Борис Зубавин - Июньским воскресным днем
Глава десятая
В этот день дежурным офицером по контрольно-пропускному пункту Чоповичей был капитан Прянишников. Весь день звонили телефоны, с товарных станций то и дело докладывали по селектору о прибытии, отправлении, начале и окончании обработок пограничными нарядами железнодорожных составов, заходили посетители с требованиями и просьбами, и Прянишников едва успевал отдавать необходимые команды и распоряжения. Проинструктировав солдат, обслуживающих перрон, он выходил вместе с ними на встречу каждого поезда. Он обычно стоял на перроне у всех на виду, не менее майора опытный в своем деле, ибо прослужил на чоповичском КПП с самого его основания, как только наши войска, преследуя фашистов, вышли на Государственную границу. За свою офицерскую жизнь он встречал и провожал такое множество поездов, что его знали как облупленного не только дежурные по станции, диспетчеры, носильщики и кассирши, но даже зарубежные механики тепловозов, приводящие в Чоповичи пассажирские экспрессы. Он тоже знал многих из них не только в лицо, но и по именам и, когда они проезжали мимо него, приветливо подносил к козырьку фуражки ладонь, и они, улыбаясь, махали в ответ руками.
Получив сообщение о том, что полуденный экспресс № 45 тронулся от границы, капитан Прянишников вышел на перрон. Перрон уже был перегорожен шлагбаумом, и возле него и у входа в таможню стояли часовые. Чуть поодаль толпилось несколько солдат для поручений, а еще подальше, под медным колоколом, стоял дежурный по станции в красной фуражке, окруженный носильщиками в серых куртках и с бляхами на груди.
Скоро тепловоз, бесшумно притормаживая, прокатил мимо всех этих группок. Механик, чуть не по пояс высунувшись из бокового окна, вытирая ладони ветошью, издали улыбался и кивал головою Прянишникову.
— О, дядя Карел пожаловал, — тоже улыбаясь, проговорил капитан, приветливо подняв руку. — Доброго здоровья, дядя Карел! Давненько не приезжал к нам.
А поезд меж тем уже остановился, и пассажиры первых пяти вагонов, отцеплявшихся в Чоповичах, поспешили со своими вещами к дверям таможенного зала.
Постояв еще немного и убедившись, что присутствие его на перроне уже необязательно и он может заняться другими делами, которые ждут его и от которых, наверное, взопрел оставленный в дежурной комнате у телефонов и селектора сержант-помощник, капитан Прянишников вошел в таможенный зал.
Там, за тремя высокими и широкими прилавками, образовывавшими гигантскую букву «п», сидели деликатные инспектора в серых мундирах и белоснежных сорочках. Полным ходом шла проверка багажа. Очереди, выстроившиеся возле прилавков, быстро таяли. Пассажиры забирали свои вещи, визу таможни и покидали зал другой дверью.
Капитан Прянишников постоял посреди зала, поглядел, как идут дела, прикинул, не нужно ли его вмешательство, и, убедившись, что здесь в нем никто не нуждается, направился в свою рабочую комнату.
В дежурной на диване сидела женщина. Сержант, уступая капитану место возле аппаратов, указал на женщину взглядом:
— К вам, товарищ капитан.
Прянишников укоризненно поглядел на сержанта, ибо женщина могла подождать и за дверью. Сержант виновато пожал плечами.
— Я вас слушаю, — сказал Прянишников, усаживаясь за стол.
— Товарищ дежурный, мне нужна виза на выезд за границу.
— Вы обратились не по адресу. Я виз не выдаю.
— Но мне нужно вернуться домой.
— Куда?
— Во Францию. Я французская подданная. Вот мои документы… — Она принялась рыться в сумке.
Капитан остановил ее, сказав:
— Мне ваши документы не нужны.
— Но мне непременно надо выехать.
— А каким путем вы попали сюда?
— Я прибыла в Москву самолетом.
— Вот самолетом и возвращайтесь.
— Но я решила ехать поездом. В самолете меня укачивает.
— Этот вопрос вам надо решить в Москве.
— Это уже вряд ли возможно. У меня кончается срок пребывания в вашей стране.
— Я помогу вам вернуться в Москву. Скоро отправляется экспресс. Билет возьмете в кассе. Я сейчас позвоню.
— Но ведь всем известно, что вы выдаете визы местным жителям.
— Простите, как вас зовут?
— Лидия Николаевна.
— Лидия Николаевна… — раздумчиво проговорил капитан. — Как же вы, Лидия Николаевна, оказались француженкой?
— О, это длинная история. Мой муж — Верной. Альберто Верной. У нас бензоколонка в Лилле. Вы, надеюсь, слышали о таком городе?
Капитан внимательно слушал ее.
— Продолжайте.
— У нас свой дом, садик, бензоколонка. У нас двое детей, мальчики. Я уже пятый раз приезжаю в Советский Союз. У меня в Черкасске живут две сестры. Я сама родилась и жила в Черкасске, но немцы угнали меня во время войны в Германию, и там я познакомилась с Альберто. В лагере для перемещенных. Когда кончилась война, мы поженились и уехали в Лилль, к нему на родину. Теперь я иногда навещаю сестер. Это ведь не возбраняется?
— Не возбраняется.
— Вот и позвольте мне уехать к детям и мужу. На сестер я уже насмотрелась.
— Я ведь сказал вам, что визу вы можете получить только там, куда прибыли.
— Я так полагала, что можно получить в любой инстанции. Вероятно, я ошиблась. Но документы мои в порядке. Я прошу вас, помогите мне. — Она умоляюще посмотрела на капитана.
Тот вздохнул. Зазвонил телефон. Капитан снял трубку. Сообщали с товарной-два о том, что поезд с рудой проверен, на платформах ничего подозрительного не обнаружено. Запрашивали разрешение на выпуск состава за границу.
— Добро, — сказал капитан, — добро.
И, положив трубку на рычаг, пытливо взглянул на собеседницу.
В вокзальном полуподвале, где помещалась комната дежурного КПП, было прохладно. К тому же на столе перед капитаном крутились крылья пропеллера чуть подрагивающего и тихо жужжащего вентилятора.
— Я за свою жизнь очень много пережила, — поспешно заговорила посетительница. — Мне было семнадцать лет, когда фашисты угнали меня в Германию. Там я работала на свиноферме у баварского помещика и познакомилась с Альберто.
— Вы сказали, что познакомились в лагере для перемещенных лиц.
— Это потом, когда кончилась война и всех нас согнали за проволоку и мы с Альберто решили не разлучаться. Конечно, сейчас я понимаю, что надо было вернуться в Россию, но любовь слепа и делает свое дело помимо нашей воли. Тем более что нас всячески запугивали репрессиями, которые ждут нас в Советском Союзе. Мы с Альберто живем хорошо, но тоска так иногда сжимает сердце!..
Капитану Прянишникову за всю его многолетнюю, многотрудную службу на КПП впервые приходилось выслушивать такое откровение. Много всяких людей пришлось повидать ему за все эти годы, но судьба никогда еще не сводила его с глазу на глаз с людьми подобного толка. Не поверить тому, что рассказывала собеседница, было трудно. Однако…
— Вы каким поездом прибыли в Чоповичи?
— Я приехала в Чоповичи на такси из Борового. Это, кажется, последняя остановка перед Чоповичами?
— Последняя. Но почему же вы не приехали сюда поездом?
— Дело в том, что в Черкасске я узнала, что в Боровом живет моя школьная подруга. Мне, естественно, захотелось встретиться с ней. Мы так долго не виделись! И в Москве я взяла билет только до Борового. Полдня разницы, подумала я, но сколько впечатлений!
— Вы виделись с подругой?
— К сожалению, нет. Все так вдруг сложилось не в мою пользу. Она уехала в отпуск буквально накануне моего приезда. — Посетительница вопросительно посмотрела на капитана. И поскольку тот сочувственно, как показалось ей, молчал, продолжала: — Все не в мою пользу. Не захотела лететь самолетом, наивно уселась в поезд, думала, что с визами здесь так же легко, как на Западе. Мы с мужем однажды ездили в Бельгию, и пограничные власти нисколько не препятствовали нашей поездке, все решилось в считанные минуты. Я так полагала, что и вы не будете возражать против моего возвращения во Францию.
— Я не возражаю. Возвращайтесь себе на здоровье, только документы надо оформить по всем правилам.
— А я еще подругу решила навестить, — огорченно вздохнув, проговорила посетительница. — Так все нелепо и глупо произошло. Не правда ли?
— Возможно, вы правы — нелепо. Но я ничем не могу вам помочь. Я только исполнитель, а не распорядитель. Простите, это в моей практике первый случай. Единственное, что я могу сделать для вас, это помочь поскорее вернуться в Москву и там все оформить. Скоро отходит московский экспресс, и если, к вашему счастью, есть еще билеты…
Он снял телефонную трубку и позвонил в кассу вокзала. Ему ответили, что на отправляющийся через тридцать минут экспресс все билеты в мягкие и купейные вагоны проданы.
— Подождите, — сказал он в трубку и, положив ее на стол, не снимая с нее руки, обратился к посетительнице: — Вам несколько не повезло. Остались билеты только в комбинированный вагон.
