Черный снег вермахта - Александр Александрович Тамоников
– Ты берешь правого мотоциклиста, я – левого, – сказал он Мельнику, пока тот открывал дверцу.
И сам выскользнул из машины с той стороны, которая оставалась невидимой для противника. А Мельник в это время, с нарочитой медлительностью, вылезал из водительской двери, на ходу доставая документы.
Их выстрелы прогремели одновременно. Но если Мельник в упор расстрелял своего противника, то Шубин смог своего немца только ранить в плечо. Фашист не застонал, не стал зажимать рану – он повел себя как солдат. Он спрыгнул, почти свалился с мотоцикла и сразу открыл огонь из автомата. Мельник был вынужден броситься в сторону, спрятаться с другой стороны мотоциклов, чтобы уйти из зоны обстрела. Шубин тоже спрятался – за «Мерседесом». Тогда немец перенес огонь на машину. Брызнули стекла, лопнули покрышки, машина резко осела. А немец не сидел на месте. Он был умелым бойцом. Он совершил прыжок и тоже переместился ближе к машине – только с другой стороны. Теперь они с Шубиным прятались за одной и той же машиной, только с разных сторон – разведчик за багажником, а немец за капотом. И тут немецкий патрульный сделал еще одну вещь, которая создала опасность для разведчиков: он достал ракетницу и пустил в небо красную ракету. Теперь следовало ждать, что в любую минуту на месте схватки появятся новые вражеские патрули.
Схватку надо было срочно заканчивать. Шубин пошарил возле себя и нащупал обломок кирпича. Этим обломком он запустил в сторону немца – причем так, чтобы враг увидел брошенный в его сторону предмет. Расчет был на то, что немец примет брошенный предмет за гранату и бросится на землю, на время утратив контроль за ситуацией. А сам Шубин в это время бросился вперед.
Его расчет оказался правильным. Мотоциклист кинулся на землю. Чтобы понять свою ошибку, ему потребовалось всего одно мгновение. Но было уже поздно: когда он снова вскочил, Шубин уже поймал его на мушку и нажал на спусковой крючок. Он выпустил во врага одну за другой три пули, после чего остановился, тяжело дыша. Потом спросил, не оглядываясь:
– Петр, ты цел?
– Цел, – последовал ответ.
– Бери наши мешки, и скорей делаем отсюда ноги. Скорей, я сказал!
Шубин забрал у товарища свой вещмешок, и они бегом направились прочь от места схватки. Бежали, конечно, не к центру, а в сторону. Проскочили один переулок, второй… Затем выбрались на одну из оживленных улиц. Огляделись, убедились в отсутствии патрулей и зашагали в нужную сторону. Да, здесь бежать было уже нельзя – на них сразу бы обратили внимание. Впрочем, бежать уже не требовалось – они далеко отошли от места схватки. И если бы даже жандармерия решила устроить облаву, они вряд ли бы попали в клещи этой облавы.
– Черт, едва не попались! – тихо сказал Шубин напарнику. – Теперь с ролью группенфюрера придется совсем распрощаться. Останемся с тобой рядовыми вермахта.
– Может, так даже лучше? – сказал в ответ Мельник. – Рядовые – люди незаметные. Вот смотри: мы идем по самому центру города, и никто не обращает на нас внимания. А если бы на тебе была форма группенфюрера СС, все бы нас заметили, в такой экипировке не скроешься.
– Это верно, – согласился Шубин.
Спустя час они наконец добрались до хаты жадного деда, до его сарая. Ключ от сарая у Шубина уже был, поэтому он, ничего не говоря хозяину, провел Мельника прямо туда и сказал:
– Вот, здесь была моя база, пока у меня был «Мерседес». Теперь это будет твоя база. Здесь будем встречаться по вечерам, обмениваться информацией. Здесь будет храниться рация, отсюда я буду передавать сводки в штаб.
– А почему мне нужно жить в сарае, а не в доме? – спросил Мельник. – Ведь этот жадный дед один живет, без семьи, верно? Так почему бы мне вместе с ним не жить? В хате теплее и на кровати спать мягче, чем на холодном полу…
– Не дури, – попробовал отговорить напарника Шубин. – А вдруг этот дед решит тебя выдать немцам? Пока что он принимает меня за бандита. А если он догадается, что мы с тобой – советские разведчики? В любую минуту может выдать!
– Это как разговор с ним повести, – ответил Мельник. – В общем, этот вопрос я беру на себя. И не беспокойся: я буду очень осторожен. Но нам нужно заручиться поддержкой этого деда. Ты хоть узнал, как его зовут?
– Нет, признаться, не узнавал, – сказал Шубин. – Зачем он мне нужен? Мне с ним детей не крестить. Жадный, противный дед.
– Ну, я завтра проверю, какой он противный, – пообещал Мельник. – Теперь, прежде чем уходить к себе в казарму, скажи: какое у тебя будет для меня задание на завтра?
– Задание такое же, как сегодня, – сказал Глеб. – Идешь к тому же щиту, подключаешь наушники и слушаешь, о чем говорят немецкие генералы. И так несколько раз в день. Вечером я приду сюда, на основании наших с тобой общих данных составлю донесение и передам в штаб.
– Будет сделано, командир, – отрапортовал Петр. – Только ты ведь понимаешь, что нельзя долго делать одно и то же. Если я буду день за днем торчать возле этого щита, в конце концов на меня обратят внимание.
– Понимаю, – согласился Шубин. – Но что нам еще делать? Пока это самый действенный способ узнать немецкую строго секретную информацию.
Глава 13
Когда Шубин вернулся к себе в казарму, где ночевали солдаты, служившие в штабе, они вовсю обсуждали вчерашнее убийство патруля на улице Маршала Гинденбурга и сегодняшнюю гибель двух патрульных машин на окраине города. Говорили также о том, что неподалеку от Запорожья нашли тела убитых группенфюрера Занделя и его водителя.
– Ясно, что в городе завелись русские партизаны, – уверенно говорил фельдфебель Тиммер. – Я бы теперь не рискнул вечером ходить по городу. Даже в бордель бы не стал ходить в темное время. Пойдешь за удовольствием, а получишь пулю в затылок!
– А вот наш Карл не боится ходить ночью, – заметил опытный солдат Блюхер. – Каждый вечер где-то пропадает. Наверное, он не боится партизан. Правда, Карл?
– Ну, я стараюсь ходить только по центру города, и хожу быстро, – стал объяснять свое поведение Шубин. – И потом, нельзя же без конца всего бояться! Мы завоевали этот город, мы тут хозяева, мы великая армия, и не пристало нам бояться каких-то там
