Валерий Барабашов - А смерть подождет
— Опять ты за рыбу деньги! — досадливо произнёс Савушкин. — Я ему про Фому, он мне про Ерёму… Перекос у тебя с кличками, Шайкин, имей это в виду. Народятся если щенки, по-русски их называй, вот и всё. Все эти Рокки и Альфонсы всегда на сторону нос будут воротить. А Прошка как был Прошкой, так им и останется. И всех этих Русланов и Казбеков, что нас с тобой взрывают, лучше искать будут. Понял?
— Так точно!
— Хорошо, действуй. Завтра утром доложишь мне о ночном рейде. А пока позвони Никитинскому, он тебе скажет, где надо патрулировать.
— Есть!
* * *В конце марта, когда весна решительно уже вступила в права, Олег забеспокоился: Линда повела себя странно — стала вдруг медленнее, осторожнее передвигаться, отказалась прыгать через барьер, ела за двоих и много спала.
Он пригляделся к собаке и ахнул — у неё уже и животик округлился, и сосцы увеличились.
Беременна!
Оставшиеся сомнения развеял Кровопусков, ветеринар, осмотревший Линду.
— Конечно, герр лейтенант. Она на сносях. Пять недель, как минимум. Поздравляю. Можешь готовить мне магарыч, так и быть, приму роды. А ты дедушкой будешь.
— Да ты что, Кровопусков, с ума сошел?! Какие роды? Какие «пять недель»? Откуда?
Кровопусков (они с Олегом стояли сейчас у небольшого операционного стола в домике ветеринара, а Линда лежала на этом столе), хмыкнул:
— Ветром надуло. Бегала, вот, по двору, а у нас сквознячок, ей брюшко и надуло. Непорочное зачатие.
— Мы же с ней на соревнования готовимся! Два месяца осталось!
Кровопусков, вытерев руки, согнал Линду со стола, сел на старый потёртый диванчик, неизвестно как и когда сюда попавший, посоветовал:
— Отложи. В этом году у тебя ничего не получится. Ощенится к концу апреля, потом за малыми детками надо ухаживать… На следующий год чемпионом с ней станешь.
— Да ты что?! Столько труда вложено, столько сил!… И Линда… она же саму себя превзошла. Команды чистенько выполняет, охотно работала до сегодняшнего дня… Линда, девочка моя, кто это тебя, а? Почему ты это позволила?
Олег обнял собаку, прижал её к себе, заглядывал в самые зрачки. Линда отлично уловила тревожную интонацию в голосе хозяина, виновато опустила голову. Ну вот, теперь и он всё знает. Стыд-то какой! И крах надежд. А они так старались вдвоём, так много тренировались. Она и новое слово помнила — МОСКВА. Туда хозяин собирался везти её на соревнования, не на беготню по вагонам метро, как в прошлый раз, а на приятные, пусть и сложные испытания её навыков и умения. И она бы постаралась не подвести своего хозяина — ведь она его очень любит, и всё бы ради него сделала.
— Вот это да-а! — страшно расстроенный протянул Олег. — Вот это свинью мне какой-то кобелина подложил!
Вне себя, с лицом, схватившимся красными нервными пятнами, он похромал к Рискину.
— Серёга, ты в курсе?
— Что?
— Лида щенная!
— Да не может быть!… Когда это она успела? С кем?
— Я, вот, у тебя хотел спросить. Тебе же доверил.
Рискин сокрушённо качал мордатой головой, бил себя в грудь:
— Я тебе гарантирую, Олег, глаз с Линды не спускал! Слово офицера! Я за ней больше, чем за Альфонсом глядел… И как это её угораздило! Вот давалка хитроумная, а! Нашла же где-то хахаля, не утерпела… А про себя ещё раз тебе говорю: в оба за ней смотрел!
Подтвердила благонадёжность Рискина и Марина, поручилась и за Альфонса — ничего такого сексуального на её глазах не происходило.
Но кто тогда? Кто? Чей пёс?!
Расспросы коллег в течение двух-трех ближайших дней ничего не дали и облегчения Олегу не принесли. Никто из кинологов не видел Линду в объятиях чьего-либо кобеля, никто не мог сказать что-нибудь определённое.
— Аборт! Один выход, герр лейтенант. — Кровопусков плотоядно развёл руками, когда Олег снова пришёл к нему. — Шайкин не будет возражать? Ты его поставил в известность?
— Моя собака, моя ответственность, чего спрашивать!?
— Да ты не переживай, Олег. Пусть ощенится, что ли. Тогда и поглядим, на кого её детки похожи.
Ветеринар явно потешался над растерявшимся и очень расстроенным кинологом. Знал, что Олег не пойдёт на такой шаг, да и по щенкам узнать отцовство можно приблизительно. И что бы это дало, в конце концов? Ну, решили бы они потом, когда щенки малость подросли, что папаша их — Рокки, овчарка. Или Джой — спаниель. Или Альфонс — ротвейлер…
За Альфонса, конечно, можно спросить с Рискина, недоглядел, но старлея как напрямую обвинить? Также и остальных кинологов. Линда согрешила, да, а где и с кем… Чего после драки кулаками махать?!
А щенки-полукровки и правда питомнику не нужны. У них породистые, элитные собаки, с хорошими родословными, с соответствующими документами.
— Давай… выкидыш надо сделать, — сказал Олег Кровопускову. — Нельзя Линде сейчас щенков иметь. Тем более, неизвестно от кого.
— Давай, — мотнул головой ветеринар. — Завтра, с утречка. Приходи пораньше, пока начальства нету. Заделаем. Сегодня мне некогда, мой «Жигуль» забарахлил, плохо заводится. То ли свечки надо поменять, то ли зажигание сбилось. Твоя-то «Таврия» на ходу?
— Бегает.
— Вот и приезжай часов в семь. Пару уколов замастырим твоей гулёне, как новенькая будет. Ты магарыч готовь, герр лейтенант.
* * *Слова Кровопускова об уколах Олег воспринял спокойно. Знал, что ветеринар проделывал такие процедуры с загулявшими суками не раз: первый укол убивал в животе собаки уже сформировавшихся щенков, второй вызывал искусственные роды.
Позвав Линду, Олег повёл её к вольеру. Собака шла не торопясь, тяжело уже, грузно ступая, не поднимая головы. Прислушивалась к тому, что происходило в её утробе — это была её первая беременность, и это занимало её сейчас больше всего. Даже любовь к хозяину и его переживания отступили на второй план.
А он довел её до вольера, сказал со вздохом:
— Иди, спи. Завтра для тебя будет тяжелый день.
Она помотала в знак согласия хвостом, ушла сразу в будку, на солому, улеглась поудобнее и скоро заснула.
И снился Линде удивительный сон!
Вот они с Гарсоном бегают по большому прогулочному двору питомника. Уже лето, тепло и солнечно, воздух свежий, с сотнями запахов, которые будоражат кровь, заставляя их обоих носиться с громким радостным лаем. Она охотно, с молодым задором, играет с Гарсоном — куснула его за ляжку, отбежала, кинулась влево, потом вправо, но бегает небыстро, зовёт: догони, догони! И скачет с ним — такая грациозная, ловкая — и словно говорит: смотри, Гарсон, какая я красивая!… Ну, поиграй ещё со мной, поиграй, не надо спешить. Тебе надо за мной поухаживать, покорить этими ухаживаниями, доказать свою любовь, добиться её. Ведь любовь — это прежде всего чувство, а потом уже всё остальное. От искренних чувств и щенки хорошие родятся, здоровые и жизнестойкие… А им трудно придётся в жизни, трудно!
Не спеши, Гарсон! За девочкой нужно поухаживать, побаловать её лаской, нежной игрой.
Он понимал Линду, играл с нею с удовольствием, не спешил приступать к главному, что сблизит их окончательно…
Потом, много дней спустя, она вылизывала мокрых своих деток, заботливо подставляла под их крохотные мордочки набухшие молоком сосцы, сладостно чувствуя, как тёплая её жизнь переливается в них, таких ещё беспомощных, слепых, но безмерно нежных, дорогих. Линда впервые испытывала это великое материнское чувство, пусть даже и во сне, и непередаваемое словами блаженство разливалось по всему её телу, от носа до хвоста.
Она была счастлива. Она гордилась своим материнством, она хорошо понимала теперь чтó значит быть Матерью, продолжательницей жизни.
… Уколы ветеринара Кровопускова сделали только половину дела — убили в утробе Линды щенят. Но искусственные роды не получались.
Собака хирела на глазах, кровоточила, умирала.
Олег сходил с ума.
— Игорь, сделай же что-нибудь! — кричал он на Кровопускова. — Не видишь разве: она погибает!
— Вижу, как не видеть! — меланхолично отвечал тот. — Резать надо, операцию делать. Возможно, у неё внематочная… Разрежем — увидим.
От ветеринара крепко несло спиртным.
Схватить бы Олегу дорогую ему Линду в охапку, да — в «Таврию», да к другому, более опытному и не такому бездушному собачьему доктору!…
Но он растерялся.
И ещё на что-то надеялся.
И подумал, что времени уже не осталось, Линду надо спасать здесь, на питомнике, руками всё того же Кровопускова — он же дипломированный специалист, он должен сделать всё как полагается!
Олег не видел, что Кровопусков для храбрости, в другой комнатушке, хлебнул спиртяги ещё, а потом уже надел белый халат, марлевую повязку и шапочку — классный хирург да и только!
— Ну, кладём!
Сжалось сердце у Олега от предчувствия беды: может, не надо? Может, увезти Линду в городскую ветеринарную лечебницу?!
