Г. Игнаткович - ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА
— Получайте, лейтенант Паджев, боеприпасы, сейчас прибудут остальные заставы.
Вскоре появились на корпусном броневичке майор Врублевский, батальонный комиссар Авдюхин и представитель штаба 13-го стрелкового корпуса. Внимательно оглядев пограничников и красноармейцев, представитель штаба корпуса спросил:
— Кто здесь старший?
Гладких посмотрел на меня: дескать, ты тут воевал, ты и докладывай, но потом, одернув гимнастерку, приложил руку к козырьку фуражки:
— Начальник штаба третьей комендатуры капитан Гладких. Противник отбит. Есть пленные. Застава потерь не имеет.
Следом за Гладких доложил командир армейской роты. Врублевский приказал привести пленных.
Пока шел допрос, в район боя подошли остальные заставы. Командование решило: роту и часть застав оставить во втором эшелоне, а нашей заставе и заставе лейтенанта Аникина продолжать наступление.
Мы с Аникиным построили людей. Развернуть заставы в цепь в узкой лощине не представлялось возможным. Кому-то нужно было идти по дороге.
— Твои люди устали, — сказал Аникин, — вот и идите по дороге.
Сначала противник не подавал никаких признаков жизни, но потом стал сдерживать нас на выгодных для него рубежах. Временами, однако, огонь прекращался, и тогда казалось, что это были последние выстрелы и уже ничто не сможет нарушить устоявшуюся тишину. Возможно, это, а возможно, вера в удачу притупили нашу бдительность. К тому же очередная пауза в самом деле затянулась. Мы шли неторопливо, спокойно поглядывая на густые заросли, плотной стеной тянувшиеся вдоль дороги. Впереди шли сержант Худяков, пулеметчик Фирсов и я. В ста метрах сзади держалось отделение Худякова. Дальше, поотстав, продвигались пограничники с политруком Скляром.
Мы миновали уже не один поворот, как вдруг где-то впереди, со склона горы, раздалась автоматная очередь. Только тут мы увидели прямо перед собой за кучей щебня ствол вражеского пулемета. Неожиданная стрельба, по-видимому, отвлекла внимание пулеметчика, и эта заминка спасла нас. Сержант Худяков вырвал из сумки гранату и метнул ее в камни. Застучал пулемет Фирсова. Вражеский пулеметчик так и не ответил.
Но тут из леса на дорогу между нами и остальными пограничниками выбежала группа вражеских солдат. Это было настолько неожиданно, что я на мгновение растерялся, не зная, что предпринять. Слышу стук кованых сапог, учащенное дыхание бегущих. Еще секунда, и они захватят нас. Мы с Худяковым бросаемся к обочине. А Фирсов, повернувшись лицом к солдатам, прямо с рук открыл по ним огонь из пулемета. Ошеломленные, солдаты бросились наутек.
Неожиданно пулемет Фирсова умолк. В магазине кончились патроны. Пограничник резко отвел рукоятку назад, потом двинул вперед, нажал на спуск, но бесполезно: пулемет молчал. Поняв, что с пулеметом что-то случилось, вражеские солдаты бросились к Фирсову. Но он не растерялся и хладнокровно стрелял из нагана в одного, другого, третьего. Затем установил своего «дегтярева» на дороге, снял пустой магазин, поставил заряженный, но не успел изготовиться к стрельбе, как раздалась длинная очередь…
Вражеские солдаты опять показываются на дороге. Мы открываем огонь, нам вторят подоспевшие бойцы заставы. Вместе с Худяковым подползаем к Фирсову. Гимнастерка его вся в бурых пятнах. Мы поднимаем пограничника и выносим его из зоны огня.
Гибель товарища заставила посуроветь лица бойцов. Противник пытался сбить нас с дороги, но это у него не получилось. Застава лейтенанта Аникина вышла во фланг вражескому подразделению. Группа пограничников, в числе которых был и заместитель политрука Аркадий Углицких, атаковала его с фронта. Потом врага преследовали пограничники оперативного поста старшего лейтенанта Стряпушша. Фашистские солдаты поспешно отошли к границе и бежали за Верецкий перевал.
Так закончился этот бой. «Выполняя приказ, — говорится в одном из документов, — 10-я и 11-я заставы в районе села Корыстышева вступили в бой с пехотным батальоном противника. Бой длился с 4.00 до 18.00. Враг отступил, оставив свыше 40 убитых. Заставы захватили 3 орудия, 5 станковых и 6 ручных пулеметов, военное имущество. В плен взято 11 солдат противника. Потери 10-й и 11-й пограничных застав в этом бою: убит — 1, ранен — 1».
Сегодня хорошо видно, как мало значил для судеб войны наш первый бой у села Корыстышева. Это был бой местного значения. Вокруг нас дрались целые армии. Именно там, севернее и южнее, разворачивались невиданные доселе напряженные и драматические сражения, в которых участвовали десятки и сотни тысяч людей. Но для пограничников заставы и отряда это было первое серьезное испытание, и они вышли из него с честью. Уже здесь, у границы, бойцы показали, что они умеют драться с врагом и побеждать его. Их преданность Родине, стремление во что бы то ни стало разбить вторгшихся в пределы Советской страны немецко-фашистских захватчиков были доказаны мужеством и храбростью. Не без гордости вспоминают об этом бое. Когда к концу войны мне вновь пришлось оказаться в этих местах, жители близлежащих сел вспоминали, как удирали отсюда фашисты через Верецкий перевал в июне 1941 года.
Виталий Мельничук. Семья отважных
В лаконичном донесении о первых боях на границе, опубликованном в июньском номере журнала «Пограничник» за 1941 год, сообщалось, что на одном из участков 13-й заставы Каларашского погранотряда «мужественно сражалась с фашистскими налетчиками жена заместителя начальника заставы по политчасти Татьяна Сова». Строки эти запомнились, но окончательно толкнуло на поиск письмо из Молдавии о том, что в приграничных молдавских селах Саратены, Обилены, Нимцены доныне живет молва о Татьяне Сове, отважной жене замполита заставы…
И я стал искать в архивах сведения о младшем политруке Тимофее Ульяновиче Сове и его жене Татьяне Григорьевне, узнал, что родом они из села Яковлевка, под Харьковом. Но на сорок втором годе все обрывалось. Немногие оставшиеся в живых ветераны Каларашского погранотряда тоже ничем не могли помочь. К кому еще обратиться? К красным следопытам! Тогда и написал я пионерам Яковлевской школы письмо с просьбой узнать что-нибудь о семье бывшего пограничника.
Через неделю получил ответ: «Очень обрадованы вашим боевым заданием. Будет сделано!» А еще через неделю новое письмо: «Отряд красных следопытов Яковлевской школы докладывает: ваше задание выполнено! Сейчас возвращаемся из Мерефы, от сестры Татьяны Совы. Остановились на опушке, на костре печем картошку и пишем вам письмо. Тимофей Ульянович и Татьяна Григорьевна живы. Они в Днепропетровске…»
Так ребята помогли мне найти героев войны. Вскоре я встретился с ними и услышал их рассказ о незабываемых годах Великой Отечественной, о ее первых опаленных днях…
* * *В субботу вечером 21 июня младший политрук Сова, как обычно, стал собираться на границу. Таня уже привыкла к тому, что Тимофей каждую ночь часа на три уходит в дозор. Но на этот раз ей бросилось в глаза, что он готовится особенно тщательно.
— Когда вернешься, Тима?
— Только к утру.
Младший политрук был, как всегда, спокоен. Ни взглядом, ни слоном ему не хотелось тревожить жену, хотя из штаба отряда уже был получен приказ: быть в повышенной боевой готовности, возможно вторжение. С начальником заставы лейтенантом Алексеем Давиденко они предприняли все необходимое. По приказу коменданта Давиденко будет всю ночь на заставе, а он, Тимофей, — на участке во главе усиленного пограничного наряда с ручным пулеметом.
Проводив мужа до калитки, Таня вернулась в избу. Безотчетная тревога охватила ее. Впрочем, основания для беспокойства давали не только слухи, ходившие по селу, но и приметы куда более важные: всю последнюю неделю пограничники заставы днями и ночами рыли окопы…
Не зажигая огня, Таня присела к столу, обвела тоскливым взглядом полупустую комнатку, которую они с Тимофеем сняли у местного жителя Ивана Снигура. Своей квартиры у них не было, да и застава пока еще размещалась в палатках. Но скоро эта неустроенность должна была кончиться. Рядом с Саратенами, в четырехстах метрах левее села, вырос типовой комплекс заставы. На завтра назначено переселение туда, сегодня уже перенесли в казарму часть имущества.
Под утро Таня забылась тревожным сном, и приснилось ей, будто она снова в Харькове, где училась в медицинском техникуме… Оглушительный взрыв прервал забытье, она вскочила, не понимая, что происходит. Где-то на улице страшно громыхало, изба дрожала, со звоном сыпались стекла.
Быстрее на заставу!..
Лейтенанта Давиденко она нашла в окопах. Над головой с ревом проносились на восток самолеты, где-то в стороне Бужор ухали взрывы. В Саратенах горело несколько домов.
— Алексей Леонтьевич, что творится?
