Григорий Покровский - Развал
смотреть выводимые полки. С корабля прямо на бал. Вчера прибыл, а сегодня по гарнизонам с самого утра.
— Всё идёт по плану, — сказал Бурцев, — сейчас последние контейнера увозим. Остается небольшая группа с заместителем командира полка по тылу подполковником Айдманом для зачистки и сдачи городка немцам. Разместились в том крыле казармы, — Бурцев махнул рукой в сторону казарм. — В столовой оставили им плиту, чтобы пищу готовить, остальное оборудование всё загрузили.
Со столовой ветер доносил запах готовящего обеда.
— Ах, как приятно пахнет, — сказал генерал, — а я так есть хочу — с утра крошки во рту не было.
Эта непосредственность и прямота так располагали, что Бурцеву захотелось общения с этим человеком.
Солдат-повар небольшого росточка, в белой куртке и в колпаке, похожий на поварёнка, разлил дымящиеся щи по тарелкам и понес их к столу, где сидел командир полка и генерал. Генерал отхлебнул из ложки щи, остановился и взглянул на Бурцева.
— Вкусно-то как.
— Это потому, что проголодались, — пошутил Бурцев.
— Я вам серьёзно говорю, Василий Петрович, попробуйте.
Бурцев, следуя примеру, зачерпнул ложкой.
— Действительно, вкусно.
— А чего же не быть вкусному-то — полпоросёнка кинули в эту кастрюлю, — засмеялся повар и показал на огромную кастрюлю, стоявшую на плите. — При кухонном хозяйстве свиней режем, куда мясо девать, с собой же не заберёшь?
Обед был сытным. После гречневой каши и огромного куска мяса генерал ещё больше повеселел.
— Ну, спасибо, Василий Петрович, за два дня хоть раз нормально поел, — сказал он, выходя из столовой.
— Вы из России прибыли или здесь на повышение пошли?
— Из России, семья в Москве осталась. Наверное, и привозить не буду, армия к концу года вся выйдет на русские полигоны, — засмеялся генерал.
— Да, не повезло вам, Владимир Макарович, даже вкус валюты не ощутите.
— Василий Петрович, — генерал положил руку на плечо Бурцеву, — спасибо Богу, хоть так. Я же в забвении был. Без должности сидел. Молил Бога, чтобы в тюрьму не угодить.
— Даже так? — спросил Бурцев.
— Я командир, вернее, бывший командир Таманской дивизии.
— Стало быть, это ваши танки по Москве гуляли?
— Да, мои, но я-то человек военный: мне приказали, я послал. А когда эта авантюра провалилась, за мной пришли. Стал следователю бумажки писать, как да почему. Знаете, Василий Петрович, мы с женой всё ценное по родственникам развезли. Правда, там и ценного-то ничего не было: шуба жены, да пару шапок и сервиз, который нам на свадьбу подарили. Но, тем не менее, законы-то у нас дикие. Сначала осудят, отнимут всё, потом оправдают, и ничего уже назад не вернёшь, только оправдательную бумагу в руки. Как с моим дедом было. У нас в роду, я двенадцатый генерал и все служили царю и Отечеству.
— Так вот откуда косточка, — подумал Бурцев, — порода!
— Когда пришла новая власть, мой дед стал служить верой и правдой. Военная жилка, не мог без служения Отечеству. Оклеветали и сослали. Правда, потом реабилитировали, но деда и московскую квартиру со всем нажитым так и не вернули. Деда расстреляли, а добро растащили.
— Обычно после всего этого люди приходят в забвение. Вам удалось каким-то образом вырваться. Это чудо или господин случай помог? — спросил Бурцев.
— Никакого чуда нет. Просто бывший министр обороны Соколов оказался порядочным человеком и помог мне получить эту должность. Я вам так скажу, Василий Петрович, вам ещё много придётся служить, никому не верьте, тем более этим дворовым, которые вышли из грязи в князи. Затопчут и по стенке размажут. Без письменного приказа ни одного серьёзного действия. Меня спасла одна маленькая бумажечка. Они оттуда всё по телефону повелевали. А трубку к делу не пришьёшь. Один чиновник оплошал и телеграммку стукнул. Это меня и спасло. Не знаю, почему он так поступил. Может, решил, что уже всё, дело в шляпе. А может, в историю хотел попасть.
— Ой, Владимир Макарович, боюсь, что это последний мой военный городок.
— Может вы и правы, там сейчас такая катавасия — никому эта армия на
ближайшие лет десять не понадобится. Каждый будет выплывать самостоятельно, пока там наверху всё разделят между собой. А необходимость сторожить их добро возникнет позже, когда всё награбленное будет восприниматься, как своё и потерять его будет жалко. Вот тогда и возьмутся за нас с вами. И будут кричать, заламывая руки, — Отечество в опасности, под коим они подразумевают свои нефтепроводы да заводы. Но, имейте в виду, тем, кто наверху, кто бы они ни были: монархисты, коммунисты или демократы — верить нельзя. Это такая порода лживых, нечистоплотных людей. Видел фильм, где играет главную роль Вячеслав Тихонов и Любаша Полищук? Он говорит: «Куда вы без нас, мы вами управляли и управлять будем». Спасибо за обед и приятное общение, — генерал подал руку и сел в машину.
Глава 23
К концу июня полк был полностью выведен в Россию. Всю технику поставили на полигон. Солдат раздали по воинским частям ещё в Германии. Некоторые офицеры и прапорщики отбыли к новому месту службы, а оставшиеся поселились в построенных за весну щитовых бараках. Жёны с детьми уехали к родственникам. Повезло тем, у кого жёны служили в полку военнослужащими. Они вместе с мужьями жили в семейном бараке. Офицеры управления полка жили в штабе в своих кабинетах. Одним словом устроились, как могли.
В полку с численностью в полторы тысячи человек осталось не больше сотни. Многие брали краткосрочные отпуска для устройства своих семей, из отпусков не возвращались. Таких невозвращенцев было больше десятка. Ввиду того, что рядового состава не было, на постах стояли часовыми офицеры и прапорщики.
В округе полк на снабжение ещё не поставили, он повис в воздухе. По бумагам в Министерстве обороны он принадлежал Западной группе войск, но дислоцировался в Московском Округе. Эта неразбериха доводила людей до отчаянья. Денежное довольствие не платили. Продовольствия не давали, ссылаясь на то, что в полку нет солдат. Доедали последние остатки, которые привез с собой в контейнерах зампотылу. Хождения Бурцевым по кабинетам высоких начальников результатов не давали. Обозлённые полуголодные люди ещё пытались служить бросившей их власти. Некоторые горячие головы предлагали сесть на танки, совершить поход на Москву и перекрыть ворота у Министерства обороны. Бурцев понимал, что этот экстремизм приведёт к крови. Что к этой сотне танкам подмажутся тысячи не чистых на руку людей, желающих свергнуть эту власть и самим вскарабкаться туда, на её вершину. А за всем этим гражданская война и тысячи погибших и обездоленных. Все бури и ураганы начинаются из совсем безобидного на первый взгляд порыва ветра: по вине одного или двух каких-то головотяпов, зажравшихся в Министерстве обороны; по вине пьяного президента и такого же министра обороны может начаться такое, что остановить потом будет трудно. Бурцев, как мог, пресекал эти дурные порывы горячих голов.
После вывода полка прибыл комдив. Он осмотрел место для штаба дивизии. Бурцев с заместителями встретил его в коридоре штаба полка. На комдива и сопровождающую его свиту посыпались вопросы от полуголодных офицеров. Он отбивался, как мог, а затем обратился к сопровождавшим его офицерам:
— Выбирайте, где какой кабинет разместить. Кабинет комдива будет здесь, — он указал рукой на кабинет командира полка.
— Какие кабинеты? — спросил Бурцев.
— Я планирую здесь штаб дивизии.
— Не будет тут штаба дивизии, товарищ полковник, — строго сказал Бурцев.
— Как это не будет?
— А вот так. Не будет и всё. Часовой их не пустит. А сунутся, прикажу применять оружие. Здесь живут в своих кабинетах офицеры штаба полка. Они своими руками и за свои деньги строили эти бараки.
— В палатках будут жить, — раздражённо, повышая голос, сказал комдив.
— В палатках будут жить офицеры дивизии, — еле сдерживая себя, сказал Бурцев. — Пока ваши офицеры там марки получали, офицеры полка голодали и были лишены второго оклада в валюте. Строили эти бараки, потому как знали, что лето красное пролетит, и песни прекратятся.
— Да, как вы смеете, — с раскрасневшимся лицом комдив приблизился к Бурцеву.
Офицеры полка, стоявшие рядом с Бурцевым, вышли вперёд и своими телами перекрыли дорогу комдиву. Увидев такую сплочённость, комдив испуганно шагнул назад и тут же сник.
— Я доложу о вашем поведении командующему округом, — уже совсем тихо сказал он.
— Докладывайте хоть министру, — сказал стоявший в этом строю Черняк.
Какали мы на них, и на министра в том числе. Точно так, как какают они на нас. Вы хоть пальцем пошевелили, чтобы обеспечить вывод дивизии? Полк выходил, вы в нем ни разу не были, а теперь прилетели на готовенькое?! Вы ему скажите спасибо, — он повернулся к Бурцеву, — что удерживает горячие головы — люди норовят сесть на танки и на Москву. И с каждым днём таких все больше. Месиво будет. А вы прибежали кабинеты выбирать. Людей надо успокоить, чтобы беды не было. Когда шуганёт эта орава на Москву, вам не до кабинетов будет. Да, пожалуй, и тем, кто в Москве. Танки загружены боекомплектом под завязку. В течение шести часов могут оказаться там. И яйца почесать не успеют. Хватит им над нами шутить и издеваться. Так что, не будет здесь штаба дивизии, а сунетесь — с оружием защищать будем.
