Георгий Савицкий - Танковый таран. «Машина пламенем объята…»
Но гитлеровцев это никоим образом не смущало. Они подчиняли покоренные страны и эксплуатировали их технологии и производственные мощности. Так было с трофейными чешскими танками LT vz.35 «Skoda» LT vz.38. или PzKpfw 38(t) Ausf B «Praga». Или с французскими «Renault AMV» и даже древними «Renault-FT».
Так стало и с русскими трофеями. Т-34 в Вермахте стал называться Pz.Kpfw.747 T-34 (r.). А легкий Т-26 – Panzerkampfwagen T-26 737(r).
Эта машина использовалась в частях Вермахта «второй линии»: в полицейских подразделениях, некоторые из них переоборудовались в тягачи и транспортеры боеприпасов. С них снимали башню вместе с пушкой и ставили неподвижную боевую рубку из броневой стали.
Легкие танки Panzerkampfwagen T-26 737(r) использовались для охраны колонн на марше от действий партизан, для усиления карательных команд, да и просто для устрашения местного населения. Все же это был танк, хоть и легкий.
Так было и сейчас. Трофейный немецкий Т-26 катил во главе колонны, а за ним следовало несколько грузовиков – тоже наши «полуторки». За ними – обещанный «подарок» генерала Белова: целых четыре бензовоза на базе грузовиков «Опель-Блитц».
Замыкал колонну техники полугусеничный бронетранспортер Zugkraftwagen-251 «Hanomag». Эта разновидность немецкого «гроба» была вооружена пулеметом MG-34 за бронещитком, а в бронированном кузове мерзли немецкие мотопехотинцы числом до отделения.
А за техникой шли несколько саней, в которых также были сложены бочки, ящики и тюки. На санях также ехали и местные полицаи. Для предателей места в автомобилях не нашлось. Еще несколько, закинув винтовки за спину, ехали верхом.
По ним первым и пришелся удар.
Всадники Белова вымахнули из-за заснеженных кустов с такой стремительностью, что даже снежная пыль на ветках осталась непотревоженной. Тускло блеснули кованые стальные полосы шашек. Косой секущий удар расплескивает алое на белом. Лязг клинка о винтовочный ствол. Распоротый на спине серый ватник с узкой красной полосой.
Кто-то из полицаев тоже выхватил свой клинок и скрестил его с красными конниками. Навык кавалерийской рубки был и у того и у другого. Гражданская война, война кавалерии и тачанок, закончилась в 1924 году, а сейчас был только 1942-й. Всего восемнадцать лет прошло. Полицай рубился умело, парировал удары, пытался достать кавалериста с красной полосой на папахе. Но и тот был искушен в таких схватках. Звенят, сталкиваясь, стальные клинки, кони взбивают снежную пыль, сойдясь вплотную. Вот полицай несколькими ударами ломает парирующее кружево красного конника. Еще один мощный удар… Проходит стороной, отведенный шашкой советского кавалериста. И – ответный удар, свист клинка, глухой удар. Полицай с утробным хрипом и бульканьем валится из седла, повисает на стременах. Из рассеченного самым кончиком шашки горла струится на белый снег алая, дымящаяся на морозе кровь.
Мало кто из полицаев вообще успел что-нибудь понять. С предателями не церемонились.
Молодецкий посвист, и кавалеристы генерала Белова снова скрываются в чаще леса. И тут заводят свою свинцовую песнь пулеметы!
Зло молотят «максимы», трещат трофейные немецкие MG-34, размеренно и солидно тарахтят «дегтяри». Но всех их перекрывает рев крупнокалиберных ДШК – основного вооружения легких танков Т-40. В засаде, на ближней дистанции, они даже лучше 45-миллиметровых танковых пушек. Те могут стрелять осколочно-фугасными только в режиме ручной перезарядки. Давления при выстреле не хватает, чтоб срабатывала автоматика затвора.
А вот 50-граммовые бронебойно-зажигательно-трассирующие пули раненых не оставляют в принципе. Тяжелые 12,7-миллиметровые пули Б-30 и Б-32 пробивают на дистанции в полкилометра броню толщиной 15 миллиметров. А на дистанции ста метров – 20-миллиметровый стальной лист! Да и скорострельность – 800 выстрелов в минуту. Трещат спаренные с ними ДТ, также расписывая снег красным.
Плюется огнем пулемета из-за бронещитка полугусеничный «Ханомаг» Zugkraftwagen-251, но тут же взрывается, подбитый сразу двумя выстрелами легких советских танков Т-50. Вдобавок его борта шьют крупнокалиберные пули ДШК танков Т-40.
В голове колонны трофейный Panzerkampf-wagen T-26 737(r) умудряется развернуться и даже выпалить из пушки. Но только один раз.
– Наводчик, цель под башню! Заряжающий, бронебойным огонь! – командует Николай Горелов. Через смотровые приборы в командирской башенке ему прекрасно видно все поле боя.
– Есть бронебойным!
– По фашистской сволочи огонь!
– Есть! Горит, падла!
Артиллерийский выстрел УБР-243СП со сплошным бронебойным снарядом БР-240СП на такой короткой дистанции не оставил «танку-предателю» ни единого шанса. Увесистая бронебойная «болванка» проломила огромную дыру в самом уязвимом месте – под башней. Могучим ударом контузило всех, кто был внутри стальной клепаной коробки. Поток изорванного металла превратился в смертоносную шрапнель, а от сотрясения сдетонировал боекомплект к 45-миллиметровой пушке. Страшный взрыв самодетонации сорвал башню с башенного погона и отбросил метров на двадцать в сторону. Синтетический эрзац-бензин выплеснулся из разорванных топливных магистралей и лопнувших баков. Легкий танк превратился в пылающие стальные руины.
Меньше чем за минуту и грузовики с охраной были превращены в дуршлаг сосредоточенным пулеметным огнем. Свисает клочьями горящий тент, в кузовах – кровавая каша. Парит на морозе пробитый радиатор грузовика. Вокруг на снегу разбросаны изломанными куклами тела в серых, мышиных, шинелях.
Десантники поднимаются со своих позиций, держа оружие на изготовку. Сухо трещали одиночные выстрелы – добивали раненых. Никто из гитлеровцев не должен был уйти. И не хрен с ними церемониться!
Добыча была богатой. В двух автоцистернах действительно было дизтопливо, а еще в двух – бензин. Топливо слили в заранее заготовленные канистры и бочки и погрузили в сани-розвальни. Кавалеристы тем временем поймали уцелевших лошадей и добили раненых животных. Несколько туш взяли с собой – людям нужно было чем-то питаться.
Кроме топлива, кавалеристы и десантники собрали богатые трофеи: оружие, патроны, немного еды в концентратах и консервах, медикаменты, аптечки. В принципе все, что могло сгодиться.
Так «крылатые танкисты» прошли боевое крещение. Теперь они были готовы к новым испытаниям и боям.
Глава 10 «Тебя бы сюда на пару недель…»
Картина наступления на ржевско-вяземском участке фронта резко меняется. 10 января генерал Вальтер Модель наносит стремительные сходящиеся удары в основание наступающей 33-й армии генерала Ефремова. Опытный командарм понимает всю опасность такой ситуации и запрашивает командование Западного фронта о разрешении идти на прорыв к своим. 33-я армия все еще сильна, и прорыв удался бы…
Однако Жуков категоричен, он приказывает 29-й армии продолжать наступление на Ржев, а 33-й армии – на Вязьму. Этот самоубийственный приказ командующего обе армии выполняют. Наступление идет в самых невыгодных для советских войск условиях.
Не имея достаточного количества боеприпасов и запаса продовольствия, в условиях абсолютного превосходства врага, группировка 33-й армии во взаимодействии с партизанами два с половиной месяца героически обороняется. Генерал Ефремов отвлекает на себя крупные силы противника и наносит ему чувствительные удары.
Примера столь длительных и упорных боев в условиях окружения в истории Великой Отечественной войны, пожалуй, не было.
Опытный командир – Ефремов вынужден выполнять приказы Жукова, который не прислушивался к его соображениям и запретил выходить из окружения.
С востока и с севера от 33-й действовали 5-я армия генерал-майора Говорова и 43-я армия генерал-майора Голубева. Но прорвать фронт за два месяца боев, несмотря на все усилия, им так и не удалось.
Советские войска атаковали позиции гитлеровцев только в лоб и всегда днем, теряя людей и технику. Тактика была просто самоубийственной: без разведки и должной артподготовки штурмовать укрепленные позиции Вермахта было просто невозможно! К тому же Люфтваффе буквально заваливали русских солдат бомбами. Вой пикировщиков «Юнкерс-87» стоном в небе стоял от восхода и до заката над головами красноармейцев. Самолеты с крестами на крыльях атаковали позиции наших войск группами по двадцать-тридцать машин. Они перепахивали наши боевые порядки и расстреливали солдат из пулеметов с бреющего полета.
Немцы постепенно сжимали кольцо вокруг 33-й армии, и ее положение ухудшалось с каждым днем. В сутки солдаты получали 100 граммов хлеба и 200 граммов конины – почти что норма блокадного Ленинграда. И в этих условиях люди продолжали сражаться и наступать.
В некоторой степени спасало положение то, что на занимаемой территории было много убитых лошадей, которые собирались специально выделенными командами, а затем использовались для питания.
По воспоминаниям генерала Белова, чей корпус также был окружен и пытался соединиться с «ефремовцами», доставка продовольствия самолетами с Большой земли была малоэффективной: окруженцы получали меньше половины посылаемых грузов. «Груз сбрасывался на парашютах с большой высоты в радиусе до пятнадцати километров вокруг посадочной площадки. Некоторые летчики, спеша, сбрасывали груз на первый попавшийся на глаза костер, даже не пытаясь найти условный световой сигнал…» – вспоминал командующий кавалерийским корпусом.
