Борис Тартаковский - Смерть и жизнь рядом
Тогда она достала отмычки и с ожесточением взялась за письменный стол. Это был не обычный канцелярский стол с двумя тумбами, а «домашний», со скрытыми за дверцами ящиками, которые, в свою очередь, запирались. Но Власта, имея уже некоторый опыт в таких делах, быстро открыла все замки и жадно набросилась на бумаги.
В одной папке хранилась переписка, связанная с арестами тех или иных лиц. Интересно. «Тут можно обнаружить, — подумала Власта, — и лиц, предавших арестованных». В другой папке — предписания немецких властей, в третьей — предписания, касавшиеся отдела, в котором работал хозяин стола. Власта выписала некоторые имена, цифры и наиболее интересные на ее взгляд факты. Но это было все же не то, ради чего она рисковала жизнью. Видно, все наиболее важное хранилось в сейфе. Оставался еще один, последний ящик — центральный, расположенный между двумя тумбами. Тут Власта обнаружила всякую канцелярскую мелочь: перья, ручки, подушку для печати, бумагу и чистые блокноты. Проклиная в душе аккуратного гардиста, Власта неожиданно обратила внимание на то, что ящик как будто короче положенного. «В чем дело?» — задумалась девушка и начала осторожно ощупывать стенки ящика со всех сторон. И вдруг — разведчица даже вздрогнула от неожиданности — задняя стенка ящика отвалилась, и Власта увидела настоящий клад.
Здесь хранились различные бланки, среди них ордера на аресты и пропуска в министерство, причем некоторые уже заверены печатью. Особенно много было бланков для исходящих писем с типографским оттиском штампа. Тут же Власта нашла список телефонов всех важнейших должностных лиц разных учреждений, в том числе и немецких, фамилии этих лиц, звания и адреса. В буковой резной коробке хранились различные штампы и факсимиле. Да, это был настоящий клад, мечта разведчика.
Власта на минуту представила себе, что могут сделать Зорич и Колена, имея эти ордера, бланки, этот список немецких ставленников, и глаза ее загорелись. Но она решила действовать осмотрительно, чтобы хозяин кабинета не сразу догадался о диверсии. Потом уж он и сам не захочет поднимать шума — ведь это палка о двух концах. Вот почему Власта взяла небольшое количество различных бланков, ордеров и пропусков, отдавая предпочтение тем, что заверены печатью. Не взяла она и штампы, сделав только оттиски, по которым можно будет в дальнейшем изготовить свои, партизанские штампы. Этим делом, в частности, довольно успешно занимался в отряде Зорича Студент. Затем Власта стенографически быстро (спасибо милой пани Герберовой — учительнице стенографии!) переписала все наиболее важное и аккуратно закрыла ящики стола. Пора было уходить: было около пяти часов.
Без приключений Власта достигла своей комнаты и стала переодеваться в новый наряд, уложив старое платье, ботинки и шляпку «учительницы Гаусковой» в узелок «уборщицы Елены Пелаковой», и опять уселась за стол, но вязать уже не могла. Однако и усталости или сонливости Власта не чувствовала: все в ней было напряжено до предела, хотя внешне она сохраняла полное спокойствие.
Наступил жидкий рассвет, за окном все более светлело, и в комнате, как казалось Власте, становилось все холодней. Она всякий раз смотрела на часы, теперь время тянулось еще более медленно, чем ночью. Наконец стрелки показали восемь часов. Власта, надела пальто, повязала голову Шерстяным платочком, как делают крестьянские девушки, закрыв часть лба и горевшие румянцем щеки, и решительно вышла из комнаты. Она спустилась в вестибюль, мысленно спрашивая себя, как пройдет ее последняя встреча с представителем министерства внутренних дел,
— Что, уже справились? — улыбнулся ей вахтер.
Это был, как и предупредил Винарик, не тот парень, который встречал ее.
Она утвердительно кивнула.
Только уже на улице Власта, ликуя, испытывая желание пуститься бегом от этого мрачного здания, в котором она провела долгую ночь, вспомнила, что так и не назвала вахтера «паном офицером», как предлагал Винарик.
РАДИ ЛЮДЕЙ
Добыча Власты в министерстве внутренних дел была чрезвычайно ценной, А сейф не открывался по той простой причине, что хозяин его сменил в последнюю минуту шифр замка, о чем не знал Винарик.
Колена отправил часть документов и все записи Власты на партизанскую базу. Используя ордера министерства, партизанские разведчики арестовали в разных городах Словакии ряд гардистов и других гитлеровских пособников. Оживились, и действия разведчиков в самой Братиславе.
Как гром в ясный день, поразила Колену и Зорича горестная весть об аресте Винарика. В тот день многих арестовали, и среди них немало безвинных: немцы были обеспокоены участившимися актами саботажа и диверсий.
— Фарар в таком волнении, — поделилась с Такачом новостью пани Юлия. — Сейчас никому нельзя верить! — И она молитвенно сложила руки: — Матерь божья, когда ты покараешь этих разбойников!
Но матерь божья осталась в своей золоченой раме, а Юлия заговорила о другом — ее очень беспокоили дела маленького имения, подаренного милым дядюшкой. Разве женская рука может справиться с этой красной сволочью?
— Они все красные, клянусь вам святым именем, — сказала Юлия. — Все крестьяне помешались на том, что земля должна принадлежать им, и виноградники, и стада. Они скоро заявят права и на мой дом и на мои деньги, уверяю вас. В тяжелое время живем мы с вами, Михал, и я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день начнется светопреставление…
— Пока я с вами, моя дорогая, вам даже светопреставления нечего бояться, — сказал Штефан.
Это было так мило с его стороны, что пани Юлия в волнении не заметила, как сильно попахивают слова дорогого Михала богохульством.
— Ах, Михал, если бы вы знали, какие чувства меня волнуют!.. Ах, если бы вы знали!..
Он был удивительно робок, ее милый Свитек, и как только она давала ему повод высказать свои чувства, он опускал глаза и начинал говорить о том, как много в нынешнюю зиму выпало дождя и снега и что сказал ей вчера дядюшка.
— Почему бы ему не навестить свою прекрасную племянницу? — удивлялся Михал Свитек и так загипнотизировал ее этим стократно повторенным вопросом, что пани Юлия тоже загорелась идеей пригласить дядюшку в гости, хотя месяц назад ей бы такая сумасшедшая мысль и в голову не пришла.
Штефан стал разрабатывать с Коленой план похищения Тисо из квартиры племянницы. Это дело представляло немалые трудности, так как у Юлии вечно торчали какие-то монахини-кармелитки в белых головных уборах, какие-то просительницы из богоугодных обществ.
В эти дни советская авиация совершила массированный налет на военные объекты Братиславы. Было сброшено много бомб, и возникли пожары на военных складах и в порту.
Это случилось в понедельник, а на вторник Колена наметил провести диверсию в зимней гавани. Ожидали пароход с военным снаряжением. На этом пароходе, как было известно Колене, существовала «удерка», которую возглавлял механик, пожилой человек, делавший все основательно, хотя и неторопливо. Механик сообщил через связного, что пароход имеет пробоину, но ее наскоро залатали брезентом, и уже в гавани, ночью (он подчеркнул, что для успеха операции ее необходимо провести обязательно ночью) можно потопить судно со всеми его потрохами. «Если возможно, включите в ремонтную группу людей из числа патриотов», — писал механик.
Колена связался с портовой «удеркой». Здесь были ремонтные рабочие, боевые ребята, которые доставляли оккупантам немало хлопот, выводя из строя механизмы на катерах и более крупных судах Дунайской флотилии немцев.
— Ладно, — согласился старший портовой «удерки», — хлопцев я дам. А кто будет от вас?
Сам он в этот день был занят другим делом, которое могло сорваться, если он лично не займется им: предстояла отправка парохода с военным грузом, а на судне только недавно была создана «удерка». Колена срочно вызвал Такача, которого связной нашел по телефону у племянницы Тисо.
Когда Штефан пришел к Холмовскому, Ян Колена уже посматривал на часы.
— Предстоит опасная операция, не буду скрывать, — начал Колена и рассказал, в чем дело. — Пойдете старшим?
Штефан сразу загорелся, но тут же остыл: вечером предстояла встреча с Властой. Как об этом сказать. Яну, для которого превыше всего — долг партизанского разведчика?
— В чем дело? — не понял Колена. — Вы колеблетесь?
Штефан мгновенно решил: «Напишу записку и попрошу Холмовского передать Власте», — и он сразу повеселел.
— Нет, Цвелих, вы, как всегда, угадали мое желание.
Колена недоверчиво покачал головой, но сказал:
— Просто я уверен, что никто лучше вас не справится.
— Благодарю вас, — с искренним чувством ответил Штефан и возвратился к разговору о предстоящей операции.
— Ваше дело снять заплату, — говорил Колена. — Не советую попасть в руки жандармерии, Штефан, хотя ваши бумаги в полном порядке, — и Ян Колена передал Такачу документы. — Вам. необходимо запомнить лишь то, что вы — Войтех Кондачек из Клиж Градиште. Пропуск вы имеете? Ну, вот. А для проверки у них не будет ни времени, ни желания, уверяю вас. Вы умеете плавать?
