Алексей Вандам - Геополитика и геостратегия (Наше положение. Величайшее из искусств)
При большом обилии работ по стратегии существует большой понятийный разнобой. Это вынуждает кратко остановиться на этом вопросе. В настоящее время термин «стратегия» используется очень широко. Он применяется к разным областям и субъектам общественной деятельности. Но так было не всегда. Изначально этот термин относился только к высшей области военной деятельности, определявшей конечную и промежуточные этапные цели военной борьбы, необходимые для их достижения силы, средства и методы, т. е. этим термином обозначали определяющий вид деятельности по подготовке и ведению войны.
В конце XVIII в. «стратегия» — одно из основных понятий формирующейся военной науки, название высшей части военного искусства, а с начала XIX в. — ведущая учебная дисциплина в созданных и создаваемых военных академиях в европейских государствах и в России. Это и престижный предмет сочинений военных писателей, как в то время называли военных теоретиков и военных историков. Ллойд, Бюлов, Жомини, Клаузевиц, Медем, Языков, Богданович, Леер и другие авторы, оставившие заметный след в истории военной мысли, посвящают анализу стратегии специальные труды. Но предмет и содержание стратегии рассматриваются ими по-разному: тактика действий войск в масштабе театра военных дей-
237
ствий, теория вождения войск, общая теория войны, ее философия. Многообразие трактовок стратегии, кстати, сохраняющееся и в наше время, говорит о сложности предмета, который называется этим словом, и о том, что военная наука, формирование ее разделов и понятийного аппарата все время не поспевают за быстрым развитием войны как общественного явления.
Военная область деятельности хотя традиционно и обособлена от невоенной, но не отделена от нее стеной. Между ними идет обмен практическими и теоретическими достижениями, в том числе понятийно-терминологическим аппаратом. Со временем организационно-практические и теоретические положительные результаты в военном деле по части стратегии оказались пригодными во многих невоенных областях. И они были ими востребованы. В XX в., особенно в его второй половине наблюдается активное заимствование подходов и понятий из военной области, особенно относящихся к стратегии. Последняя награждается множеством эпитетов, указывающих на область ее приложения. В результате, традиционная стратегия становится одним из многих видом стратегии, а именно военной стратегией.
Но это отнюдь не означает, что в других областях до этого вовсе не было деятельности, подобной той, которая присуща военной стратегии. Она была, как она была и в военном деле до появления стратегии как научного понятия. В свое время Наполеон совершенно правомерно адресовал желающих постигнуть суть военной стратегии к
238
изучению опыта великих полководцев древних и последующих веков. Это была мудрая отсылка, свидетельствующая о том, что великий французский государственный деятель и полководец был стратегом не только благодаря особой интуиции, а прежде всего благодаря знанию ее сущности и глубинных источников ее постижения.
Современное широкое применение понятия «стратегия» в различных областях требует анализа стратегической деятельности, что дает основание для суждения о правомерности или неправомерности его использования.
Стратегическая деятельность предполагает наличие в своем составе следующих составляющих ее элементов:
— во-первых, целеполагания конечных и промежуточных результатов долгосрочной, сложной динамичной деятельности;
— во-вторых, тщательной и значительной по объему расчетно-прогностической деятельности по достижению поставленных целей;
— в-третьих, активной, изобретательной, масштабной, волевой, оперативной, организационной и мобилизационной деятельности в интересах достижения определенных и обоснованных целей.
О стратегии правомерно говорить тогда, когда в конкретной области человеческой деятельности для ее успеха требуется выделение особой системы деятельности, включающей долгосрочное целеполагание, расчетное прогнозирование и активное проявление организующей и мобилизующей воли. Стратегическая деятельность необходима
239
там и тогда, где и когда без нее вероятность положительных результатов маловероятна или вовсе невозможна.
Война изначально потребовала такой деятельности. В условиях мира такая деятельность не всегда и не во всех делах требовалась. Но со временем выяснилось, что ее применение в условиях мира весьма плодотворно. Оказалось, что государственная власть, деятельность которой основана на принципах стратегии, дает народу и стране несравненно больше пользы, чем государственная власть, у которой нет четкой и непоследовательной стратегии. Более того, со временем стало осознаваться, что государственная власть, не имеющая стратегии или стратегия которой преследует авантюрные цели, становится опасной для общества.
В начале XX в. наблюдается не только обращение к теории и практике военной стратегии других областей, применение в них ее достижений, но и обращение талантливых специалистов военной стратегии к анализу стратегических подходов в других областях, прежде всего к стратегии государства. Среди них растет понимание того факта, что военная стратегия — только часть стратегии государства. Она тогда эффективна и ее успехи приносят действительную историческую пользу стране, когда сопряжена со стратегией других областей, с более долгосрочной, целенаправленной, многосторонней стратегической деятельностью государства. Именно эту стратегию по ее отношению к военной стратегии Вандам (и не он один) называет высшей стратегией. Она пре-
240
допределяет место и роль военной стратегии в долгосрочной исторической деятельности государства, охватывающей и сопрягающей мирные и военные периоды жизни страны. Огромная значимость взаимосвязи между военной и высшей стратегии стала осознаваться в России особенно остро после поражения в русско-японской войне 1904—1905 гг. и в связи с назреванием большой войны в Европе.
В числе тех, кто в то время поднял вопрос о соответствии военной стратегии России ее высшим интересам, которые сегодня принято называть национальными, заметной фигурой был Андрей Евгеньевич Снесарев. Как и А. Е. Вандам он был высококлассным военным разведчиком, знатоком общей и военной истории, тонкостей политики современных государств, ее открытых и глубоко скрываемых от общественности устремлений и механизмов. Оба они осознавали несоответствие высшим долгосрочным интересам России ее вступление в Антанту, поскольку считали, что это приведет к ее участию в предстоящей большой европейской войне не за свои, а за чужие интересы, главным образом за интересы Британской империи. Снесарев выступил публично против вступления России в Антанту еще в 1907 г., Вандам проявил активность в этом деле в канун первой мировой войны, обнаружив глубокое знание тонкостей вопроса, включая предположение, что англичане используют Балканы для создания политической интриги, с помощью которой будет развязана эта война с втягиванием в нее России. Высшие стратеги Британской империи знали болевые
241
геополитические точки, воздействие на которые позволяло им косвенно управлять поведением других государств и утилизировать это поведение в своих военно-политических и других интересах. Все это было тайной за семью печатями, но не для таких аналитиков как Вандам и Снесарев. Последний в 20-е годы предложил историкам верный ключ для раскрытия подобного рода тайн — стратегический метод. К сожалению, он не был услышан, и наука не взяла на свое вооружение это очень ценное открытие.
Следует отметить вклад в анализ проблем высшей стратегии флотского офицера Виктора Яковлевича Новицкого. Он, также как и А. Е. Вандам, безосновательно забыт, даже его биографию пока установить не удалось. Но известны его теоретические работы. Одна из них называется «Высшая стратегия», изданная в Главном Адмиралтействе в 1913 г.1 В ней автор попытался дать теоретико-методологическое обоснование высшей стратегии во взаимосвязи и взаимодействии с военной стратегией. По его мнению, «задача высшей стратегии заключается в обеспечении самостоятельного существования и дальнейшего развития государства, в соответствии с его политическими, экономическими, историческими и культурными интересами. Синтез требований к его развитию, в целях возможно полного и согласованного удовлетворения разносторонних интересов, дается политикой, в виде определенной конечной цели...
Рациональность применения войн, подготовки к ним и целесообразность использования их ре-
242
зультатов является мерилом ее (высшей стратегии — И. Д.) искусства»2.
Этот творческий, постановочный труд остался без внимания, хотя проблемы высшей стратегии и военной стратегии государства были и остаются судьбоносными для страны.
