Ахмад Дехкан - Путешествие на высоту 270
– Вон колонна нашего батальона, – говорит мне Таги.
Мы медленно сближаемся с ней, и я веду своих ребят так, чтобы встретиться с головой батальонной колонны. Впереди нее идет Хейдар, переваливаясь по-утиному. Мы встречаемся, и он заключает меня в объятия, в которых я тону. Хлопает меня по спине и, в своей обычной манере, спрашивает:
– Не суждено тебе было уйти в мир иной? А, здоровяк?
Я отвечаю ему ядовитой улыбкой и суховато спрашиваю:
– Что нам теперь делать?
Он отвечает тоном, в котором я чувствую уважение:
– Ваша работа закончена, отправляй ребят по взводам.
– Ребята, разойтись! – командую я коротко.
Наша спецгруппа рассыпается, и все расходятся во взводы. Батальонная колонна медленно движется вперед. Перед нами не осталось преград. Тут и там, нечасто, в степи падают минометные мины и взрываются.
– Пойду найду Хусейна, – говорю я Хейдару. – Может, у него ко мне поручения.
– Давай, он в середине колонны, – отвечает Хейдар.
Я стою и жду, пока батальон пройдет. Из темноты меня окликает Мехди. Я подхожу к нему, и мы обнимаемся. У меня такое ощущение, будто мы не виделись целые годы, и теперь, когда мы вновь встретились, в груди горит дружеское пламя такой силы, точно оно охватывает тысячи других ребят. Может, только я так чувствую, но мне кажется, что так же чувствуют и другие. Мехди негромко спрашивает:
– Али пуля убила?
– Нет! Его танк задавил насмерть.
Не знаю, почему я говорю об этом с такой грубой прямотой. Мехди отводит меня от колонны и шепчет:
– Ты это пока держи в секрете.
– Его помощники уже сказали всем, – отвечаю я.
Он молчит. Мы держим друг друга за руки и идем в том же темпе, что и вся колонна. В темноте я не вижу его лица, но думаю, что на нем незаметны никакие чувства. Мехди всегда сдержан, спокоен и доброжелателен, хотя я знаю, как он переживает и грызет себя, и мучается в душе.
Мы с ним возвращаемся в строй. Я знаю, что ни выражением лица, ни тоном голоса я не должен показывать слабость. А у меня такое чувство, что множество глаз ребят смотрит на меня печально и изучающе. Я спрашиваю сдержанным тоном:
– В нашем взводе потерь нет?
– Один раненный в руку, – отвечает Мехди. – В других взводах убито четверо или пятеро.
Я высвобождаю свою руку из его руки и отхожу от него, сказав:
– Я – к Хусейну.
* * *– Садитесь, – говорит он.
Я сажусь. Впереди видна насыпь, перпендикулярная нашему движению. Наши войска пока не пересекают ее. Хейдар обнимает меня за шею, притягивает к себе и говорит:
– Это – укрепление при асфальтовом шоссе… Иди глянь, есть за этой насыпью войска или нет.
Я встаю, и он вместе со мной отправляет еще и Асгара. Вначале мы идем быстро, но, чем ближе к насыпи, тем больше замедляемся. Ночь совсем темная. Танки горят далеко от нас и ничего осветить здесь не могут. Я тихонько говорю Асгару:
– Смотри под ноги внимательнее.
Он кивает: дескать, понял. На насыпи я вижу какие-то тени. Асгар указывает мне на них. Дальше мы передвигаемся ползком. Я пристально смотрю на них до тех пор, пока не вижу, что одна из теней пошевелилась, теперь ясно, что это человек. Я жестом командую Асгару возвращаться. Назад мы тоже ползем на брюхе. Я передаю Хейдару то, что мы видели, и он собирает командиров взводов и отдает им приказ. Рота рассыпается в цепь и готовится к бою. Отдан приказ «вперед», и мы идем, но осторожно и пригнувшись. Задерживаем в груди воздух и выдыхаем его медленно, ожидая, что будет дальше. За насыпью слышна суматоха и громкий говор и крики врагов. Они бегают туда-сюда и перекрикиваются, словно почуяли что-то. Хейдар посылает одного из гранатометчиков вперед на открытое пространство и приказывает ему:
– Стреляй!
Степь вдруг освещается, и его граната летит в насыпь, взрывается оглушительно и страшно, и наш задержанный в груди воздух выходит наружу…
Вражеский пулемет бьет по нам с насыпи. Вначале он стреляет наугад, но затем словно бы увидел нас и уже поливает наши ряды вдоль и поперек.
– Вперед! – кричит Хейдар. – Всем на насыпь!
Поднявшись на ноги, я бегу, как вдруг огонь пулемета обращается в эту сторону, и мы падаем. Мне кажется, что красные трассирующие пули так близко пролетели от моего лица, что меня обожгло их жаром. Я вжимаюсь лицом в землю. Справа и слева от меня ребята стонут от боли, а Хейдар надрывается криком:
– Вставай! Вперед, на насыпь!
Опершись на руки, я приподнимаюсь и говорю тому, кто лежит впереди меня:
– Вставай! Вперед!
Он не реагирует, и я хватаю его ногу и толкаю ее, и вдруг чувствую, что вся моя рука намокла. Он дрожит как ивушка, и я больше не медлю, встаю и бегу к насыпи. Пулеметчик врага ведет огонь по степи, где несколько наших гранатометчиков бегают туда-сюда и стреляют по насыпи с разных точек, меняя местоположение. Я одним броском достиг насыпи. Несколько наших бойцов прибежали сюда до меня и теперь поливают огнем ту сторону. Я взбираюсь на гребень и вижу, как за насыпью несколько вражеских солдат-пехотинцев выскакивают из своих ячеек и бегут в тыл. И все наши разом начинают стрелять по ним, так что все они падают.
Наш гранатометчик всадил гранату прямо в пулеметное гнездо, и пулемет, и все, кто были при нем, взлетели в воздух. Хейдар – уж не знаю, как при такой массе он добежал сюда столь быстро – кричит:
– Первый взвод – направо… Второй и третий взводы движутся влево!
Я иду в цепи первого взвода. Продвигаемся осторожно, бросая гранаты во вражеские окопы. Вражеская пехота, видимо, при первых же выстрелах боя бежала в тыл. Перед нами никого нет, лишь несколько изувеченных трупов валяются на шоссе. Это асфальтовое шоссе настолько размочалено танками и бронетранспортерами, что на нем почти не осталось целого куска асфальта.
Навстречу нам идет наша цепь: это рота «Абес». Асгар подбегает с тыла и приносит весть:
– По эту сторону насыпи ройте окоп.
Это уже следующая насыпь после той, которую мы взяли штурмом. Я уже совсем без сил. Мехди приказывает копать окопы, а я сижу на земле и пытаюсь отдышаться. Ребята начали вгрызаться в склон насыпи и закапываться в землю. Я лег спиной на эту насыпь, и тут подошел Мехди. Он обходит нашу цепь и вот дошел до меня.
– Вставай, рой окоп, закапывайся. Не обманывайся этим затишьем. С рассветом знаешь, что тут будет? А здесь кто копает?
Я слышу голос Расула:
– Это я здесь, и Ага-Абдулла.
– Парень, и ты здесь? – восклицаю я с усталым удивлением.
– Да! Мы тут с Ага-Абдуллой! – отвечает Расул. – Так хорошо получилось, мы вдвоем с ним…
Кто-то бегом приближается. Это Асгар – несется во весь опор.
– Что там? – спрашивает его Мехди. – Куда ты?
– Ребята! – сообщает Асгар счастливым голосом. – Наша 25-я дивизия тоже подошла! Всё идет, как надо!
Не добавив больше ничего, убегает. Мехди встает:
– Пойду посмотрю на другие окопы. Ты давай, вставай! Вставай, копай…
Он идет к следующему окопу, который роет Мирза. Тот настолько устал, что даже разговаривать сил у него нет, он, как робот, долбит штыком землю и выбрасывает ее наверх. Окоп он делит с одним из новых парней во взводе, которого я не знаю. Я снимаю всё свое снаряжение и тоже начинаю копать. Слышу голос Мирзы, говорящего напарнику:
– Д-давай, т-ты за-заканчивай. Я уже вывыдохся.
Он вылезает из полуготового окопа и, обессиленный, ложится на спину. Я весь углубился в работу: выбрасываю землю наверх, потом вгрызаюсь в дно окопа штыком, держа его обеими руками. Обливаюсь потом. Остановился передохнуть и вижу Масуда.
– Ты один? – спрашивает он.
– Да, подключайся!
Вылезаю из окопа и протягиваю ему штык, он берет его и начинает копать. Мы достигли такой глубины, чтобы окоп наш, в положении «сидя», прикрывал нас по плечи. И без сил падаем на его дно. Во рту – горечь, и я спрашиваю Масуда:
– У тебя вода есть?
– Нет, кончилась, – отвечает он словно бы через силу.
Я прислонил голову к стенке окопа. Стрельба слышна, но вдалеке. Прижимаю коленки к груди. Масуд вдруг как будто вспомнил о чем-то и спрашивает:
– Где те ребята, которых вражеский пулеметчик положил?
– Позади той, короткой насыпи, – отвечаю я. – Метров на пятьдесят к тылу.
Он выпрыгивает из окопа.
– Я сейчас вернусь.
Уходит прежде, чем я успел спросить его, куда он идет. Места стало больше, и я могу растянуться в полный рост. Та часть неба, которая видна мне, осветилась бледным лунным сиянием. Слышу голос Асгара, но не различаю слов. Потом его голос приближается:
– Кончайте окапываться и будьте готовы. Время читать намаз.
Я совершаю сухое омовение, и, в то время, как я читаю намаз, возвращается Масуд. Он ждет наверху, пока я закончу, потом спрыгивает ко мне.
– Держи, вот вода.
– Откуда? – изумленно спрашиваю я.
Впрочем, ответа я не жду, а, схватив флягу, выпиваю из нее всё до капли. Он достает и целлофановый пакет с финиками, и мы, без лишних слов, начинаем их поглощать. Их очень много, и настроение мое улучшается.
