Макар Бабиков - Отряд особого назначения
Стало совсем светло. Теперь отчетливо просматривался узел немецкой обороны, С моря он был прикрыт сопкой. Разведчики, сами того не ведая, попали в ловушку. Теперь не только уйти, даже встать было нельзя.
Командир группы приказал лежать, не шевелиться, ждать, пока стемнеет. Под покровом ночи можно будет скрытно отойти. Около восьми часов обитатели землянки начали выходить на улицу. Дым теперь тянулся чуть ли не из десятка труб.
За колючей проволокой немцы расхаживали в полный рост, говорили громко, хохотали.
Разведчики лежали в снегу. Случилось так, что ночью командир группы Синцов оказался на левом фланге, а политрук Тарашнин на правом. Разговаривать между собой они могли только по цепи разведчиков. Ребята, наблюдая за немцами, ворчали:
— Сами себя в западню засунули: ни вздохнуть, ни охнуть, ни встать, ни поползти!
— Живут, гады, в тепле! На улицу выходят раздетые, будто распаренные.
— Ржут как застоялые жеребцы!
Тарашнин, самый старший из группы, опытный в житейских делах, приструнил ребят, шикнул, чтобы не очень-то болтали. Обнаружат немцы — тогда не избежать беды.
Немцы, видно, позавтракали и, одевшись в шинели, ушли по тропе в восточную сторону, потом вернулись с плахами и брусьями. Другие в белых халатах ушли по дороге к мысу Могильному. Из строения, похожего на обмурованный камнем блиндаж, вышел солдат с овчаркой на поводке и скрылся за выступом скалы.
В час дня, после обеда, немцы высыпали на улицу, закурили. У разведчиков засосало под ложечкой.
С Рыбачьего, со стороны Эйны, донеслись взрывы бомб, через три-четыре минуты оттуда пролетел «юнкере» и зашел на посадку куда-то за Титовкой. Через некоторое время этим же курсом прошел второй самолет, но летел он на малой высоте, буквально на бреющем. Ушел на снижение туда же, куда и первый.
К вечеру отгороженная проволокой площадка опустела. Только часовой в маскхалате размеренно ходил по тропинке.
После ужина немцы переносили камни, возводили из них высокую стенку, ячейки для стрельбы стоя. Похоже, что егеря строили прочный опорный пункт. С него минометами и орудиями можно обстреливать окрестности Могильного и подходы к Титовской губе.
Это было большой новостью для разведчиков. Осенью минометов и орудий здесь не было.
Стемнело. Синцов сказал:
— План у меня такой: идем к месту высадки, оставим тех, кто поморозился, возьмем у Шелавина несколько человек, вернемся на тропу, по которой егеря ходят на Могильный, схватим часового или разводящего и быстро назад к катерам. Тогда успеем уйти от преследования.
За день халаты смерзлись. Как только тронулись с места, халаты зашуршали, заскрипели. Залаяли собаки. Разведчики затаились, полежали, пока овчарки успокоились. Потом поодиночке тихо-тихо поползли вверх по склону. На связанных в волокушу лыжах тянули Широкова, который отморозил ноги.
Вскоре наткнулись на хорошо накатанную свежую лыжню. Повернули по ней влево, взяли направление в сторону Пикшуева. Во втором часу ночи оказались на берегу Мотовского залива невдалеке от того места, где высадились предыдущей ночью.
Возле Могильного засветилось несколько белых ракет, ответные ракеты взлетели всего в полукилометре от разведчиков. Заподозрили засаду, затаились в снегу. Ракеты больше не загорались.
Не дождавшись условленных четырех часов, посигналили в сторону моря. Повременили немного, поморгали фонарем еще раз. Никакого ответа.
Синцов и Чинговатов прошли вдоль берега в сторону Пикшуева в надежде встретить группу Шелавина. У Пикшуева время от времени небо подсвечивали ракеты.
Было двадцать минут пятого, когда возле берега показались два катера, обменялись условными позывными и подошли вплотную к месту, где укрылись разведчики. Быстро поднялись по сходням на катер. Командир катера был встревожен тем, что вторая группа почему-то к берегу не пришла. Ее придется идти искать.
Ходили вдоль берега от Могильного до губы Западная Лица полтора часа. Исчерпав запас ночного времени, катер взял курс в главную базу.
Планом операции предусматривались следующие рейсы к разведчикам через сутки, то есть в ноль и в пять часов шестнадцатого марта. Но море заштормило, снежные бураны принесли непроницаемую пелену. Доложили начальнику штаба флота Кучерову. Контр-адмирал ответил, чтобы шли искать группу, несмотря на погоду. Позвонил Платонову, чтобы ОВР[2] выделила катер с опытными командиром и экипажем.
Кое-как дошли до мыса Выев-наволок. Надстройки, леера, пушки, принайтовленные к леерам трапы — все обледенело, катер походил на ледяную глыбу, готовую в любую минуту перевернуться. Шести-семибалльная волна кидала его как скорлупку, то обнажая днище и винты, то зарывая до бака в воду, волна перекатывалась с носа до кормы. Кругом снежная мешанина, ни зги не видно, и в полукабельтове не заметишь даже сигнальные огни.
Повернули назад в базу.
Выходить в море на «малых охотниках» больше не имело смысла. Кучеров приказал отрядить более мореходное судно. Около семи вечера при такой же погоде вышел дрифтер-бот. Держался он на волне лучше, но шел намного медленнее.
Только в одиннадцать ночи оказались в Мотовском заливе на траверзе губы Эйна. Четырежды прошли вдоль берега в полутора кабельтовых от острова Овечьего до губы Западная Лица. С берега никаких сигналов не поступило. Снежные заряды не прекращались, пурга бушевала и на суше и в море. Временами материк вовсе не просматривался. К утру несколько посветлело, сопки, лощины и на севере и на юге смотрелись довольно отчетливо. Побороздив волны до пяти утра, повернули в базу.
Следующим вечером, семнадцатого марта в шестнадцать часов, на этом же боте на поиски группы вышел командир отряда капитан Инзарцев, с ним отправились лейтенант Николаев и пятеро разведчиков.
В начале первого ночи кабельтовых в восьми-девяти от Могильного бот сел на банку. Была пора отлива. Рассчитывать на то, что удастся сняться с мели самим, было бесполезно. Вода убывала, а бот все более и более кренился. Ходить по палубе стало невозможно, так как по заледенелой обшивке можно запросто соскользнуть за борт.
Наконец начался прилив, вода стала прибывать. Бот потихоньку, еле-еле начал выравниваться, стрелка кренометра почти незаметно для глаза поползла влево. При полной воде без малого через пять часов бот снялся с мели. Пошли к Могильному. Весь мыс, губа Кислая, вход в губу Титовку и берег левее Могильного виделись отчетливо. Никто оттуда не сигналил.
В шесть часов повернули на восток, в сторону Пикшуева. Шли на расстоянии, не досягаемом для ружейного огня, в бинокли вглядывались в расщелины, сопки, промоины, лощины между горными складками, в береговой урез. На Пикшуеве разглядели двух человек, которые, замаскировавшись, следили за ботом. Но никаких сигналов те не подавали. Три вражеских самолета пролетели вдоль залива на небольшой высоте.
Совсем рассвело, ходить стало опасно. Повернули в Полярное.
Командующий флотом приказал начальнику отдела Визгину отправиться на поиски группы самому. В четыре часа утра девятнадцатого марта Визгин вышел с двумя катерами. С ним отправился лейтенант Николаев и группа обеспечения.
Через два с небольшим часа на траверзе острова Кувшин наблюдатели заметили группу. Сбавили ход и одним катером стали не спеша подходить, чтобы снять разведчиков.
Второй дрейфовал мористее. Поблизости стали рваться мины, минометная батарея с Пикшуева открыла огонь по катеру. Из-за сопок вывернулись два «мессершмитта» и обстреляли его. Командира катера старшего лейтенанта Фролова тяжело ранило, ранение получил и лейтенант Николаев. От пуль и осколков мин пострадали еще семеро краснофлотцев, двое погибли. Один мотор на катере получил повреждение и заглох.
Визгин распорядился повернуть в базу.
Начальник штаба флота спросил:
— Вы уверены, что немцы не затеяли игру?
— Такая вероятность не исключена, но я убежден, что разведчики живы, — говорил Визгин.
— На чем основан ваш оптимизм?
— Они подавали условные сигналы.
— Но сигналы могли подавать и по принуждению, могли и сами немцы, если кого-то захватили и допросили.
— Я верю в своих людей, там стойкие разведчики. Хотя они давно без связи и без пищи, на морозе, но они понимают, что их не бросят, вызволят. Такой дух в отряде с самого начала.
— Что ж, идите. Будьте осмотрительны. Мы вас поддержим.
В половине двенадцатого двумя катерами Визгин вышел в море. Это была шестая попытка найти и вызволить группу.
Как только прошли Сеть-наволок, появилась семерка наших истребителей, они ходили кругами, прикрывая катера на всем маршруте. На этот раз немцы не посмели завязывать бой, съемке разведчиков больше не мешали. Катера прошли к Кувшину без помех.
В половине пятого вечера они возвратились в Полярное. Сразу же на причале прибывших осмотрели врачи. Пятерых разведчиков — Серикова, Ситнова, Ковалева, Шмакова и Грошкова — прямо с причала увезли в госпиталь. Все они поморозили ноги.
