Альберт Зарипов - Первомайка
«Бля, и тут ошметки мяса разлетаются». Но на ладони при свете костра я разглядел комочки перловой каши.
На сердце сразу полегчало — это в костре взорвались банки с кашей, когда от жара в них поднялось давление, которое и разорвало металл.
Калмык уже ногой вытолкнул из огня раздувшиеся консервные банки и громко выругал новеньких:
— Такие и разэтакие, я же вам говорил, чтобы кашу продырявили.
Дрогалев пытался голыми руками подобрать с земли горячие консервы, а второй боец держал в варежках спасенный чай, бросая растерянные взгляды то на меня, то на калмыка, то на своего напарника, гонявшегося за обжигающими банками.
— Эй, клоун, возьми перчатки! — не выдержал калмык и бросил ему свои варежки.
Я уже было собрался отругать бойцов, но тут сзади послышался голос проснувшегося Стаса:
— Что там взорвалось?
— Да банка с кашей, — смеясь, сказал ему лейтенант.
— Ну, Маратыч, тебе не повезло. Мне хоть гильза попала в горло, а тебя перловкой шарахнуло. Несолидно.
Я бросил в костер собранные с себя перловые ошметки и только потом ответил сидевшему рядом Стасу:
— Иди ты в баню, умник такой нашелся!
Но он никуда не пошел, а только откинулся назад, продолжая отпускать шуточки.
Злость моя куда-то пропала. Ругать новеньких сейчас было бессмысленно, и я раздосадованно вздохнул и сказал бойцам:
— Слушайте сюда! Тут вам не Ханкала, а боевой выход. И если вы сюда попали, то слушайте все, что вам говорят ваши же товарищи, а тем более командиры. Говорят вам, чтобы в банках сделали дырочки, — значит надо сделать дырочки, а то они взорвутся на большом огне. Сегодня вам ничего за это не будет, но завтра, если будете тормозить и не слушать советы опытных солдат, то…
Я не успел подобрать более деликатное для зелени слово, как дежурныйкалмык бодро вставил: — …будете шуршать, как электровеники. Правильно, товарищ старший лейтенант?
Я только устало махнул рукой и стал укладываться спать. Уже засыпая, я слышал голос вошедшего во вкус калмыцкого ветерана, который еще долго учил уму-разуму недавно прибывших на войну бойцов своего же призыва.
В полночь меня разбудил Саша Винокуров — с полуночи до трех утра было время моего дежурства. Я вылез к костру. На мое место сразу улегся спать уставший лейтенант. Я выпил приготовленный им чай и пошел проверять свои посты.
В субботу из прилетевшего вертолета вдруг стали высаживаться знакомые нам солдаты и офицеры из 8-го батальона…
Меня окликнули по имени. Я поднял голову, и в этот миг офицер из восьмого бата щелкнул фотоаппаратом…
Глава 6. НОЧЬ
Ночь была тихая и темная. За полчаса до моего пробуждения выпал мягкий и пушистый снег, чему я не был особо рад. Днем этот снег растает и грязи будет по колено, а нам ведь нужно опять идти на штурм села.
Батареи в ночных биноклях сели окончательно, и солдатам на фишках приходилось напрягать свое зрение и слух, чтобы различить что-либо подозрительное в темноте.
Свежевыпавший снег лежал ровным белым слоем, на котором чернели заросли камыша и слегка качающиеся от редких порывов ветра кусты.
В два часа ночи меня осторожно окликнул находившийся на правом фланге Бычков:
— Товарищ старшлейтенант, там на канаве кто-то есть.
Я захватил свой винторез с ночным прицелом, лег рядом с контрактником и взглянул в прицел. На виадуке, присыпанном снегом и потому резко выделявшимся на фоне черных кустов, копошились две темные фигуры. Я оторвался от прицела, потер правый глаз и снова посмотрел в ночник. Фигуры продолжали возиться, что-то делая на самом гребне виадука. Это могли быть солдаты из группы Златозубова, которые должны были находиться значительно правее, но почему-то сместившиеся до уровня моего правого фланга. Или же это были боевики, устанавливающие мины на пути выдвижения наших штурмовых групп к селу. Мне понравился второй вариант. Я осторожно дослал патрон в патронник, подвел треугольник прицела под одну фигуру, указательный палец лег на курок и… Я поставил винторез на предохранитель, приказал Бычкову наблюдать за ними в прицел и без команды не стрелять и пошел докладывать к дневке комбата.
Дежурившему там майору Морозу, более опытному и осторожному офицеру, также понаблюдавшему в прицел за возней этих ночных призраков, более пришлась по душе идея, что это златозубовские бойцы. Дежурный связист попытался связаться со Златозубовым по радиостанции, но тот не отвечал.
— «Крыса», «Крыса»! Я — «База»! Я — «База»! Ответь мне… «Крыса», «Крыса»! Я — «База»! Ответь мне… — глухо бубнил связист у своей станции, но все было пока безрезультатно.
— А может, их уже и нет, — шепотом подлил масла в огонь Бычков.
— Поговори тут мне, — недовольно проворчал Мороз.
«Да. Всяко может быть», — подумал я и взял на мушку темную фигуру. А вслух я предложил:
— Давайте я их обстреляю. Если это духи — они затарятся. Если это наши, то или матом заорут, или сразу на связь выйдут.
— Погоди, не стреляй, — сказал майор, и мы стали ждать.
Сидевший в десятке метров от нас радист уже перестал вызывать командира второй группы и теперь домогался ответа у его подгрупп:
— «Крысенок-1»! Я — «База»! Ответь мне! «Крысенок-2»! Я — «База»! Дай два длинных тона, если меня слышишь… Дай два длинных тона…
Но вся семейка не отвечала ни голосом, ни писком в тонгенту… Больше всего меня раздражало и злило то, что эти двое не просто виднелись на верху виадука, а именно возились над чем-то. Их согнутые спины и иногда просматривавшиеся головы ясно давали понять, что там что-то устанавливают или же снимают. Но вторая группа должна была находиться на сенохранилище, и на виадуке ей делать было нечего, а тем более что-либо устанавливать или снимать. Зато так долго возиться, да еще на предполагаемом маршруте выдвижения именно моей группы, могли только духовские минеры, устанавливающие фугас или мощную мину.
Когда я через одну-две минуты опять посмотрел в прицел, то увидел, что подозрительные спины и головы исчезли. Чтобы найти их, я начал водить ночником влево-вправо, что было вовремя: в десятке метров правее показались два человека, которые осторожно появились на гребне виадука и там присели, ожидая чего-то.
Затем они, также крадучись, перевалили на нашу сторону виадука и присели. Почти одновременно на виадуке показалось поочередно еще несколько черных тел, которые быстро преодолевали ирригационную канаву.
Минут через пять темных фигур стало восемь. Они встали и гуськом пошли к нашему правому флангу. Майор посчитал их количество, вздохнул облегченно и выдал следующее:
— Это Златозубов возвращается.
Я уже убедился в этом: самая мелкая фигура, шедшая впереди, встала в сторону, пропуская всю колонну. Когда с ней поравнялся замыкающий колонну рослый солдат, человечек подпрыгнул и стукнул его кулаком по голове. Затем мелкая фигурка на ходу дала рослому пару пинков, и это меня окончательно убедило, что это идут наши собратья по оружию. Наблюдая в ночной прицел за мелкой фигурой, я сразу узнал стиль работы Валеры Златозубова, который не сильно отличался от моего.
Разница заключалась в том, что если он любил воспитывать подчиненных собственноручно, то я предпочитал командовать провинившимся личным составом, который в свободное время «любил» лишний раз побегать, попрыгать «джамбу» и поотжиматься в упоре лежа…
Да и во второй группе ее непосредственный командир был самым маленьким по росту.
Если бы было чуть светлее, то наверняка в прицел я различил его рыжую бородку.
Вскоре группа Златозубова скрылась за изгибом вала между нашими позициями и мостом, где сидели десантники, и спустя десять минут показалась на тропинке между валом и кустарником. Солдаты второй группы шли быстрым шагом мимо нас, спеша к своей дневке и костру. Шедшего последним Златозубова обрадовал майор Мороз:
— Еще бы чуть-чуть, и Алик тебя бы обстрелял.
Тот сразу взъерепенился:
— Чево? Вы чо тут, охренели? Где этот боевик хренов?
Я уже сидел у своего костра и прихлебывал чай, но, услышав вопли Валеры, сразу поднялся:
— Чего ты там разорался?
— Это ты, что ли, меня там чуть не обстрелял? — кипел от злости командир-2.
Мне было немного неловко за свою поспешность, но я ответил, что я, и нефиг лазить где попало. Потом мы вылезли на вал и несколько минут тыкали указательными пальцами в темноту и показывали друг другу ориентиры на местности.
Я доказывал, что его люди находились напротив моего правого фланга, ближе к центру моего рубежа, хотя должны были быть значительно правее. Рыжебородый командир второй группы убежденно спорил, что они были на тех позициях, где и должны были сидеть в ночной засаде. Наш спор ничем не закончился, и мы разошлись по своим дневкам, каждый убежденный в своей правоте. В пылу спора я как-то позабыл уточнить, что же это его бойцы так долго копошились на виадуке…
