Игорь Берег - Приказ: дойти до Амазонки
И это было именно так. Как ни всматривались бойцы в представившуюся им картину, никого из тех, кто им требовался, они не увидели.
Дело, похоже, затягивалось. Ничего теперь не оставалось, как брать этих двух толстяков и допрашивать. Их не должны были скоро хватиться, поскольку машина только что уехала. Оружие при них имелось, правда, только одна винтовка старого образца стояла, прислоненная к лавочке. Места здесь глухие, без оружия никак нельзя. Только сомневался Евгений, что дядька, к которому ружье стояло поближе, так уж проворно его схватит. Не та у него была комплекция.
Все и получилось чисто. Подобравшись поближе, Толик и Леня выскочили с автоматами наизготовку, гаркнули по-испански: «Манос арриба!» — «Руки вверх!» Отдыхавшие руки подняли, не сделав даже попытки сопротивляться. Сидели и спокойно смотрели на неожиданно появившихся вооруженных людей в камуфляже. Миронов подошел, взял винтовку. Ух ты, как интересно! Маузер-98К, то есть курц, короткий. Ну не такой уж он и короткий, чуть меньше нашей трехлинейки. Магазин на пять патронов, состояние хорошее, если не отличное. А ведь с такими немцы в ту войну и воевали. Это в кино показывают, как они из «эрмы» поливают все вокруг. А в действительности автоматов в германской армии было существенно меньше, чем вот таких игрушек. Что за наваждение, куда они попали? Сигареты — немецкие, оружие — немецкое. Ладно, послушаем, на каком языке они говорят. Но вида, что знаем немецкий, пока подавать не будем, авось и услышим что-нибудь интересное.
Допрос начали на испанском, тем более что испанский, кажется, неизвестные понимали. Вон как весело подняли руки по команде. Не факт… Когда на человека направлен ствол автомата, кто угодно руки поднимет, на одном инстинкте самосохранения.
Да, испанский был им знаком. Но — лишь знаком. Что-то они пытались блеять на впрямую и четко поставленные вопросы. Потом один тихо сказал другому (по-немецки!):
— Людвиг, эти бандиты нас точно ухлопают!
— Не бойся, Михель, мы же мирные люди, зачем нас убивать? Жалко, смена не скоро приедет.
Ага, что и требовалось доказать! Миронов сел за стол, положив перед собой автомат. Заглянул в одну из кружек, понюхал: точно пиво. И, судя по запаху, неплохое. Даже здесь эти чертовы фрицы ухитряются хорошее пиво варить!
Но сейчас было не время для пива. Евгений отодвинул кружку и перешел на немецкий, который действительно знал прилично. Во всяком случае, больше, чем в объеме средней школы.
— Кто вы и что здесь делаете?
Немцы вытаращились на него так, словно он вытащил из-за пазухи живого крокодила. Немного помолчали, переглядываясь, потом один робко указал глазами на кружку. Миронов милостиво кивнул. Оба припали к своим сосудам с животворной жидкостью и сделали по несколько мощных глотков. Тот, что потолще, тихонько рыгнул и сказал:
— Мы — охотники. Остановились здесь, чтобы передохнуть. Все охотники округи останавливаются здесь.
Евгений не был настолько уж большим специалистом в немецком, чтобы по выговору определить, из какой части Германии происходит собеседник: баварец он, к примеру, или саксонец. Черт побери, сколько той Неметчины, а диалекты так различаются! Все-таки русский язык в этом отношении гораздо демократичнее.
Тем временем ребята осмотрели домик изнутри. Снаружи-то он был — загляденье! Побеленные стены, черепичная крыша, деревянные резные ставенки. Как на картинке, честное слово. Непохоже было, чтобы это архитектурное произведение служило временным пристанищем бродячих стрелков. Что и подтвердил подошедший Шишов. Говорил он по-английски.
— Командир, они тут неплохо устроились! Свет есть, печка аккуратная, за домом колодец. Все чистенько, на окнах занавесочки, на столе скатерть льняная, на постелях горы подушек. Даже телефонный аппарат на стене висит.
Миронов понимающе кивнул, перевел взгляд на пленников и передвинул на столе автомат.
— Сразу предупреждаю — мне врать не стоит, — сказал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Немцы забеспокоились.
— Мы не врем, господин офицер! — сказал все тот же толстяк. — Мы действительно охотники!
— Да, да! — закивал второй. — Именно охотники!
— Что-то трофеев не видно, господа.
— Не успели еще никого убить. В это время года дичи в лесах мало.
— Ну хорошо. Не хотите говорить правду — дело ваше. Только учтите, вся ложь окажется на вашей совести и может сильно повлиять на дальнейшее развитие событий. Итак, что за поселение находится поблизости? Ведь туда уехала машина?
— Это наша деревня Нойдорф. Там живут немецкие колонисты.
— Сбежавшие из Германии в конце войны? — уточнил Евгений.
— Н-не только… — промычал толстый Людвиг. — Сюда люди в разное время приезжали.
— Но большинство обосновалось здесь именно тогда? — настаивал Миронов.
— Можно и так сказать.
— И что за порядки у вас в деревне?
— Что господин офицер имеет в виду? — осторожно осведомился второй пленник, Михель.
— Ну, у вас есть кто-то главный, кто всеми руководит? Отношения с местными властями вы поддерживаете?
— Есть комендант, герр Штробель. А с властями мы почти не общаемся. Им нет до нас дела, нам — до них.
— Что, никаких контактов? И налоги не платите?
— Мы — законопослушные граждане, налоги платим, как все в этой стране.
Что-то не понравилось Евгению в тоне этого господинчика. Презрительные нотки проскочили, когда тот сказал «в этой стране». Не уважали германцы государство, которое их приютило. А весь остальной мир от них отвернулся.
Отвернулся, правда, ненадолго. Тут же пошли в ход «план Маршалла» и прочие благотворительные деяния, так что теперь Федеративная Германия была едва ли не самой богатейшей европейской страной. Но все же эмигранты не спешили возвращаться на историческую родину. Похоже, жили они здесь припеваючи. Никто не обвинял этих людей в военных преступлениях. Кто сюда доберется, кто найдет? А крови на их руках было много. Даже немецкий суд мог приговорить их если не к смертной казни, то к пожизненному заключению. И хотя тюрьмы в Германии весьма комфортабельны, жить привольно, ходить куда хочешь и когда хочешь все же лучше пребывания даже в самой уютной тюрьме. Вот и не возвращались беглецы.
Но ведь на что-то они жили? Сомнительно, чтобы местное правительство выплачивало пенсию нацистским преступникам. На такое даже изо всех сил симпатизирующие фашистам диктаторы, вроде достославного Перрона, пойти не могли. Значит, есть какой-то бизнес.
А впрочем, не надо забывать и о «золоте партии». Нацистские главари, почувствовав, что под их ногами начинает гореть земля, много ценностей успели вывезти за границы рейха. Готовили себе запасные аэродромы, готовили! Вот, скорее всего, такой «аэродром» здесь и находился.
Поистине, эта Южная Америка страна чудес! Миронов сотоварищи всего лишь хотел спокойно убраться домой после выполнения задания. А за короткий срок столько приключений случилось! Теперь еще эти немцы в джунглях. Плюнуть бы на них, развернуться и продолжать путь на родину. Но нельзя, они обещали вернуть похищенных артистов и свое обещание выполнят. Ну а заодно, как теперь выясняется, появилась возможность разузнать, что за гады здесь скрываются.
«Только разузнать?» — задал себе вопрос Евгений. И сам же себе ответил: — «Пожалуй, одной разведкой дело не обойдется».
— Кто были люди, похитившие американцев?
Пленные немного помолчали, потом решились ответить:
— Это наша молодежь, штурмовики…
— Кто-о?
— Подрастающее поколение, которое должно продолжить дело предков, — разъяснил Михель. — По достижении шестнадцати лет каждый юноша должен совершить какой-нибудь подвиг. Эти парни решили, что похитить американцев — достойное деяние.
Миронов оглянулся на Штефырцу. Мишкино лицо шло пятнами. Это надо же — проворонить шестнадцатилетних сопляков! Ну, если в СОБ узнают! Лучше ему по возвращении сразу рапорт писать об отчислении. Иначе просто засмеют.
— Что с захваченными людьми теперь будет? — возобновил он допрос.
Немцы молчали. Было видно, что отвечать им очень не хочется.
— Ну! — приподнялся из-за стола Евгений, почуявший неладное.
Пленные втянули головы в плечи.
— Понимаете, господин офицер, — проблеял наконец Людвиг. — Существуют обряд инициации, клятва на крови и прочие церемонии…
— Что, убьют?
— Ну, принесут в жертву, в общем, да…
Михель заговорил, глотая слова:
— Мы очень были недовольны, ругали их, но эти юноши только смеялись! Нас, стариков, уже никто не слушает. У молодежи своя жизнь, свои законы. У них бурлит кровь, им хочется подвигов, славы! Девушки должны смотреть с восторгом…
Миронов слабо представлял себе девушку, с восторгом смотрящую на убийцу. Разве что ненормальная какая-нибудь. Хотя, судя по рассказу этих двух пивохлебов, все они тут ненормальные. Не-ет, так этого дела оставлять нельзя!
