Иван Ваганов - Солдатская доблесть

— Так и быть, — сказал Бугров. — Делимся натри группы. Первая идет справа, вторая — слева, третья проникает к складу с горючим, снимает часового и забрасывает склад гранатами. Это и будет сигналом для нападения на самолеты.

— Ясно, — прошептал Бикстурганов.

— Первую группу, — продолжал старший сержант, — ведет Бикстурганов, вторую Попов. Задача: по возможности с охраной в бой не ввязываться, как можно больше уничтожить самолетов. Отходить в разные стороны. Сбор вот здесь, — Иван Бугров показал на карту, — у курганчика.

Нападение было так неожиданно, что охрана не успела сделать ни единого выстрела. И лишь тогда, когда вспыхнул склад и запылали самолеты, а разведчики, ловко прихватив «языка», были уже далеко в степи, началась беспорядочная стрельба.

Через три дня, неимоверно уставшие после семи бессонных ночей, разведчики явились в штаб дивизии. Бугров стал докладывать о ночном налете, но капитан остановил его:

— Достаточно, остальное нам известно. Ваша ночная вылазка дорого обошлась немцам: около тридцати самолетов вышло из строя, уничтожен склад с горючим. За последние три дня с этого аэродрома ни один самолет не поднимался в воздух. Работа, как говорят, чистая. А сейчас, спать!

Но спать разведчикам не довелось. Начался мощный авиационный налет. Вышли из своего убежища, отбежали метров двести, а когда оглянулись — невольно стянули пилотки. Там, где стоял их дом, громоздилась гора битого кирпича, под обломками которого остался бывший буденовец дядя Егор.

Вечером Бугрова вызвал командир дивизии.

— Старший сержант, дело есть, выручай, брат, — пожимая руку Бугрову, сказал командир дивизии.

— Я вас слушаю, товарищ полковник.

— Штаб армии подготовил группу для глубокой разведки в тылу противника. Задача — вывести ее за город.

В первую ночь, вспоминает Иван Гурьевич Бугров, не смогли прорваться из города. На следующую ночь нащупали проход, дали сигнал армейским разведчикам и поползли. Метров через пятьдесят натолкнулись на пулеметный расчет, финкой уничтожили двух гитлеровцев. По пути прикончили еще пятерых и благополучно вышли за город. День пролежали в степи, а вечером, распрощавшись, группы разошлись.

Группа Бугрова возвращалась в город. Со стороны дороги донеслись звуки: тяжелый конский топот, постукивание колес. Разведчики притаились в кювете.

Слышался приглушенный немецкий разговор, кто-то тихо играл на губной гармошке. Приближался обоз. Как только передняя повозка поравнялась с разведчиками, Бугров громко крикнул:

— Хенде хох!

Сержант Попов выскочил на дорогу, преградив путь. Лошади остановились. С задней повозки спрыгнули три человека и пустились бежать. Бикстурганов нажал на спуск — и короткая автоматная очередь их тотчас сразила. Остальные пятеро покорно подняли руки. Походная кухня, четыре пароконных повозки с оружием, патронами и обмундированием оказались в руках разведчиков. Под угрозой смерти приказав пленным молчать; разведчики рассадили их по повозкам. Сами переоделись в немецкие шинели.

До Сталинграда ехали без приключений. Сержант Попов, солдаты Давыдов и Бикстурганов с новыми немецкими автоматами на груди сторожко шагали впереди. Осталось пробраться по узенькому переулку, пересечь улицу, как вдруг из-за груды битого кирпича вышло двое немцев — патруль. Сержант Попов, ловким движением сбил одного немца с ног. Со вторым бесшумно расправились Бикстурганов и Давыдов. Потом свернули в переулок, миновали вражескую передовую и совсем неожиданно кто-то сбил Бугрова с ног, забил в рот кляп, скрутил руки, бросил на повозку.

Спустя минут двадцать, пять гитлеровцев и шесть советских разведчиков в новеньких немецких шинелях стояли перед незнакомым Бугрову капитаном. Отправляясь по заданию, Бугров не знал, что из-за Волги к ним в дивизию идут маршевые роты и батальоны. И вот один из них занял стык между первым и вторым батальонами 83-го стрелкового полка.

Не раз после этого случая Ивану Гурьевичу доводилось со своим взводом ходить по тылам врага, но свою родную форму он больше не менял на фашистскую.

Смелому, решительному следопыту командование дивизии и армии часто поручало ответственные задания. В декабре 1942 года готовился очередной удар по противнику. Командир полка приказал старшему сержанту Бугрову отправиться за «языком».

Ночь выдалась ветреная, морозная. Разведчики Бугров, Бикстурганов и сержант Попов вооружились финками, автоматами, прихватили гранаты.

Передовая проходила по соседней улице. Было известно, что три квартала занимает какая-то новая часть, доставленная в Сталинград самолетами: не то из Франции, не то из Норвегии. Знали разведчики, что во втором доме от угла наблюдательный пункт. «Но сколько там гитлеровцев? Пожалуй, не меньше отделения, — размышлял Бугров. — Это, считай, десять-двенадцать человек да телефонист с радистом. Выходит, четырнадцать против трех. Надо полагать, что они хорошо вооружены, связаны со штабом полка и по их сигналу сразу прибудет помощь. Силы явно не равны. Но ведь не может же ночью все отделение бодрствовать? Один-два в охране, а остальные спят. Вот часовых и надо подцепить».

Благополучно миновали передовую и метрах в двухстах от дома, где находится наблюдательный пункт немцев, залегли. Передний край противника будто вымер, только ветер посвистывает, да шуршит поземка, наметая сугробы. Лежали долго, терпеливо, наконец, Иван прошептал:

— Поползли. Я впереди, вы шага на три-четыре сзади. Как только остановлюсь, замрите.

Спустя минут тридцать разведчики очутились метрах в пятидесяти от подъезда дома и притаились за грудой битого кирпича. Они напряженно следили за подъездом: именно здесь должен появиться часовой. Так и есть. Вот немец вышел на крыльцо, огляделся по сторонам, сделал десять шагов вправо, держась поближе к стене, остановился, потом еще несколько шагов и опять остановился.

Как взять врага? Подползти к углу дома, прокрасться подле стены к крыльцу, а когда часовой подойдет к подъезду, тут его и скрутить.

Смельчаки ползут дальше. Вот и угол дома. А ветер все воет и воет, бросая в лица сухой колючий снег. Спасибо тебе, ветер, спасибо русская метелица.

Прижавшись в стенке, Иван отчетливо видит часового. Положив ладонь на автомат, он медленно идет к подъезду, изредка останавливаясь, дует на окоченевшие пальцы и опять продолжает путь. Подходит все ближе и ближе. Бугров слышит его вздохи. «Хорошо, что ты не стоишь, а идешь, — думал Иван. — На ходу тебя легче взять». И как только часовой поравнялся с ним, намереваясь шагнуть в подъезд, стремительно сбил его с ног, затолкал в рот кляп.

На следующую ночь пошли за «языком» всем взводом. Совсем было подобрались к переднему краю врага, как вдруг Попов разразился густым громким кашлем. Тотчас затрещал вражеский пулемет, ухнула мина: ранило двух разведчиков. Вернулись на исходный рубеж, отправили в санбат раненых — и вновь в разведку. Проползли по нейтральной полосе, заваленному хламом двору, и скрылись в подъезде полуразрушенного дома. А минуты через две послышался скрип дверей подвального помещения, и на лестнице, ведущей в подвал, запрыгал зеленоватый луч карманного фонарика.

Скрываться не было смысла: видимо, гитлеровцы услышали шаги разведчиков. Попов спокойно произнес по-немецки:

— Это я, Пауль Гросс. Не у вас ли наш обер-лейтенант?

Ему что-то ответили. Немцы, судя по шагам их было двое, стали подниматься по лестнице. Они не успели еще подняться на площадку, как были сбиты с ног и связаны.

Командование дивизии не раз отмечало боевые дела старшего сержанта Ивана Бугрова. Мария Ивановна Бугрова, жена прославленного разведчика, вспоминает:

— В первых числах января 1943 года я получила письмо — благодарность от командира дивизии, где служил Иван. Взяла его с собой на фабрику, показала подруге. Она прочла и закричала на весь цех:

— Эй, бабы, слушайте, как наши мужья воюют, как немцев бьют.

Мария Ивановна никогда не забудет, как стихийно возник митинг, как в этот день женщины выполнили дневную норму на 200 процентов, а вечером всем цехом писали письмо на фронт.

…Отгремели победные залпы. Кавалер ордена Славы, разведчик Бугров вернулся в родной Челябинск.

С АВТОМАТОМ НА ГРУДИ

Среди личных документов гвардии старшего сержанта запаса Самбу Хайдовича Булутова есть один, которым он особенно дорожит и хранит его. Это — благодарность Военного совета фронта. В ней говорится:

«Вы прошли большой и тяжелый путь по дорогам войны. Немало суровых испытаний выпало на Вашу долю. Но трудности и лишения, которые пришлось пережить в сражениях и походах, не прошли даром. Красная Армия не только отстояла честь и независимость нашей Родины, но вернула свободу порабощенным народам Европы. На нашу долю выпала великая честь — добить врага в центре его звериного логова и водрузить над Берлином знамя Победы.