Генерал без армии - Александр Александрович Тамоников
– Так точно, товарищ Власов.
– Кто отдал приказ? При каких обстоятельствах? Не показалось ли тебе что-то странным в разговорах этих людей?
Поначалу Глеб не понял, на что намекает Власов. Потом сообразил.
Операция Волховского и Ленинградского фронтов по снятию блокады Ленинграда оказалась провальной еще на этапе планирования. Наступали лишь отдельные соединения, остальные топтались на месте. Координация действий отсутствовала, даже элементарная связь была не всегда. Как следствие – потеря инициативы, ничем не оправданные жертвы, гибель в котле целой армии.
По мнению Шубина, вины Власова в случившемся не было. Он выполнял приказы, спущенные сверху, до последнего управлял войсками и пытался исправить положение. А когда все развалилось, не бежал, как сделали бы многие другие.
Отвечать за неудачи Любанской операции кому-то придется, но фактические виновники находились наверху. Им куда проще все свалить на Власова, вытащить его из окружения, отдать под суд.
– Я не вхож в верхи нашей армии, товарищ генерал-лейтенант. – Шубин застенчиво улыбнулся. – Но, судя по тому, что знаю, ваша персона вопросов не вызывает. Вы до конца выполняли свой долг, оказались заложником ситуации.
– Это ты понимаешь, Шубин, – с усмешкой сказал Власов. – Я, кое-кто еще, но далеко не все руководство Красной армии. Ладно, это просто переливание из пустого в порожнее. Я отправил лейтенанта Жмакова на разведку местности. Впереди, в трех верстах, Ярки, сравнительно открытый ландшафт. В Ярках должны стоять немцы. Имелась у меня мысль обойти деревню и выйти по оврагам к Беловецким лесам. Там сплошные болота, а немцы, как показывает опыт, лезть в них не любители.
– Лейтенант Жмаков не успел выполнить ваше задание, встретился с нами при обстоятельствах весьма драматичных. Полагаю, вы планируете выходить на юго-восток. Это неудачная идея, товарищ генерал-лейтенант. На границе котла у села Истрево дислоцированы моторизованный полк вермахта, батальон усиления войск СС и две роты вспомогательной полиции. Эти подразделения мобильные, используют мотоциклы, легкие пикапы. Население окрестных деревень весьма сдержанно относится к Советской власти. Другими словами, там опасно, постоянно проходят карательные рейды. Ваша группа практически безоружна. Значит, жить вы будете лишь до первой встречи с противником. Болота не помогут. В данном случае они на стороне фашистов. Присутствие моей группы задачу не упростит, лишь оттянет неизбежное.
– Что ты предлагаешь, Шубин?
– На Ярки не пойдем. Там мы наследили. Боюсь, трупы полицаев уже найдены. Возможно, в лес враг не сунется, но будет охранять дорогу, а нам в любом случае придется ее пересекать. Предлагаю двигаться на север, обогнуть Ярки, а далее выбрать северо-восточное направление. Этот маршрут мы знаем. Те места, где обожглись, можно обойти. С рекой у Утиного Брода что-нибудь придумаем, найдем переход. К нашим отправится человек из моей группы. Один всегда просочится. Командование повторно разыграет спектакль с имитацией атаки, и под шумок мы проскочим. Решайте, товарищ генерал-лейтенант. Это сложный маршрут, но хотя бы есть шанс. Другие варианты нам решительно заказаны. Я допускаю отход на север, к долине Оденежа, но он вдвое длиннее, и немцев там не меньше.
– Хорошо, Шубин, – сказал генерал и сглотнул. – Вручаю тебе судьбу моих людей.
– Отлично, товарищ Власов. Вам придется выполнять мои указания. Прошу прощения, но это необходимо. Боюсь, в последующие пару суток субординация работать не будет. Вы должны понимать, с чем это связано.
– Хорошо, руководите, товарищ старший лейтенант, – с усмешкой проговорил Власов. – Я временно снимаю с себя обязанности командующего. Что-то еще, Шубин?
– Увы, да, товарищ Власов. Ждать не можем, выступаем через двадцать минут. Сегодня тучи, погода мрачная. Этим надо воспользоваться.
Он испытывал какое-то неприятное чувство и не понимал, с чем это связано. Генерал был бодр, поторапливал своих людей. Он отвел Шубина в сторону и сказал, что сожалеет о проявленной слабине. Шубин притворился, что не понял, о чем речь. Мол, вы же просто вздремнули, товарищ генерал, потом поднялись не с той ноги.
Окруженцы смертельно устали, все дороги им казались одинаковыми. Только подполковнику Муратову из особого отдела что-то не нравилось. Он хмурился, искоса поглядывал на разведчика.
Бердыш и Пастухов ушли вперед, прокладывали маршрут. На этот раз Глеб решил перестраховаться. Люди лежали в траве, ждали сигнала.
Прибежал взмыленный Бердыш, доложил, что двести метров на север чисто, развернулся и унесся обратно.
Все встали и пошли вперед.
– Мы никуда не уйдем с этими перестраховщиками, – проворчал генерал-майор Алферьев, но сделать внушение Шубину не решился.
Власов поначалу был спокоен, потом опять начал нервничать. Глебу казалось, что иногда он боялся оторваться от земли, вылеживался до последнего, затем бежал, подбрасывая ноги, обливаясь потом.
Справа находились Ярки, и людям приходилось шевелиться. В минуты тишины было слышно, как в деревне гудят моторы, перекликаются фрицы.
Вид с опушки был так себе, слишком много открытых участков. Но деревня отсюда не просматривалась. До леса на востоке было метров четыреста.
Глинский и Малинович убыли на разведку, пропали в складках местности. Отсутствовали они долго, Шубин начал беспокоиться. Нервничал Власов, поглядывал зачем-то на часы. Разведчики вернулись через двадцать минут, какие-то смущенные, с виноватыми лицами. За плечом у Малиновича болтались два немецких карабина. Глинский тащил патронташи с болтающимися ремнями.
– Виноваты, товарищ старший лейтенант, – покаянно пробормотал Лева Глинский. – Полицаи совсем оборзели, в разгар рабочего дня самогонку жрали. Мы случайно столкнулись. Они с дороги на мотоцикле съехали, сидели у пруда, спокойно из бутылочки попивали. Мы бы мимо прошли, ведь не полные кретины, да они нас услышали. В общем, незадача приключилась, товарищ командир. Ни поорать, ни пострелять мы им не дали, прирезали и сбросили вместе с мотоциклом. Все следы подтерли, оттого и задержались. Может, оно и ничего. Если быстро проскочим, то будет нам удача. Эй, народ, разбирайте, не пропадать же добру.
Лейтенант Жмаков подбежал первым, вооружился карабином, застегнул на поясе ремень с патронташем, набитым запасными обоймами. Вторым успел сержант Сидоренко. Проворный малый с выпуклыми глазами и седой прядью, свисающей со лба на казацкий манер. Надулись красноармейцы Панин и Политовский. Им ничего не досталось.
Небо хмурилось, зарядил дождь.
Головной дозор выдвинулся вперед. Группа повалила из леса. Открытый участок было решено преодолеть бегом.
Смотреть на это безобразие было больно. Шубин лежал за деревом, ждал, пока вся компания растворится в дальних буераках. Противник имел отвратительное свойство появляться внезапно.
Штабисты бежали грузно, вразнобой. Возраст у многих подходил к критическому, а их работа не имела ничего общего с физическими нагрузками.
Споткнулся подполковник Игнатов, худой,
