Александр Тамоников - Приказано совершить подвиг
Комбат приказал всем командирам штурмовых групп, а также офицерам обеспечения действий боевых подразделений к 22.00 прибыть для рекогносцировки и уточнения боевой задачи в поликлинику.
Ровно в 22.00 все командиры штурмовых групп, а именно старший лейтенант Григорин, заместитель командира разведывательной роты, подразделению которого предстояло захватить первый этаж Департамента; капитан Телинский, командир разведроты, чья группа была нацелена на второй этаж; командир 7-й парашютно-десантной роты капитан Кошерев, в задачу которого входил захват третьего этажа; заместитель командира 7-й роты старший лейтенант Илюхин, на ком было овладение четвертым этажом; командир 9-й парашютно-десантной роты, в задачу штурмовой группы под его командованием входил захват пятого этажа; заместитель командира батальона по воспитательной работе, до сих пор временно исполнявший обязанности взводного 9-й роты, имевший задачу овладения последним, шестым, этажом ДГБ, – все они прибыли в поликлинику, на командно-наблюдательный пункт капитана Соколенко. Подполковника Голубятникова сопровождали Кувшинин, майор Корсаров, капитан Адамский и командир инженерно-саперной роты.
Комбат приступил к уточнению боевой задачи на предстоящий штурм.
– Командиром штурмового отряда назначаю начальника штаба батальона, майора Кувшинина. Работаем следующим образом. Пойдем на штурм с южного направления. Первый этаж освобожден от минных заграждений, но он, где частично, где полностью, завален. Поэтому проникаем в южное крыло, как и планировалось прежде, со второго этажа, используя лестницы. Первой пойдет группа Телинского, за ней – Григорина, которой со второго этажа предстоит сразу же уйти на первый. Далее в порядке этажности. Штурмовой группе Соколенко прикрывать проникновение отряда и после того, как в дом войдет подразделение Холодова, осуществляющее прорыв ко входу в подвал. На сегодня все. На завтра ничего не меняется, продолжаем прикрывать работу танков, отбивая возможные атаки духов и уничтожая их гранатометные группы. Считаю нелишним напомнить, как важна для нас работа танков. Результаты сегодняшнего обстрела вы видите.
В крыльях Департамента государственной безопасности продолжал бушевать пожар, доносились разрывы гранат и взрывы патронов, напоминающие обычную стрельбу из стрелкового оружия.
Заместитель командира 7-й роты, глядя на горевший четвертый этаж северного крыла, проговорил:
– Глядишь, займутся и другие этажи; к моменту штурма выгорит все, к чертовой матери, вместе с духами. И штурм не понадобится.
– Об этом не думай. Никто и ничто за нас нашу работу не сделает.
– Да я просто так сказал.
– Это понятно. Вопросы ко мне есть?
– Товарищ подполковник, у меня на все группы одного бойца не хватит, разрешите пойти рядовым сапером с капитаном Телинским? – поднялся капитан Тупорин.
– Разрешаю! Еще вопросы?
Больше у офицеров вопросов не было. Они прошли по поликлинике, осмотрели подходы к зданию, уточнили взаимодействие между собой в случае возникновения непредвиденной ситуации, после чего убыли в свои расположения.
Наступила ночь, сопровождающаяся огненным заревом над ДГБ, детонацией боеприпасов в Департаменте, то затухающей, то разгоравшейся вновь стрельбой в районе Дома правительства и одиночными выстрелами снайперов. Обычная ночь в Грозном.
В 2.00 16 января по распоряжению старшего лейтенанта Лихолетова сержант Беденко вывел в крайнюю слева от ДГБ комнату рядовых Артюшина и Шохина. Артюшин имел при себе пулемет, Шохин – автомат.
– Сидеть тихо, черепа не высовывать без надобности, наблюдать за ДГБ. В случае попытки атаки с их стороны доклад мне или взводному, – сказал сержант. – Я буду рядом, в торце напротив.
Проводив сержанта взглядом, Артюшин осторожно выглянул из окна.
– Нехило крылья у этого ДГБ полыхают. И боеприпасы рвутся. Прикинь, Толик, и это только в крыльях, на двух этажах! Сколько же всего там оружия и боеприпасов заныкано?
– Много! – равнодушно ответил Шохин.
– А нам идти в подвал этого дома… Чую, все там поляжем.
– Чем чуешь, Миша? – усмехнулся Шохин. – Задницей? Или головой? Хотя у тебя это одно и то же… Шутка. Ничего, Миша, прорвемся. Все это хрень!
– Чего? Чего ты сказал?! Что хрень?
– Да все! Война эта, к примеру, предстоящий штурм. Бытовуха.
– А что же тогда, по-твоему, не хрень?
– Любовь.
– Чего?
– Чего, чего, – передразнил товарища Шохин. – Любовь, говорю. В ней весь смысл жизни. Сама жизнь. Помнишь, к нам священник в полк наведывался? Он и сказал, что жизнь – это любовь. Если ты никого не любишь, значит, не живешь. А я люблю, следовательно, что?
– Что? – не понял Артюшин.
– То, что пока люблю, буду жить, и ни один дух меня убить не может. Ну, разве что подранить.
– Ну, ты завернул, Толик, похлеще замполита!..
– Скажи, в чем я не прав?
– Кто тебя знает, прав или нет. Война покажет. Ты мне вот что, Толик, скажи, твоя Натаха письма пишет?
– Нет! – вздохнул Шохин. – А куда писать-то? Да и я ей тоже не пишу.
– Почему? – удивился Артюшин.
– О чем писать-то, Миша? О том, что здесь происходит? Пусть лучше не знает, в какое пекло мы попали.
– Так о штурме Грозного наверняка все телеканалы сообщают.
– Пусть сообщают. Ты у нас хоть одного телевизионщика видел? То-то же! Они все больше по окраинам шарахаются да по штабам. То, что в реалии происходит, не снимают. По крайней мере, здесь. А ведь у нас бои каждый день. И нечего Натахе знать, что я сижу в этой долбаной поликлинике, что рядом с ДГБ, который в ближайшее время нам предстоит брать. Пусть уж думает, что и я где-нибудь на подступах, в оцеплении города отсиживаюсь.
– Поэтому и не пишешь ей?
– Поэтому и не пишу. Соврать не могу, а правды ей знать ни к чему. Пусть другие врут.
– А я бы написал. Чтобы знала, какой у нее героический жених.
– Скажешь тоже, героический! Тут все герои. Сколько духи ни пытались сбить нас с плацдарма, ничего у них не вышло. А сейчас мы готовимся выбить их из ДГБ. И кто воюет, Миша? Вчерашние пацаны против натасканных рексов Дудаева.
– Нам с офицерами повезло. Возьми вон замполита батальона. Целый майор, а надо, и взводом пошел командовать. А особист? Ему бы вообще где-нибудь на КП полка отсиживаться, а он тоже со всеми. Или Юрченков… Подполковник, начальник штаба полка, а отбивался от духов вместе с рядовыми бойцами. Не прятался за их спинами, а, наоборот, старался на себя боевиков выманить. Ребята-ставропольцы рассказывали, как он валил духов прямо из окна, не укрываясь. И за Лукриным в «зеленку» ходил, будто без него кто другой не мог сходить. Приказал бы, и все – а он сам пошел.
– Ты прав на все сто, Миша.
– Вот и я о том же… Погоди-ка…
– Чего? – не понял Шохин.
– Что-то, Толян, мне не нравится какое-то движение у входа в северное крыло.
– Что за движение?
– Будто толпа там внутри собирается.
– Так через «ночник» посмотри, что в подъезде творится.
– Оп-па! И «ночника» не надо. Рыл пять духов выпрыгнули из подъезда и залегли вдоль мусорных куч.
– Уверен?
– Сам посмотри! Только не высовывайся особо; может, это снайперская группа на позиции вышла.
Шохин аккуратно встал напротив Артюшина, выставив перед собой чучело, одно из тех, что были доставлены в роты. Не видеть голову манекена снайперы не могли, но выстрела не последовало. Либо эти пятеро к снайперам никакого отношения не имели, либо разглядели в прицеле подставу. В любом случае это было на руку десантникам. Шохин из-за чучела осмотрел место, где, по словам Артюшина, залегли боевики, и увидел их, всех пятерых. Они лежали, не двигаясь, держа автоматы рядом.
– Не похоже, что эти козлы вышли из дома для того, чтобы стрелять по поликлинике, тем более атаковать ее! Что-то другое замышляют абреки… Так! Еще трое душков, видел?
– Видел, – ответил Артюшин, – метнулись к пятерым и залегли рядом. Что они удумали, Толян?
– Не знаю…
– Может, Беденко доложить?
– Рано! Поглядим, что будет дальше.
– Как бы поздно не было.
– Не будет. Ты свой пулемет подготовь.
– Он и так готов!
– Ну и нормально. Смотрим пока. Сообщить начальству всегда успеем.
– И чего медлить?
– А если духи вернутся в дом, когда Беда с Лихолетовым подойдут? Что ты им доложишь? Сержант потом приколами задолбит – мол, с перепугу кучи мусора за духов приняли и в штаны наложили, подняв тревогу. Нет, поглядим пока.
– Ладно, – согласился Артюшин.
Вышедшие из Департамента боевики никак не проявляли себя, так и лежали вдоль мусорных куч. Прошло минут пять-десять. Наконец чеченцы все-таки решились на маневр, но пошли не к поликлинике, а одновременно, словно по команде, перепрыгнули за кучи, оказавшись у стены, и заняли оборону. Сверху падали горящие доски, сыпались искры, но они на это не обращали внимания.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Артюшин у Шохина.
