Андрей Серба - Тихий городок
Лейтенант достал из планшетки карту, расстелил на дне телеги перед раненым.
— Покажи эти участки. А заодно место, где вы попали в засаду.
Раненый, приподнявшись на локте, обвел карандашом на ленточке шоссе три маленьких кружочка.
— Здесь болота впритык подходят к самой дороге, и от проезжей части отделены только дамбами. Порушь их хоть в одном месте, болота сразу хлынут в брешь. Мигом размоют ее дальше и зальют всю дорогу.
Всмотревшись в карту, партизан ткнул кончиком карандаша в точку посреди болот.
— А вот здесь мы влопались в засаду. Да так, что половина хлопцев полегла прежде, чем успела за оружие схватиться. Только тех судьба и сохранила, которые сзади шли. Успели залечь, занять оборону. Поначалу от немчуры огнем отбились, а затем и от погони ускользнули… Одним из них был я.
Раненый облизал потрескавшиеся губы, откинулся в телеге навзничь, прикрыл глаза. Но по его расскажу чувствовалось: он сказал еще не все, что хотел, и лейтенант со старшиной, стоя у телеги, терпеливо ждали. Вот партизан снова приоткрыл глаза, скривив от боли лицо, поочередно глянул на разведчиков.
— Бились мы в засаде недолго, всего пару минут. Немцы срезали у нас пятерых, а мы, когда они бросились за нами следом, завалили не меньше трех. Вроде бы бой как бой, чего в нем особенного? Да только сейчас, когда есть у меня время все вспомнить и представить, как оно случилось, запала мне в голову одна думка. Вряд ли то была засада. И вот почему. Засады зачем устраивают? Чтобы заманить противника в ловушку, поставить его в невыгодные по отношению к себе условия. А затем по возможности полностью уничтожить. Немцы же ничего такого в голове не имели. Не таились, покуда мы все из леса не выйдем, не выжидали, чтобы перещелкать нас на открытом, пристрелянном заранее месте, как цыплят. Они открыли огонь сразу, как только показались первые из нас. Да и уцелевших гнали как-то вяло, будто нехотя, словно просто подальше от себя отшвырнуть хотели.
Раненый умолк, нервно облизал губы. Немного помолчав, заговорил снова:
— Теперь о месте, где мы наткнулись на немцев. Наш командир группы был из местных, знал всю округу и решил идти на разведку дамб через болота. Он хотел сперва выйти к мало кому известному лесному родничку, рядом с которым располагались три болотных островка-проплешины. От родника к островкам вела подводная деревянная кладка, такими же мостками островки соединялись и между собой. От крайнего из них по одному ему известным кабаньим тропам командир и собирался провести нас к дамбам. Возле этого родника немцы и встретили нас огнем.
Лейтенант удивленно взглянул на партизана.
— Но почему это не могло быть засадой? В здешних лесах, не говоря уже о болотах, очень мало хорошей питьевой воды. Поэтому рано или поздно к роднику могли прийти партизаны. Вот немцы и поджидали их. Элементарная логика…
Раненый, выражая свое несогласие, слабо мотнул головой.
— Нет, у немцев в лесной войне тактика иная. Они нас от болот не отпугивают, а наоборот, стараются загнать в них поглубже. В болотах мы лишены маневренности, скованы по рукам и ногам обозом и ранеными. Связи с Большой землей по воздуху тоже нет. Значит, сиди без боеприпасов и продовольствия. Среди топей даже костра не разведешь, чтобы отогреться или сготовить пищу: дым сразу обнаружат немецкие летчики и либо сами забросают нас бомбами, либо огонь своей артиллерии на нас вызовут. Так что фашист лес прочесывает, чтобы нас в болота загнать, а не отрезать от них, — с уверенностью закончил партизан.
— В таком случае, почему немцы оказались у родника? — спросил лейтенант.
— Не знаю. Может, тропу перекрыли, что ведет к дамбам от родника. Возможно, взяли под контроль дорогу к самим островкам, где у них что-то есть. Только что там может быть? В дремучей лесной глуши, среди торфяников и болот? Штаб, склад, пункт управления, база снабжения? Вряд ли. Потому что ближайший их гарнизон располагается в двух десятках верст от этого места и состоит из эсэсовской зондеркоманды. Значит, дело заключается в чем-то другом.
После минутного размышления раненый высказал догадку:
— А вдруг что-либо связанное с теми земляными работами, которые немцы вели на дамбах?
— А точнее? — спросил лейтенант, слушавший раненого.
— Я сам из саперных сержантов. В сорок персом был ранен, прибился в этих местах к одной солдатке на лечение да и остался у нее в примаках. А когда здесь партизаны объявились, к ним подался. Это я к тому, что в минном деле тоже кое-что смыслю. Так вот, дамбу одной миной или ящиком тола не возьмешь. Чтобы ее в воздух поднять, не одна тонна взрывчатки нужна. А потому и зарядов в теле дамб и самой дороге должно быть несколько, и взрываться они обязаны не абы как, а по системе. И чтобы сделать все это по науке, с наибольшим результатом и отдачей, необходим пульт управления. Так, может, он в болотах у родника и устроен? На одном из тех островков, от которых нас немцы отогнали?
Лейтенант быстро кинул взгляд на карту.
— От этих островков к дамбам по прямой не меньше шести километров. Не далековато?
— Нисколько. Им что, траншеи для кабеля копать? Бросил его в болото, притоптал, где сам на дно не ложится, и ни один черт его не сыщет. Не работа, а плевое дело. И что в результате получается? Дамбы и дорога заминированы, вокруг никого нет, следов проводов или траншей тоже не видно. А нажал в этой глухомани среди болот на кнопку — и все взлетит на воздух.
— Да, в твоих словах что-то есть, — задумчиво сказал лейтенант, сворачивая карту. — Будет время — обязательно присмотрюсь к тем островкам у родничка.
— А еще лучше — начни с этого, — посоветовал раненый. — Я все больше убеждаюсь, что неспроста пуганули нас немцы от тех мест. Даже если на островках ничего нет, оттуда кратчайший путь к дамбам.
— Там видно будет, — неопределенно сказал лейтенант. — Выздоравливай поскорее… Счастливо оставаться.
Он хотел уже отойти от телеги, но старшина, все время стоявший с ним рядом и не проронивший в течение разговора ни слова, остановил его. Наклонившись над раненым, он легонько тронул его за плечо.
— Сержант, а как тот родник сыскать?
— Я отметил его на вашей карте.
Старшина фыркнул.
— Знаю я эти отметки на глазок. Да и цену довоенным картам тоже. Лучше расскажи человеческим языком, как выйти к роднику?
— Ты где родился? — спросил раненый, глядя на пластуна.
— На Кубани.
— А ты? — перевел он взгляд на лейтенанта.
— В Москве.
— Значит, болот не знаете и не понимаете оба, — подытожил услышанное раненый. — А потому нечего вам и объяснять, все равно ничего не поймете. Проводник вам нужен. Причем из таких, который здесь каждую кочку и камышинку знает. Иначе ничего путного из вашего похода не выйдет. Пойдете по шерсть, а вернетесь стрижеными… если вообще вернетесь.
— Не назовешь такого проводника?
— Знал нескольких, все со мной в разведке служили. Вот только не скажу, кто из них еще в живых числится. Слышишь, какая стрельба кругом? А если кто и жив, вряд ли вам отдадут: такие люди отряду сейчас позарез нужны. А впрочем, есть один на примете… Его вам как пить дать уступят.
— Кто он?
— Леший знает, все его Студентом величают. Сам из местных, до войны в консерватории учился. Приехал на лето к старикам отдохнуть, а тут вскоре и фрицы пожаловали. В первую же зиму явился в отряд, с тех пор при штабе и состоит.
— При штабе? Кто же его нам отдаст, такую важную птаху?
— Отдадут, — уверенно произнес раненый. — Он там писарчуком-переводчиком числится. Сейчас такое времечко, что не до писанины и разговоров, а на иное он не пригоден, квелый какой-то. Внутрях у него что-то жжет, да и кашляет без удержу. В нестроевых он у нас ходит. Но здешние места хорошо знает, вырос тут. Так что для ваших нужд его наверняка отдадут. Только нажмите на кого следует покрепче.
— Нажмем, сержант, — пообещал пластун. — Ну, бывай сто лет и гони от себя хворобу.
Старшина распрямился над раненым, шагнул к лейтенанту.
— Что, взводный, пойдем за проводником? И коли не дадут стоящего, захватим хоть этого музыканта…
Как и следовало ожидать, опытного проводника из отрядных разведчиков им дать отказались, но откомандировать Студента согласились. Тот оказался невысоким тщедушным пареньком с залитыми пятнистым румянцем щеками, узкими, как у подростка, плечами, с впалой грудью. Но в карте он разбирался неплохо, знал и нужный разведчикам родничок среди болот. Идти проводником Студент согласился без раздумий. Уже через несколько минут он сидел вместе с лейтенантом и старшиной над картой, намечая предстоящий маршрут.
Парень действительно оказался хорошим проводником. Выросший в этих местах, он прекрасно разбирался в сложной паутине извилистых, едва заметных в лунном свете болотных тропинок и звериных троп. Не заглядывая в карту и забыв о компасе, ориентируясь по звездам и с детства знакомым ему приметам, он уверенно вел маленький отряд в нужном направлении. Лейтенант вначале пытался контролировать маршрут движения группы по карте, но, убедившись, что в данных условиях это практически невозможно, всецело доверился проводнику.
