Василе Преда - Поздняя осень (романы)
— … Мать твою! — накинулся он на возницу. Потом к солдатам из расчета: — А ну быстро к кэруцам, переоденьтесь, а то вас сейчас скрутит! Марш, бегом!.. А вы что рты разинули, как бараны на новые ворота! — повернулся он к остальным. — Распрягайте живо лошадей, разбирайте орудия! Будем переправлять по частям! Пошевеливайтесь! Сначала это, что в воде, нет, оставьте его напоследок!..
Солдаты приступили к Делу. Заскрежетали ключи о гайки, возницы распрягли лошадей и осторожно отвели их по льду назад. Последним разбирали упавшее в воду орудие. Тем временем вода вокруг него снова покрылась коркой льда. Принесли кирки и принялись обивать лед с колес.
* * *Миновав словацкое село Занек с несколькими сотнями домов, выстроившихся вдоль шоссе, солдаты разместились у подножия горы, крутыми скатами громоздившейся к небу и закрывавшей горизонт с севера.
Жители села встретили их с радостью. Старики, женщины и дети выстроились у ворот, как на параде. Они приветливо махали руками, протягивали солдатам то пакетик с парой вареных яиц, то кусочек шпига. А с хлебом у них самих было туго. Некоторые женщины выносили к калиткам ведра с водой, и солдаты с благодарностью принимали и этот дар. Другие женщины, прикрывая рты платками, всхлипывали, по-видимому оплакивая погибших родственников. Лейтенанта Думитру, который ехал во главе колонны, перед церковью встретил сельский священник, окруженный стариками, стоявшими с непокрытой головой. Лейтенант спешился, пожал руку священнику и старикам.
Тут уже проходили румыны, но то было прошлой ночью, и жители села не могли их как следует разглядеть. Это был пехотный батальон, который обогнул село и занял позицию в открывающейся впереди долине между двумя хребтами. Думитру об этом знал, майор Санду просил его поторопиться, чтобы в случае необходимости поддержать пехотинцев огнем.
Несколько жителей, стариков и детей постарше, помогли солдатам вытащить из канав съехавшие туда кэруцы. Они сопровождали их до края оврага, где лейтенант приказал готовить позицию. То были простые, открытые и вовсе не стеснительные люди. Не ожидая, пока их попросят, они помогли рыть окопы и укрытия, позиции для орудий и минометов. В ответ на вопросы солдат больше улыбались, так как не понимали их.
Никулае отправился в разведку. Один. Он хотел подыскать подходящее место для наблюдательного пункта. И потом, опыт ему подсказывал, что знание местности много значит в бою. Местность сама подскажет, где лучше расположиться, а главное, откуда может появиться противник.
Он медленно поднимался по склону холма, поросшему молодыми буками, растущими по два-три из одного и того же корня, опирающимися друг на друга. Росли тут и старые горделивые дубы, накрывавшие молодняк своими раскидистыми кронами из черных сейчас ветвей. Временами сержант останавливался возле могучих стволов, чтобы опереться на них и перевести дух — все же тяжело было подниматься по крутому склону, покрытому толстым слоем снега. Но он хотел добраться до вершины: ведь оттуда, наверное, видна как на ладони вся долина, там он может лучше всего сориентироваться и сделать расчеты.
Лес, довольно редкий, поднимался все выше. Внизу попадалось много засохших ветвей, которые затрудняли и без того нелегкий подъем. Он вспотел, из-под широких рукавов ватника выходили струйки пара, несколько раз споткнулся, но упорно шел и шел вперед к цели.
Когда до вершины осталось немного, сержант остановился передохнуть, прийти в себя перед последним рывком. Ноги в ботинках горели, рук он больше не чувствовал. Рубашка из солдатского полотна пристала к телу и раздражала его. Даже глаза у него устали от слепящего снега. Но что это? Уж не начинается ли у него галлюцинация? Впереди на склоне, там, где небо изгибалось за вершиной холма, среди деревьев появились черные силуэты. Они направлялись в его сторону. «Наши? — спросил себя Никулае. — Это наши пехотинцы добрались сюда?»
Но нет, то были не свои. Он быстро понял это: то были гитлеровцы! Они шли плотно в несколько рядов, тяжело меся и разметая по сторонам снег. От страха у Никулае перехватило дыхание — гитлеровцы были совсем рядом! И вне всякого сомнения, немцы заметили его!..
Он быстро укрылся за стволом дерева, у которого стоял прислонившись, и какую-то секунду его мозг лихорадочно работал. Бежать назад? Но дорога до своих была бы очень длинной, и ему могли бы отрезать путь. Он решил взять влево, так, думал он, будет прямее, хотя и опаснее.
Никулае бежал зигзагами, поднимая тучи снега, то и дело укрываясь за толстыми стволами. Потом услышал позади себя, ужасающе близко, выстрел, за ним еще и еще. Пули просвистели совсем рядом, такого ему еще никогда не приходилось испытывать. Некоторые с сухим треском впивались в деревья, другие отскакивали рикошетом и звенели в ветках. Он бежал, а ему казалось, что стоят на месте, снег стал словно свинцовым. Спускаться было ничуть не легче, чем подниматься. Он бежал больше по инерции, не отдавая себе отчета, где он и что с ним.
Вдруг перед ним показалось чистое небо. Впереди не было ни единого дерева, лес исчез. Только небо уходило из-под ног вверх, через долину, где отчетливо были видны село, через него они проходили утром, заснеженный купол церкви, напоминавший сейчас кэчулу чабана, вокруг которой грудились, как овцы, дома. Никулае посмотрел вниз и обомлел: перед ним была пропасть! Провал глубиной в несколько десятков метров, на дне которого под сугробами, возможно, пробирался горный ручей. Что делать? Одна из пуль пролетела совсем рядом, взвизгнув, как загнанное животное. Выбора у него не было. Он взглянул еще раз в сторону горизонта и бросился вниз.
У входа на командный пункт Думитру рассматривал в бинокль гору перед позициями роты. Услышав выстрел у вершины горы, за которым последовали другие, он забеспокоился, зная, что где-то там находится Никулае. Но почему поднялась такая стрельба — ведь не вступил же сержант в перестрелку с немцами? Возможно, туда проникла группа наших?
Он попытался разглядеть что-нибудь между черных стволов на вершине. Переводил взгляд от одного дерева к другому и у самой вершины различил двигающихся по лесу людей. Лейтенант сразу понял, что это гитлеровцы. Он опустил бинокль ниже и увидел на окраине леса темную фигуру Никулае. И вот у него на глазах сержант бросился в пропасть, смешался со снегом, время от времени появляясь на поверхности. Своим падением он вызывал настоящий снежный обвал. Боже!
Думитру со сжавшимся сердцем следил за его долгим падением до самого низа обрыва. Из груди лейтенанта вырвался сдавленный стон, когда он увидел, как темный силуэт Никулае исчез, похороненный под грудой снега.
«Может, он жив! Снег уберег его от ударов, кто знает, может, ему повезло…» Он быстро передал бинокль младшему лейтенанту Матею, стоявшему позади него, сказав ему:
— Останешься за меня. Только я видел место, куда упал сержант Саву. Надеюсь, что он только ранен. Я пойду. Вы в первую очередь установите минометы!
Он быстро в сопровождении сержанта Констандина спустился вниз по снегу, доходившему до пояса. Дальше Думитру пошел один, оставляя в сугробе настоящую канаву. «Никулае погиб? Такое невозможно!» Он почувствовал себя виноватым за то, что случилось с другом, — ведь он его командир…
Перед его мысленным взором всплыли глаза Паулины, Миту, Ляны, глаза жителей села, которые знают, что они постоянно вместе, что он командир Никулае, что должен оберегать его. Разве не так? Ведь они земляки, друзья, свояки. Пусть даже Никулае никогда не просил у него какой-либо поблажки или защиты. Наоборот, всегда старался, чтобы Думитру не мог в чем-либо покровительствовать ему, не поставил его в чем-либо в привилегированное положение. Саву добился, чтобы стать наблюдателем, и эту опасную задачу выполнял всегда один. Вот какую выгоду он имел от своей дружбы с командиром! Все в роте видели это. Но кто в селе поймет это?
Разве Паулина поймет? Вне всякого сомнения, она до конца жизни будет смотреть на него с упреком, не сможет простить его…
Думитру добрался до дна обрыва. Снег был необычайно глубоким, доходил ему до самой груди. Каждую секунду он ждал, что снег навсегда поглотит его в своей холодной белой утробе. Остановился, отыскал взглядом вверху наклонившееся над обрывом дерево, у которого он видел в последний раз бросившегося вниз Никулае. В том месте он увидел и след от обрушившегося сверху снега. Он направился в ту сторону по глубокому рыхлому снегу, держа руки над головой, словно боялся замочить их.
«Так где же упал Никулае, где?» — спрашивал он себя, разрезая грудью сугробы то в одном, то в другом направлении, ощупывая носком сапога каждое место, куда ступал.
Так он почувствовал, что проваливается. Под ним была пустота. Еще одна пропасть под снегом? Нет. Он понял: ручей на дне обрыва был покрыт ледяным мостом. Вода под ним ушла, и образовалась пустота наподобие пещеры. Там он и нашел Никулае. Тот не двигался. Думитру, обхватив его за плечи, вытащил наверх. На теле сержанта не было видно следов крови, щеки еще были розовыми, он слабо дышал. «Наверное, потерял сознание, — с надеждой подумал Думитру. — Он придет в себя, главное — добраться как можно скорей до своих!»
