Павел Гусев - В тылу врага
Воспользовавшись прекращением наступления противника, оставляя часть сил для удержания хинельской партизанской зоны, бригада регулярно проводила боевые рейды по западным районам области, совершала диверсии на железнодорожных путях, по которым транспортировались живая сила, боевая техника и другие военные грузы. За период с 9 по 31 декабря бригада провела десять боевых операций, из них три почти в полном составе. Громя вражеские гарнизоны и устраивая засады на дорогах, бригада за это время уничтожила до трехсот оккупантов. Наш отряд провел три рейда по своему и соседним районам.
В первом декабрьском рейде участвовали 1-й батальон и конная группа. Командовал рейдом комиссар отряда — секретарь подпольного райкома партии Пузанов, его заместителем был Чикаберидзе, а я начальником штаба, так как Шадрин сильно заболел от простуды В рейде принимал участие и заместитель командира отряда по разведке и диверсионной работе Варфоломеев для установления личного контакта с подпольщиками.
Прибыв в район, мы узнали, что оккупанты восстановили Нехаевское волостное правление, направив туда около пятидесяти карателей. Начались повальные обыски, всех заподозренных в помощи партизанам отправляли в крупецкую жандармерию. Мы решили уничтожить это гнездо.
Провести разведку нам помогли несколько патриотов, насильно мобилизованных в карательное гитлеровское подразделение и искавших случая с оружием уйти к партизанам. Ночью, окружив врагов, мы предложили им сдаться, но они стали отстреливаться. В завязавшемся бою все каратели были уничтожены.
Отряд побывал во многих селах района. Ни в одном селении мы больше не встретили ни старост, ни полицейских групп. Они, как только узнавали о нашем приближении, разбегались, бросая в полицейских участках оружие. В селах мы проводили собрания жителей. Люди с интересом читали доставленные нами листовки и московские газеты. Везде к отряду присоединялись новые группы желающих стать партизанами. Подростки прибавляли себе годы, ухитряясь таким образом в четырнадцать-пятнадцать лет встать в ряды народных мстителей. Их заставляла искать пути к партизанам не только романтика. За время господства оккупантов население натерпелось рабского труда и унижений. К тому же подросткам грозил угон в Германию. И конечно же им, как и взрослым, хотелось поскорее изгнать захватчиков с родной земли, чтобы снова обрести счастье свободно жить, работать, учиться.
Во время рейда по Крупецкому району храбро действовали две наших группы минеров-диверсантов. Одна из них, выполнив задание, присоединилась к нам рано утром 14 января. Мне запомнился доклад ее командира Говоркова. За два дня до встречи, ночью, они подобрались к деревянному мосту у деревни Козино, из «беззвучки» уничтожили двух охранников и установили заряды. В этот момент партизаны заметили приближавшиеся к мосту две автомашины с зажженными фарами.
— Скорее в укрытие! Надо успеть взорвать мост вместе с грузовиками! — скомандовал Говорков.
Через несколько минут, подрывник доложил, что все готово.
— Давай! — махнул рукой Говорков.
Прогремел взрыв. Мост рухнул. Первая автомашина свалилась в реку вместе с обломками моста и скрылась под месивом льдин. Водитель вражеского грузовика, следовавшего позади, не успел нажать на тормоз, и вторая машина ушла в ледяную воду вслед за первой.
Вскоре показались огни фар еще нескольких грузовиков. То ли это была проходящая автоколонна, то ли каратели спешили к месту взрыва — установить не удалось. Выскакивая из грузовиков, гитлеровцы открыли стрельбу, заметив удалявшихся от взорванного моста партизан. Но, скрывшись в темноте, группа Говоркова без потерь вышла из-под огня противника.
Днем позже к нам присоединилась и вторая группа минеров под командованием Баранова. Эта группа установила несколько мин с механическими взрывателями на шоссе около деревни Дугино. Заканчивая минирование, партизаны услышали треск мотоциклов. Начали отход, но было поздно: их заметили подъезжавшие на мотоциклах немецкие патрули. Завязалась перестрелка. Минерам удалось оторваться от оккупантов и добраться до места, где они замаскировали санную подводу. Немцы преследовать их не решились.
А поздно ночью на шоссе, у деревни Дугино, подорвались на партизанских минах и сгорели три вражеских грузовика с продовольствием. Об этом доложили в штаб отряда наши связные, прибывшие с донесениями подпольщиков через несколько дней. Одновременно подпольщики сообщили о глубинных временных складах продовольствия оккупантов. Захватив их, мы решили раздать зерно и муку населению, но жители на этот раз не соглашались брать — были запуганы.
— Увозите себе, не раздавайте. Появятся фашисты, заберут и то, что вы нам отдали, да еще и последнее выгребут, что припрятано, — говорили они.
Пришлось высвободить около сотни партизанских подвод, чтобы отправить в Хинель захваченные муку и пшеницу. Переправлять на партизанскую базу громоздкие обозы, с трофеями, на расстояние сто-двести километров, было очень трудным и рискованным делом. Приходилось сопровождать эти обозы значительными силами, чтобы исключить их захват врагом. Не раз завязывались ожесточенные схватки с противником. Были среди партизан и убитые, и раненные. Так что за партизанский хлеб проливалась кровь наших боевых товарищей. И все партизаны знали и помнили всегда об этом — когда случались дни бесхлебные, никто не роптал, каждый знал, как достается хлебушек и почему его сегодня нет.
Особенно трудно было переправлять обозы с продовольствием из хинельской в брянскую зону, постоянно нуждавшуюся в нем. Зная это, все отряды нашей бригады считали своим долгом регулярно отправлять брянским соседям захваченное у врага зерно и другие продукты. Для пропуска обозов проводились операции по прорыву блокад противника — сначала хинельской, а потом брянской зон. Ни одна такая отправка продовольствия не обходилась без людских потерь с нашей стороны.
Как и всегда, отряд возвращался из рейда с большим пополнением в своих рядах. Несколько десятков жителей Крупецкого района стали партизанами. В этом — заслуга местных подпольщиков. Это они постепенно выявляли и учитывали желающих вступить в отряд, поддерживали с ними связь. А как только появился отряд, они оповестили их о сборе.
Еще с лета, бывая в своем районе, мы стали оставлять у некоторых подпольщиков трофейные винтовки и патроны для вооружения ими новичков. Поэтому все добровольцы, вступившие в отряд в ходе этого рейда, получили сразу оружие и на первый случай по два-три десятка патронов. У некоторых на поясных ремнях висели гранаты, штыки от самозарядных винтовок и даже кавалерийские клинки. Двое юношей принесли ржавый, но в комплекте, ручной пулемет, найденный ими в пустом овчарнике. Жители района, кстати сказать, немало передали нам оружия, патронов и другого военного имущества, подобранного ими в местах боев или принятого на хранение от отступавших наших воинов. Расскажу об одном случае.
Это было в октябре 1942 года в селе Михайловке Крупецкого района. В штаб пришла старушка. Осведомившись, кто из нас главный, она обратилась к Исаеву. И вот что мы узнали.
Старушка живет в крайней хате со стороны Рыльска. Осенью сорок первого, когда наши войска уже отступили, в дверь к ней кто-то осторожно постучал. На вопрос хозяйки «Кто там в такую рань» — ответили: «Красноармейцы!». Она оделась, вышла. Было еще темновато, но рассмотрела — трое в военной одежде, с оружием.
— Не удивляйтесь, мамаша, из окружения выходим, — сказал один из них, стал ее упрашивать спрятать до возвращения нашей армии два ящика с госпитальным имуществом. Пояснил, что приходится бросать подводу, идти по дороге стало опасно. Она открыла им сарай. Красноармейцы занесли туда ящики, поставили их в свободный угол, перебросали на них солому. Их старшой — теперь бабушка хорошо его рассмотрела: в очках и с бородкой, — тепло попрощался с ней, поблагодарил за согласие принять на хранение военное имущество и попросил сообщить о нем командованию Красной Армии, как только наши войска вернутся сюда. «Наверно, доктор», — подумала она, смотря ему вслед. Старушка опасалась, что оккупанты или полицейские могут дознаться о спрятанных ящиках, и попросила Исаева забрать их.
— Прикажи хлопцам, что у меня на постое, они мигом вытащат. Уж такие парни услужливые: дверь отремонтировали, теперь в сенцы снег не задувает, — сообщила она.
— Спасибо, бабушка. Вечером зайдет вот этот молодой человек, — Исаев показал на меня, — посмотрит, что в ящиках и как с ними поступить.
Зайдя к старушке, я застал там пулеметчиков из отделения Мити Швецова. Одни чистили пулеметы, другие крошили самосад, раздобытый у селян. Я сообщил им о поручении командира отряда. Вместе с хозяйкой мы отправились в сарай. Швецов, прикрепив штык к карабину, с которым он не расставался с фронта, хотя был уже пулеметчиком, прощупал солому. Вскоре он радостно вскрикнул:
