Валерий Барабашов - А смерть подождет
А как он узнает? Сорок почти псов на питомнике, большинство из них кобели, все бегают по прогулочному двору и на дрессировочной площадке, уследи за ними. Десяти-пятнадцати минут хватит. Это и при самом Александрове может случиться, и вообще, с любой сукой. Отвернулся инструктор, зевнул, позвонить пошел или даже в туалете замечтался, а Альфонс, или Рокки, или Джой… тут как тут! Глядь — а Линда уже с кем-нибудь из них в замкé стоит, хвост к хвосту.
Махнув рукой на остатки совести и на возможные в будущем неприятности, Рискин решил помочь Альфонсу, облегчить его кобелиные страдания. На взаимной, так сказать, заинтересованности: Альфонс получает удовольствие, Линда не едет на соревнования.
Только надо всё это с умом сделать, чтобы их никто не застукал и не донёс Александрову.
* * *Случай скоро представился.
Рискин выгуливал обеих собак в вечернее время. Дальние углы двора питомника не освещались, тонули в полумраке, туда он с Линдой и Альфонсом и отправился.
Дальше всё покатилось как по маслу.
Линда, приученная к дисциплине и послушанию, дала себя привязать к дереву, Рискин ещё и голову её между своих колен зажал. А Альфонс, уже возбужденно крутившийся у её хвоста, быстро сообразил, что к чему, и тут же нацелился на садку.
Ой, что было с Линдой! Она и вырываться из колен Рискина стала, и прыгать из стороны в сторону, и даже укусить его хотела. Но Рискин знал, как обращаться с собаками, тотчас обмотал ей морду концом длинного поводка, да ещё в бок кулаком саданул — молчи, дескать! Делай, что от тебя требуется.
А что от суки в таких случаях требуется? Только покорность. Стой и молчи.
Но Линда протестовала, как могла. Со стянутой мордой, в коленях у Рискина, который поддерживал её ещё и под живот, чтобы Альфонсу было удобнее, она визжала и по-прежнему вырывалась из рук человека и лап ротвейлера. Но и тот, и другой, знали свое дело хорошо, Линде оставалось только глухо, в зубы, визжать, а потом и стонать — от боли и позора.
«Нельзя же! Не хочу! — горячо протестовало её отчаявшееся собачье сердце. — Хозяин, где ты? Да посмотри же что делается! Как можно!? Хозяин, помоги!!! Альфонс, прекрати! Я не хочу! Не надо-о!…»
Альфонс, может, и понимал её протест в глухом и отчаянном визге, но слышал сейчас только себя, свою похоть и плоть, и продолжал кидать распалённым коротким задом.
Потом они стояли хвост к хвосту, не в силах расстаться. Рискин, покуривая, довольно усмехался (дело сделано), Альфонс отдыхал, позёвывал: «Хорошо, однако…», а Линда плакала горючими собачьими слезами: «Что теперь хозяин о ней подумает?!»
Глава девятнадцатая
А хозяин ничего и не подозревал больше месяца.
… Из Волгограда Олег вернулся радостный: экзамены и зачёты за пятый курс сдал, на душе было легко, «хвостов» в институте не значилось, через каких-то полгода он будет дипломированным юристом.
Усиленно готовил Линду к соревнованиям. Александрова и Литвинова с Джоем включили в состав команды от Придонского УВД. Сражаться им с коллегами-кинологами предстояло в этом году в столице, в Москве.
* * *Чечня, обиженная Кремлём, снова грозно напомнила о себе: в Москве один за другим загремели взрывы, рушились дома, гибли сотни людей. Доставалось и троллейбусам, и самому любимому москвичами и гостями столицы транспорту — метро.
По команде главного управления уголовного розыска в Москву из Придонска уехали несколько кинологов с собаками. Поехал и Олег с Линдой.
А Придонск тем временем тоже оказался под прицелом террористов — едва не взлетел на воздух железнодорожный вокзал. Чудо спасло и само здание, и тех пассажиров, которые были в тот момент в зале ожидания: бомба почему-то не взорвалась, сработал только детонатор.
Спецслужбы города «стояли на ушах», ФСБ и УВД области перешли на усиленный режим несения службы, задействовали и оставшихся в городе кинологов с собаками. Сбиваясь с ног, псы обнюхивали сверху донизу и этот вокзал, и другой, курского направления, и все три городских автовокзала, и аэропорт… И неизвестно, что ещё надо было обследовать и чекистам, и милиционерам, и собакам, убедиться в том, что в городе, в общественных его местах, нет больше «адских машин».
Несколько дней Придонск жил в большом напряжении, пресса и горожане нервничали, из ФСБ, возглавившей поиск террористов, информация поступала скудная и противоречивая — дескать, очевидцы сообщили приметы бандитов, это две женщины и мужчина «кавказской национальности», уже составлены их фотороботы, и поимка преступников — дело ближайшего будущего.
Но трое террористов «кавказской, национальности» благополучно удрали из Придонска, следы их затерялись где-то в Чечне. Потом загремели взрывы на вокзале Пятигорска, в электричках и поездах южного направления, громыхало по-прежнему в Москве…
Милиция Придонска, в частности, уголовный розыск, предпринимали серьёзные профилактические меры — патрулирование улиц в ночное время, проверка документов у всех без исключения граждан, так или иначе похожих на выходцев с Кавказа, работа с агентурой. Работали напряжённо и кинологи — те, что оставались в городе. Полковник Савушкин лично контролировал работу всех подразделений своего управления, в том числе и Центра служебного собаководства. Потому и звонил сюда время от времени.
Позвонил и сегодня.
— Шайкин, это Савушкин.
— Узнал вас, товарищ полковник. Здравия желаю.
— Добрый день… Хотя, какой день, половина десятого вечера… Какие планы у твоих кинологов на предстоящую ночь?
— Патрулирование по городу, посещение вокзалов, общественного транспорта, проверка остановок…
— Размахнулся!… Что-нибудь одно надо делать. Больше пользы будет. Сосредоточь внимание на урнах у остановок транспорта, там закладки наиболее вероятны.
— Есть!
— Днём чем занимались?
— Текущая работа, Юрий Николаевич: дрессировка, наблюдение ветеринара, кормление…
— По взрывчатым веществам сколько у тебя собак работает?
— Две — Александрова и Литвинова, обе в Москве, как приказали.
— Столицу, конечно, надо защищать в первую очередь, но и тут, дома, ушки на макушке надо держать. По взрывчатке почему так мало собак?
— Ну… раньше как-то и нужды не было, товарищ полковник. Больше общерозыскные, обходились.
Савушкин помолчал.
— Сколько у тебя всего собак, Шайкин?
— Тридцать две. в строю — двадцать семь.
— Почему не все?
— Больны, Юрий Николаевич. Один застудился сильно, другой. лапу повредил, третий…
— Так, ладно. Собак максимально задействуй, Геннадий Васильевич. Целый взвод кобелей и ничего пока на нашли! Пусть хоть народ видит, что твои кинологи что-то делают, что собаки работают. Это и для преступников предупреждение, профилактическая мера.
— Я понимаю, товарищ полковник. Сам в нынешнюю ночь намерен поработать.
— Поработай, это похвально. Ты кинолог опытный, всю жизнь с собаками возишься… Псы, вообще-то, есть у тебя хорошие? Я только про Гарсона слыхал, да у Александрова… как её?
— Линда.
— Да, Линда. А ещё?
— Рокки, Джой, Тарзан, Альфонс…
— Клички все какие-то американские!… Ты за Америку, что ли, Шайкин?
— Нет, я за Россию, товарищ полковник!
— А почему собак по-русски не называете? Трезор, к примеру. Барбос, Фирс… У моего деда, например, Прошка на цепи сидел. Ничего, знал свою кличку, добро хозяйское хорошо стерёг.
— Н-не знаю, товарищ полковник. Так принято — собак громкими именами называть, они их лучше запоминают. Вспомните: Мухтар, Рекс…
— Опять же иностранщина, Шайкин! Пёс и русскую бы кличку хорошо запомнил: тот же Прошка, Лада, Ваня… Ну, Ваня, может, и не совсем ладно звучит, а вот Захар, или Ермак! Чем плохо? Антип!…
— У многих собак родословная, Юрий Николаевич, клички заводчиками присваиваются. Тут мы ничего не можем изменить.
— Всё равно, перекос. Ты же взрослый человек, Геннадий Васильевич, в милиции давно служишь. Должен понимать: патриотизм он с мелочей начинается. Сегодня твой пацан майку с небоскрёбами Нью-Йорка надел, завтра собачку свою Джеком назвал, или той же Линдой. А это опять — американское женское имя. Или Гарсон, царство ему небесное! Герой, конечно, молодец. Но это же официант по-французски. А как бы красиво звучало: в Чечне погиб не Гарсон, прислужник за столом, а… Ерофей, например.
— Да, было бы красивее, товарищ полковник, я с вами согласен. — Шайкин был с начальством податливым, мягким. Надо до пенсии дотянуть, тут и осталось каких-то пару лет!
— Или этот, Альфонс, — продолжал Савушкин. — Опять же аморальная кличка. Это — содержанец, бабский угодник. Он что там у тебя — в производителях ходит? Чей это пёс?
— Старшего лейтенанта Рискина, товарищ полковник! Должен сказать, что Альфонс в общерозыскном деле дока. И потом, мне Рискин объяснял. Альфонсы эти — были знаменитыми королями: Испании, Португалии, ещё какой-то страны, я забыл.
