Иван Бережной - Записки разведчика
Дуся у нас сегодня герой дня. Ей некогда наблюдать за колонной и разговаривать с разведчиками. Только передаст одно донесение, как ее уже ждет новое. Ей необходимо его зашифровать, передать, принять ответ, расшифровать и доложить. А на это требуется время. Радистка работала неутомимо. Она была довольна, что на ее долю выпала такая солидная работа.
Сегодня, как никогда раньше, мы по-настоящему оценили и полюбили связь. Что бы мы могли сделать без нее? Ничего. А так, даже если бы нам не удалось пустить под откос ни одного эшелона, не уничтожить ни одного моста, и то сегодняшние данные перекрыли бы все, что ни сделано.
Мы понимали, что войска, перевозимые по железной дороге, и войска, перебрасываемые походным порядком, — ветви одного и того же дерева. Возможно, противник перебрасывает свои войска и по другим дорогам, и за ними тоже следят сотни глаз разведчиков, и десятки радисток, подобно Дусе, посылают в эфир донесения, предупреждая наше командование о готовящейся опасности.
– Эх, полсотни-сотню самолетов на эту колонну! - с горечью сказал Стрелюк. — Где вы, краснозвездные? Появитесь, вот ваш хлеб.
– Хорошо бы пробомбить, а затем с пулеметов, с пулеметов, чтобы им жарче стало, — подхватил Юра. — Гляди, под шумок и мы бы десяток-другой фрицев укокали.
– Неужели так безнаказанно и пройдут до места назначения? — возмущался Володя Савкин.
А тем временем на Большой земле командование, получив наше первое донесение, не спешило с принятием решения, полагая, что колонна в сорок пять машин еще не основание для беспокойства. Но когда, вслед за первым, посыпалась целая серия донесений, причем каждое из них все тревожнее и тревожнее, на топографической карте вдоль дороги от Кролевца на восток протянулась синяя стрела с ромбиком в середине, колесиками под ней и двумя короткими линиями в хвосте, что на военном языке означает – вражеская колонна моторизованной пехоты с артиллерией и танками. Это уже кое-что значило. Тревожно зазвенели телефонные звонки. В разные стороны по проводам и в эфире полетели приказания, распоряжения, указания и донесения. Прошло еще немного времени, и команда дошла до непосредственных исполнителей приказа. Спешат к машинам летчики. Один за другим в воздух взмывают самолеты, группируются в стайки и берут курс на запад. Им предстоит пробиться сквозь огневые заслоны зенитной артиллерии, выдержать бои с истребителями, чтобы встретить колонну на подходе к Рыльску и нанести ей удар…
В то время, когда солнце перевалило за полдень и наши бомбардировщики в сотне километров восточнее нашего расположения начали расправу с фашистской колонной, мы об этом не знали и все еще находились на наблюдательном пункте. Перед нами продолжала ползти колонна. Танки гусеницами терзали землю и зловещим грохотом наполняли воздух. Казалось, не будет конца этой стальной ленте. Но вдруг колонна остановилась. Забегали солдаты и офицеры. Послышались тревожные отрывистые команды. Машины съехали с дороги и рассыпались по полю. Метрах в пятидесяти от нас рядом с копною остановился танк. Взоры всех фашистов были обращены кверху. Они наблюдали за воздухом.
Мы лежали, прижавшись к земле. В любую минуту нас могли обнаружить.
– Смотрите, зенитчики изготовились к стрельбе, — прошептал Стрелюк. — Неужели дошла до «бога» наша молитва и командование послало самолеты?
– Конечно, — сказал уверенно Юра, — Иначе чего бы им сходить с дороги,
– Выходит, не напрасно мы старались, — сказала довольная Дуся. Она временно прекратила передачу.
По поведению немцев было видно, что где-то действует наша авиация…
Нервозность и настороженность немцев постепенно проходили. Машины начали возвращаться на дорогу и занимать свои места в колонне. Через полчаса движение возобновилось.
И снова гул, грохот, пыль…
Бомбардировщики нанесли потери противнику, но не были в состоянии уничтожить всю колонну. Слишком много надо было самолетов, чтобы одновременно нанести удар по всем машинам, растянувшимся на сотню километров.
Наконец около пяти часов дня протарахтели последние мотоциклы с колясками и скрылись за высоткой. Наступила зловещая тишина, а в ушах продолжало шуметь, гудеть, звенеть. Пыльная завеса еще долго заслоняла от нас горизонт. И лишь перед наступлением сумерек серый хвост пыли частью осел на землю, частью спустился в лощину и продолжал там висеть, напоминая туман…
Ночью мы в нескольких местах в двух-пяти километрах от места наблюдения заминировали дорогу. При возобновлении движения утром подорвались три машины. Четыре мины немцам удалось обнаружить и обезвредить.
Мы снова на своем наблюдательном пункте. На этот раз мимо нас двигались автомашины с различным грузом. Колонну охраняли гитлеровцы на бронемашинах и мотоциклах. Немцы боялись, как бы их тылы не достались партизанам.
К двенадцати часам дня всякое движение по дороге прекратилось, не было даже одиночных машин.
Группа возвратилась на базу.
Дуся связалась с Большой землей и передала донесение об итогах разведки за двое суток.
В эту ночь, несмотря на усталость, никто не спал. Разведчики оживленно разговаривали, делились впечатлениями, И лишь к утру в лагере установилась тишина.
ПРЕСТОЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК
По истечении четырех-пяти дней после прохождения немецких колонн по дороге на Рыльск интенсивность железнодорожных перевозок снизилась с сорока восьми-пятидесяти двух эшелонов до двадцати-двадцати четырех эшелонов в сутки. Изменился и характер перевозок. На восток шли эшелоны с боеприпасами, горючим, обмундированием, продовольствием и другими грузами. На запад – с подбитой техникой, различным оборудованием и зерном нового урожая, которое немцы со всем усердием старались побыстрее выкачать с Украины. Перевозок войск почти не наблюдалось.
Напряженность в нашей работе значительно ослабла. В это время мы перенесли свои действия на разгром полицейских участков и на диверсии. Я старался группу держать в кулаке. На задание уходили недалеко,
Однажды я с группой разведчиков отправился к нашему знакомому Григорию Васильевичу, чтобы получить свежие данные о гарнизоне в Глухове. Мы надеялись узнать что-нибудь и о Леше Калинине.
К населенному пункту подошли глубокой ночью, В селе, несмотря на позднее время шло гулянье. Хата Григория Васильевича стояла почти на самом краю. Мы пробрались к ней, никем не замеченные. На наш стук бесшумно открылась дверь и вышел хозяин.
– Почему веселье в селе?- спросил я.
– Сегодня престольный праздник. Понаехали полицаи из других сел, перепились и горланят, — ответил Григорий Васильевич.
– Сколько их?
– Черт их знает. Примерно с полсотни.
– Что нового в Глухове? Удалось там побывать?
– Нет. Пять суток отсидел в сарае под арестом за непочтение к властям.
– За что? — переспросил я.
– За непочтение к властям, — повторил он и пояснил: - Брата сукиным сыном обозвал.
Мы попрощались с Григорием Васильевичем и решили произвести налет на перепившихся гитлеровских прихвостней. Часть разведчиков я послал огородами, а с остальными пробирался к месту гулянья улицей.
Когда подходили к центру села, господа полицейские со своими дражайшими супругами, горланя песни, гурьбою вываливались на улицу. Они собирались разъезжаться по домам, начали неторопливо запрягать лошадей.
– Продажные сволочи, украинскую песню поганят! - возмущался Мурзин.
– Зато пляшут под немецкую дудку, — сказал с иронией Костя.
– Посмотрим, как они будут плясать под наши автоматы, — проговорил Решетников.
Какому-то наиболее ретивому полицейскому пришла мысль отметить праздник салютом. Раздался пистолетный выстрел. Остальные, не желая отстать от «храбреца», тоже подняли стрельбу. Володя и Юра, подходившие к месту гулянья огородами, посчитали, что стрельбу ведут по нашей группе и открыли огонь по полицейским.
Как только раздались автоматные очереди, кто-то крикнул: «Партизаны!» Это страшное для предателей родины слово сразу сбило спесь и подействовало отрезвляюще на распоясавшихся молодчиков. Полицаи под крики: «Тикай, бо округляють!»-кинулись в разные стороны. Только топот ног и шелест кукурузы и картофельной ботвы в огородах указывали, куда они убегают. Светлые платья их спутниц замелькали у калиток и перелазов. Кто-то пронзительно вскрикнул и затих.
– Караул! Спасите! — донеслось с огородов.
– Стой! Руки вверх! — послышался голос Володи. — Кому говорят? Руки вверх!
– Так я ж нэ можу, — ответил плаксивый голос из-под земли. — Я в копанци…
– Вылезай! — потребовал Юра.
– Эге якбы я миг…
Разведчики осторожно подошли к месту, откуда доносился голос. Перед ними оказалась копанка – колодец без сруба. В воде барахтался полицейский, безуспешно стараясь ухватиться за влажные глинистые стенки копанки.
