Владимир Попов - Закипела сталь
Сегодня, несмотря на выходной день и поземку, Сердюк, притащивший на базар целый мешок всякого скарба, застал у своего прилавка очередь, выстроившуюся в ожидании «немецкого света». Люди выругали его за опоздание, словно он был завмагом, промешкавшим с открытием магазина, и сразу разобрали почти половину коптилок.
Как только покупатели разошлись, из толпы появилась Мария Гревцова и стала выбирать коптилку.
— Все первый сорт, барышня, вполне заменяют электричество, даже лучше, — громко сказал Сердюк и, склонившись над полкой, тихо спросил: — Ну как?
— Не думала я, что у нас так много родственников.
Подошла старушка с отечным лицом, в рваном платке, в старой, заплата на заплате шубенке, поставила на полку примус без горелки и одной ножки.
Сердюк взглянул на него и поморщился.
— Да уж сколько-нибудь дай, родимый, хоть на стакан кукурузы, — взмолилась старушка. — Деда моего замучали, сама, видишь, пухлая.
— Вот, возьми.
— Спаси тя Христос. Дай бог наших дождаться.
— Проторгуетесь так, Андрей Васильевич, — едва улыбнулась Гревцова и, проводив взглядом осчастливленную старушку, прошептала: — В одиннадцать облава. Уходите.
— У меня документы в порядке.
— Все равно. Всякие могут быть неожиданности. Полицаев навезли из области, неделю будут прочесывать город и днем и ночью.
Вернувшись в мастерскую, Сердюк узнал от Пырина, что приходил какой-то голубоглазый застенчивый парень, принес замок связной и попросил сделать к нему ключ. Договорились, что за ключом придет завтра.
Это посещение несколько озадачило Сердюка. До сих пор связная никому не давала его явки. «Хотя дала же она явку радисту», — тут же возразил себе Андрей Васильевич.
Назавтра он не пошел на базар, чтобы не пропустить посетителя, но ждать пришлось довольно долго — парень появился после полудня. Пырин провел его в жилую часть дома к Сердюку и вернулся к себе.
Вошедший стал во фронт, отдал честь по всем правилам и выпалил:
— Захар Иваненко в ваше распоряжение прибыл.
Сердюк придал своему лицу выражение недоумения.
— Что-то у меня такого знакомого не было.
— Не было, так будет, — добродушно улыбаясь, ответил парень. — Здравствуйте, Андрей Васильевич.
— Здравствуйте, — неопределенным тоном протянул Сердюк, пожимая натруженную, покрытую мозолями руку. «Наверное, сапер», — решил он.
— Мне поручено передать вам оружие и задание. — Иваненко непринужденно уселся на стул.
— Постой, постой, — перебил его Сердюк. — Не понимаю. Какое оружие, какое задание?
— От Юлии Тихоновны…
— Не знаю никакой Юлии Тихоновны.
Иваненко растерялся, веки его дрогнули.
— Вы Андрей Васильевич Сердюк? — переспросил он шепотом.
— Я.
Парень мгновенно успокоился.
— Тогда разрешите начать по порядку, а то мы так долго не договоримся. Юлия Тихоновна натолкнулась на нашу группу…
— Подожди. Что ты буровишь? Какая Юлия Тихоновна и на какую группу?
— Да дайте досказать! — осердился Иваненко. — У Юлии Тихоновны тут явочная квартира есть на окраине, оставленная нашими до отхода. Оружие на той квартире спрятано. Пистолеты «ТТ» и гранаты-«лимонки». Ну мы до той квартиры и добрались. Пятеро нас из окруженцев. Пробирались к фронту, перейти хотели, но одного подстрелили, и он, умирая, адресок нам дал.
Сердюк поднялся, открыл дверь, позвал Пырина.
— Алексей Иванович, позовите полицая, а я этого молодчика постерегу. Красноармеец он.
Иваненко, побледнев, выхватил из кармана пистолет.
— Стой, сволочи! Предать хотите!
Пырин попятился. Сердюк добродушно усмехнулся.
— Рассказывай дальше.
— Погоди с рассказом. А ну-ка, паспорта ваши. Посмотрю, что за птицы. Юлия Тихоновна говорила, что Сердюк — человек умный.
Сердюк достал паспорт. Иваненко внимательно просмотрел его от корки до корки и вернул. Проверил паспорт Пырина, пожал плечами.
— Выходит, к своим попал…
«Хваткий мужик», — подумал Сердюк и решил продолжить разговор.
— Как фамилия того, кто адрес дал?
— Не знаю. Звали Степаном, — неохотно ответил Иваненко. — А вы чего полицаем пугаете?
— Ну, ладно, ладно, — смягчился Сердюк. — Давай дальше. Откуда Степан о квартире знал?
— Его оставляли партизанить, но в последний день на фронт взяли. Адрес он в памяти сберег.
Сердюк стал подробно расспрашивать Иваненко: где работал, где служил, как попал в окружение.
— Ранен, говоришь? Покажи.
— Да что я, в гестапо на допросе, что ли?
— А откуда ты знаешь, как в гестапо допрашивают?
— Кто не знает. Все слыхали.
Иваненко сбросил потрепанное пальто, пиджак, расстегнул выцветшую клетчатую рубашку и обнажил плечо. Вдоль ключицы краснел свежий шрам.
— Паспорт твой, — потребовал Андрей Васильевич.
Пренебрежительно посмотрев на Сердюка, Иваненко стал не спеша одеваться.
— Паспорт, говорю.
— Какой у бойца паспорт? Есть один документ. Доставать не хочется — спрятан далеко.
— Доставай.
Парень отпорол перочинным ножом подкладку пальто, бережно вынул свернутые листки, развернул на ладони и протянул Сердюку. Андрей Васильевич увидел партийный билет без обложки.
— Захар Карпович Иваненко, — вслух прочитал Сердюк. — Какую получал зарплату?
Иваненко назвал суммы — они сходились с суммами членских взносов.
— Кто билет вручал?
— Лично секретарь горкома Проскурин.
— Рассказывай дальше.
Присев на стул, Иваненко прежде всего стал прятать партийный билет. Входная дверь в мастерскую хлопнула — он вздрогнул всем телом.
Пырин вышел принимать посетителя. Минут через пять дверь хлопнула снова — очевидно, посетитель ушел.
— Так вот. Добрались мы кое-как до этой квартиры, пароль назвали, — продолжал Иваненко.
— Какой?
— «Не продается здесь кровельное железо?»
— Ответ?
— «Нет. Только обручное». Ну и зажили. А связаться больше ни с кем не можем. Хозяин только квартиру свою знает да пароль — и больше ничего: может, не уполномочен. А вчера вечером Юлия Тихоновна пришла. Хозяин нас в комнате запер, чтобы ее не видели. Она о нас расспросила, потом меня одного вызвала, допросила не хуже вашего, документы проверила и передала, что прийти к вам не может, потому что в городе ее ищут и приметы хорошо знают. Она и внешность свою изменила. То ходила в сером пальто, платке, с кошелочкой, очки в железной оправе…
— А ты откуда знаешь, как ходила? — резко спросил Сердюк.
— Сама рассказала. Говорит, Сердюк обязательно о моей внешности спросит. Напутаешь — он тебя сразу стукнет.
Прогноз возможных событий был дан довольно точно. Андрей Васильевич усмехнулся.
— Так какое она передала задание?
— Собрать воедино все партизанские группы, вооружить их и уничтожить на аэродроме самолеты.
Сердюк насторожился: связная никогда не называла подпольщиков партизанами. Однако так могло преломиться в сознании парня. А вот насчет объединения сил немного странно. Это что-то новое в тактике подпольной борьбы в Донбассе. Впрочем, когда стоял вопрос о взрыве электростанции, связная советовала объединить силы нескольких групп.
Поразмыслив, Андрей Васильевич сказал:
— Это очень сложная операция.
— Нет, не очень, — успокоительно произнес Иваненко. — Дело решит внезапность нападения. Подожжем самолеты, цистерны с горючим — и айда!
— По освещенной степи?
Иваненко замялся.
— М-да… Об этом я не подумал. Что ж, самолеты забросаем гранатами, а цистерны прострелим и струи подожжем, — быстро нашелся он. — Огонь сначала будет слабенький. Пока усилится — успеем уйти.
У Сердюка загорелись глаза. Вот это операция. Пылает аэродром… Как поднимется дух населения!
— Сколько оружия? — спросил он.
— Сотня пистолетов и столько же гранат. Хватит на всех?
Как ни непосредственно было сказано это, Сердюк насторожился снова:
— Надо подумать — хватит или нет.
Иваненко, казалось, удовлетворился уклончивым ответом.
— Командовать сами будете или назначите кого из нас? Все мы бойцы кадровые, обстрелянные.
— Сам, — сказал Сердюк, но тотчас передумал. — Нет, пожалуй, ты. Я рядовым. Заходи послезавтра — обмозгуем. А завтра на квартиру мой хлопец придет. Оружие просмотрит.
— Да мы сами в оружии разбираемся.
— Лишний глаз — не помеха. У меня слесарь-оружейник есть. Молодой, но опытный. А как же мы столько людей вооружим?
— Это не хитро, — после короткой паузы ответил Иваненко. — Пусть народ уходит из города с утра будто по селам на менку. К вечеру они за чертой города останутся, а потом в балке соберутся. Оружие мы перенесем туда заранее и закопаем.
