Виталий Гладкий - Кишиневское направление
Он на мгновение осветил карманным фонариком Маркелова, однако при виде офицерских погон и Железного креста сразу сник.
– Господин капитан, нам приказано…
– Ты что, не понял, дубовая твоя голова! – пуще прежнего напустился на ошарашенного фельдфебеля Маркелов. – Срочный пакет! Пароль – «Дунай»! Вот документы!
Он ткнул под самый нос удостоверение курьера и тут же сунул его в карман своего мундира.
– Я долго буду ждать?! – вызверился старший лейтенант. – Хайль! Поехали! Черт знает что…
– Хайль Гитлер! Пропустить…
«Успел он рассмотреть фотографию на удостоверении или нет?» – пока бронетранспортер набирал скорость, с тревогой думал Маркелов, краем глаза наблюдая за немного растерянным фельдфебелем, который не ожидал от штабного офицера такого напора.
– Уф… Пронесло… – облегченно вздохнул Татрчук.
– Поживем – увидим, – философски заметил Кучмин, с явным сожалением отрываясь от пулемета. – Хорошая цель была… – пробормотал он про себя, вспомнив ярко начищенную бляху на груди фельджандарма.
Бронетранспортер разведчики загнали через пролом в стене на территорию старого полуразрушенного монастыря, давно оставленного хозяевами, и замаскировали в саду, среди кустов дикого винограда.
– Со мной идет Кучмин… – Маркелов торопился. – Татарчук, останешься за старшего. В случае чего, задача вам ясна: любой ценой прорываться к своим.
До аптеки добрались без приключений. Маркелов мысленно поблагодарил разработчика маршрута: на всем пути они встретили лишь один патруль, но и с ним разведчики избежали встречи, свернув в проходной двор.
Аптека встретила металлическими жалюзи, которые закрывали большие окна. Некогда красочная вывеска над входом в предрассветном полумраке казалась незаконченным эскизом картины, найденной на свалке и кое-как прибитой ржавыми гвоздями к стене.
Лишь недавно подновленная черной краской черная металлическая змея – эмблема медицины – подсказывала прохожему, что длинный одноэтажный дом, больше похожий на конюшню, нежели на жилище вполне благопристойного провизора господина Войкулеску, может иметь какое-то отношение к врачеванию.
Маркелов было засомневался, что это именно тот дом, адрес которого дал ему полковник Северилов. Но в узкой горбатой улочке, параллельной одной из центральных улиц города, аптека была единственной. И Алексей решительно дернул за конец цепочки, которая висела возле входной двери.
Где-то внутри звякнул колокольчик.
– Иду, иду! – через какое-то время раздался за дверью приглушенный толстыми стенами голос.
Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина в старомодном пенсне и с длинным «лошадиным» лицом. Оплывшая свеча испуганно затрепетала желтым неярким язычком пламени внутри жестяного фонарика с выбитым стеклом.
– Что угодно господину офицеру? – спросил он на хорошем немецком.
Маркелов небрежным жестом отстранил его и молча шагнул внутрь аптеки; Кучмин остался у входа.
– Зажгите свет! – приказал Маркелов. – Побольше света!
Мужчина быстро забегал вдоль прилавка, и вскоре три керосиновые лампы осветили неожиданно уютное и чистое помещение аптеки.
– Вы провизор? – спросил его Алексей.
– Да, господин офицер, – угодливо изогнулся тот.
– Фамилия!
– Войкулеску, господин офицер.
– Та-ак…
Маркелов прошелся по аптеке, рассматривая витрины с лекарствами. Провизор следил за ним настороженным взглядом.
– Вы здесь один? – Старший лейтенант остро посмотрел на Войкулеску.
Но тот был само спокойствие. Первый испуг прошел, и теперь в позе провизора четко просматривались предупредительность и любезность.
– Так точно, – по-военному ответил провизор.
– Хорошо… – Маркелов выдержал паузу, а затем, четко выговаривая слова, спросил: – У вас есть хинин в таблетках?
Провизор слегка вздрогнул, чуть прищурил глаза и так же четко ответил:
– В таблетках не держим. Есть в порошках.
– Очень жаль. Тогда дайте камфарного масла.
– Десять ампул устроит?
– Давайте пятнадцать.
– Уф-ф…
Провизор с облегчением улыбнулся, снял пенсне и сунул его в карман пижамы.
– Вы здорово меня напугали. Не ожидал…
– Здравствуйте, – протянул ему руку Маркелов.
– Доброе утро, – сильно тряхнул ее провизор. – Прошу сюда, – показал он на дверь.
От былой растерянности и угодливости не осталось и следа; провизор, как показалось Маркелову, даже стал выше ростом. А когда он переоделся и появился в гостиной, Алексей едва не вскочил от неожиданности – перед ним стоял совсем другой человек: широкоплечий, подтянутый, с жестким выражением лица. И только черные глаза остались такими же – с холодными льдинками внутри.
– Удивлены? – Провизор сел напротив Маркелова. – Пришлось сменить театральные подмостки на аптеку. Никогда не думал до войны, что придется играть роль провизора с таким вдохновением. – Он рассмеялся. – И знаете, даже не обидно, что публика не устраивает оваций и не вызывает на «бис». Так чем могу быть полезен? Как я понял, причина вашего появления здесь явно неординарна.
– Вам привет от ноль второго.
– О-о, это серьезно… – Провизор кивнул в сторону двери. – Пусть ваш товарищ не маячит на улице. В случае чего, здесь есть черный ход на параллельную улицу.
Кучмин зашел внутрь аптеки, входную дверь закрыли на засов.
– Я вас слушаю.
Провизор стоял перед старшим лейтенантом едва не навытяжку.
«Уж не бывший ли он военный? – подумал Маркелов. – На артиста совсем не похож. А на провизора – тем более. Чувствуется выправка. И очки снял… Видимо, они нужны ему для маскировки. Интересно, это наш, советский кадр, или из местных?»
– Мне срочно нужен радиопередатчик, – сказал старший лейтенант.
– Это все?
– Нет. Еще необходим доктор. Но передатчик – главное. Меня проинформировали, что передатчик у вас имеется.
– Увы и ах… Имелся. С передатчиком очень сложно, однако я попытаюсь достать… – Провизор задумчиво почесал переносицу. – Только когда достану, вот в чем вопрос. И потом, на передатчике некому работать…
– Что-то случилось? – встревожился Маркелов.
– Мой радист недавно погиб. Увы, в нашей профессии никто не застрахован от ошибок, случайностей, но так… Не выдержали нервы. Во время сеанса радиосвязи в дом, где работал радист, зашли немецкие солдаты. Как потом оказалось, искали бордель, который находится в соседнем переулке. Ну и… – Войкулеску нервно захрустел пальцами. – Радист испугался, попытался убежать, солдаты его заметили, окликнули (он показался им подозрительным), а когда радист не остановился, дали по нему очередь из автомата… Глупейшая смерть. Ну и, понятное дело, немцы передатчик нашли. Хорошо, что на радистке ниточка оборвалась…
– Чтоб ему было пусто! Если уж не везет, так до конца… – тихо пробормотал сильно расстроенный Маркелов.
– Что вы сказали?
– Ничего. Это я о своем… А что с доктором?
– А вот в этом вопросе ничем помочь не смогу. Надежных людей нет. Вам ведь нужен человек, которому можно доверять.
– Да.
– Извините…
Войкулеску с трагическим выражением лица развел руками.
«Артист погорелого театра… – с непонятной злостью подумал Маркелов. – Сидит тут, как мышь в подполе, в ус не дует, и ждет конца войны. Тоже мне… профессионал».
– Тогда придется просить вас выручить медикаментами, – сухо молвил старший лейтенант.
– Это пожалуйста. В любом количестве. Я человек запасливый. У меня есть редкие лекарства. Даже английские. Но возвратимся к передатчику…
– Повторюсь – передатчик мне нужен как можно скорее. Это очень важно. Насчет радиста не беспокойтесь. У нас есть свой.
– Тогда я свяжусь с местными подпольщиками. Это, конечно, опасно, не по инструкции, и меня ноль второй за эту самодеятельность по головке не погладит… но что делать, если надо. Подпольщики точно помогут. Мне нужно полдня.
– Где мы увидимся и в котором часу?
– Здесь же, в пять… нет, в шесть вечера – так вернее. Кстати, может, вы останетесь у меня?
– Нет. Мы уходим. До вечера…
На улице уже было совсем светло. Маркелов и Кучмин шли неторопливо, прогулочным шагом. Изредка им попадались навстречу румынские солдаты да худые дворняги, которые трусливо тявкали на разведчиков из подворотен.
В монастырь они зашли только тогда, когда убедились, что никто за ними не следит. Для этого пришлось немного походить вдоль изрядно порушенного временем и войной монастырского забора туда-сюда, якобы с какой-то определенной целью, хотя это было далеко не безопасно – вдруг нагрянет немецкий патруль?
Но городская окраина, где находились развалины монастыря, похоже, не являлась оживленным местом. Они встретили лишь какого-то мужичка в зеленой шляпе, которой минуло больше лет, чем ее хозяину, да арбу, нагруженную тыквами, запряженную седым одром.
