Мэри Рено - Александр Македонский. Трилогия (ЛП)
*
В южную сторону кони скачут быстрее, чем на север. Письмо царицы доставили через три дня.
Войско Кассандра стояло в Аркадии под упорно сопротивлявшейся крепостью. Разрушив ее, он пойдет дальше и покорит всех спартанцев, давно переставших жить по заветам своих героических предков. Их некогда гордо открытая всем ветрам света столица, объявившая своим главным прикрытием одни только воинские щиты, теперь пряталась за крепкими стенами, но трусы были обречены. Кассандру не составит труда победить их.
Афины уже прислали к нему своих послов с просьбой сообщить, кого бы он хотел видеть во главе городского правления. Кандидатура у него имелась. Этот пост рассчитывал получить начальник гарнизона Пирея, так вовремя распахнувший ворота афинского порта, но Кассандру вдруг показалось, что тот слишком возомнил о себе, и он велел тихо убрать его где-нибудь в закоулке. А новым правителем Афин стал безобидный и послушный грек. «Вскоре, — подумал Кассандр, — мне надо будет наведаться и в Ликей. Там тоже ждет одно важное дельце».
Конечно, Эвридика поступила достаточно опрометчиво, назначив Кассандра верховным командующим всех македонских полков, но в связи с этим многие колеблющиеся греки перешли на его сторону. Даже те, что успели убить своих олигархов и восстановить демократию, призадумались, не пойти ли им на попятный. Кассандру хотелось как можно скорее разделаться с южными городами; эта война интересовала его единственно как средство достижения политических целей. Он никогда не пасовал перед трудностями и, будучи опытным стратегом, умел подчинять своей воле людей, но и только. С юных лет его тайно сжигала острейшая зависть к магии Александра. Никто не будет до хрипа орать ему приветствия, никто не почтет за честь умереть за него, его подручные будут делать лишь то, за что им заплачено. «Ничего, — подумал он, — я сумею переиграть этого самодовольного лицедея. Мы еще посмотрим, какой славой увенчают его новые времена».
Не особенно удивило Кассандра и то, что Полиперхон решил отступить и увел свою армию в северном направлении. Старый выдохшийся неудачник. Пусть себе бежит домой, поджав хвост, пусть забьется там в свою конуру.
Но послание Эвридики его просто ошеломило. В нем он нашел одну глупость и безрассудство. Если бы она просто дала волю гневу, он бы понял ее. Но зачем сейчас ополчаться на малолетнего отпрыска Александра? Какой в этом смысл? Более основательный в своих планах Кассандр намеревался, устранив с пути Филиппа, править поначалу от имени этого несмышленыша. До его зрелости у них с Эвридикой было бы предостаточно времени. Любой человек, знакомый с азами дворцовых интриг, стал бы терпеливо дожидаться своего часа, а она вместо этого ввергла теперь всю страну в дурно пахнущую войну за наследство. Неужели эта взбалмошная девчонка никогда не заглядывала в исторические труды? Родителям следовало бы получше следить за ее воспитанием.
И Кассандр принял решение. Его ставка была неудачной. Если лошадь под тобой ненадежна, от нее нужно избавиться. Тогда все пойдет как по маслу.
Он сел писать Никанору.
*
Подбадриваемое пронзительными и резкими звуками задающих ритм флейт и авлосов царское войско под развевающимися знаменами и штандартами Македонии продвигалось к Эпиру.
Лето было в разгаре. Тимьян и шалфей, примятые копытами лошадей и солдатскими сапогами, насыщали воздух пряными ароматами, разросшийся папоротник доходил пехотинцам до пояса, в дымчатом вереске на полянах пламенели вкрапления багровеющего щавеля. Гребни начищенных шлемов были украшены конским волосом и победно сверкали, яркие флажки трепетали на концах длинных сарисс — все сияло, все радовало глаз в этом нескончаемом разноцветном потоке, то расползавшемся по извивам горных дорог, то опять собиравшемся воедино. Юные пастухи с высившихся впереди скалистых утесов громкими криками предупреждали местных жителей о приближении войска, в то время как мальчишки помладше спешили помочь своим старшим братьям загнать овец дальше в лес.
Во главе конницы в отполированных до блеска доспехах ехала Эвридика. Пьянящий воздух будил ее самые дерзновенные мысли; сбегающие вниз к долинам луга представлялись неведомыми мирами, которые ей предстояло завоевать. Воинственная по натуре и воспитанию, она всегда верила в свою избранность и даже, как это было принято у властителей Македонии, обзавелась отрядом Соратников, перед походом сообщив им, что после успешного окончания войны с западными изменниками они будут щедро вознаграждены. Неподалеку, возглавляемые Никанором, ехали родичи Антипатра. Вкупе со своими приверженцами они составляли очень надежный и очень мощный отряд.
Кассандр так и не появился, известий от него тоже не было. Очевидно, предположил Никанор, с курьером, к нему посланным, что-то стряслось. Не мешало бы послать второго гонца, что Эвридика и сделала. Кроме того, Пелопоннес не так мал, а брату обычно не сидится на месте, и это тоже могло стать причиной задержки. Во всяком случае, сказал Никанор, он лично уверен, что Кассандр одобрил бы его действия, иначе он, Никанор, остался бы дома.
Рядом с Эвридикой ехал Филипп на крупной спокойной лошади; его также принарядили в доспехи. Он все-таки оставался царем, и людям приятно было сознавать, что он с ними. А когда они приблизятся к неприятелю, его можно будет оставить в базовом лагере при обозе.
Продвигаясь вперед вместе с армией, Филипп пребывал в безмятежном и радостном настроении. Едва ли он мог уже вспомнить те времена, когда ему жилось подругому. Конон, как и положено, отставал от него на полкорпуса. Много лучше было бы ехать бок о бок, ибо Филипп любил делиться дорожными впечатлениями, но и Эвридика, и Конон в один голос твердили, что ему не подобает так вести себя на глазах у солдат. Филипп вздохнул. Он все еще смутно скучал по тем давно минувшим дням, наполненным всяческими сюрпризами и чудесами, когда его навещал Александр.
Конон был погружен в свои размышления. Он также сожалел о том, что Александр окончил свой земной путь, но по более веским причинам. С тех самых пор, как его молодой господин Арридей стал царем Филиппом, старик понимал и даже был совершенно уверен, что однажды произойдет то, что происходило сейчас. «Что ж, — подумал он, — не зря говаривали в старину: вчерашнего не догонишь, от завтрашнего не уйдешь. Мне скоро шестьдесят, мужчины редко живут дольше».
На гребне маячившего впереди хребта промелькнула темная фигура всадника. Разведчик, подумал Конон. Интересно, обратила ли на него внимание юная амазонка? Он глянул на бегущую неторопливой трусцой царскую лошадь, на блуждающую по простодушному лицу Филиппа полуулыбку, явно навеянную каким-то приятным воспоминанием. Ей следовало бы получше о нем заботиться. Если бы, скажем, она…
Эвридика тоже обратила внимание на темную фигуру. Она и сама уже давно выслала вперед патрульных. Только они почему-то еще не вернулись. И она послала им вслед новую пару всадников. Армия продолжала свой блистательный марш под бодрые наигрыши флейтистов.
Вскоре разведчики доберутся до перевала, а затем и сама она поднимется наверх и окинет взглядом развернувшуюся перед ней панораму. Дочь Кинны знала, что именно так должны поступать военачальники. Если враг окажется в зоне видимости, она первым делом оценит его диспозицию, а потом созовет военный совет, чтобы подумать, как лучше расположить свои силы.
Дерда, несколько вялый молодой командир, недавно ставший ее первым заместителем — новое назначение резко возвысило его над тем положением, что он занимал у Полиперхона, — подъехал к ней с хмурым и озабоченным видом.
— Эвридика, патрульным пора бы вернуться. Похоже, они попали в ловушку. Не следует ли нам проверить высокогорье? Чтобы не рисковать лишний раз.
— Да? — Этим чудесным прохладным утром ей представлялось, что столь замечательный марш будет длиться и длиться, пока она сама не решит, где развернуть фронт. — Что ж, тогда мы с конницей проедем вперед и будем охранять перевал, ожидая подхода пехоты. Перестрой эскадроны, Дерда. Ты возьмешь на себя левый фланг, а я, разумеется, правый.
Она продолжала отдавать приказы, когда до нее донеслось резкое протестующее покашливание. Вздрогнув, Эвридика в смущении обернулась.
— Госпожа, — спросил Конон, — а с кем поедет царь?
Она раздраженно прищелкнула языком. Лучше бы он сидел сейчас в Пелле.
— Ну… поезжай с ним обратно к обозу. Пусть там для вас поставят палатку.
— А что, будет сражение? — встрял в разговор Филипп. Вид у него был весьма заинтересованный.
— Да, — спокойно сказала она, подавив бесполезное раздражение. — Отправляйтесь пока в лагерь и дожидайтесь нашего возвращения.
— Но, Эвридика, почему же и ты прогоняешь меня? — с необычайной порывистостью спросил вдруг Филипп. — Мне еще ни разу не приходилось сражаться. Александр никогда не разрешал мне. Никто ничего мне не разрешает. Ну пожалуйста, позволь мне поехать с тобой. Посмотри, у меня ведь есть меч.
