Прасковья Дидык - В тылу врага
- Доктор, пан доктор! Как вы живете? - сказал он, поровнявшись с ними.
Мариана и Анатолий остановились, что-то неопределенно ответили и уже хотели прощаться, как к ним подошла женщина:
- День добрый, панове. Сашек, я за тобой, - сказала она Великану, бросая любопытный взгляд на незнакомцев.
- Моя жена, - отрекомендовал Великан женщину, не решаясь, видимо, сказать обычное “будьте знакомы”. Этого не разрешала разница положений доктора и охранника.
Мариана изучающим взглядом смерила изящную полячку с коротко остриженными волосами. Ее быстрые глаза, чуть вздернутый нос, капризно изогнутые губы хорошо сочетались с длинными тонкими пальцами и маленькой грудью: “И выточит же все так природа, - подумала Мариана. - А что у нее в душе? Почему она связала свою жизнь с этим русским пленным?”
Взгляд разведчицы невольно обратился на здоровенную фигуру охранника. Широкоплечий блондин с багрово красным лицом и крупным ртом, он, действительно, походил на великана. Немецкий короткий мундир явно не подходил ему, и Мариана мысленно представила эту могучую фигуру в матросской форма. Именно так должен выглядеть морской богатырь. И как только такой попал в плен и сидит здесь? Жаль богатырской силы. Его жена стояла рядом с ним и казалась хрупким беспомощным существом.
- Ну, нам пора, - сказала Мариана, взяв под руку Анатолия.
- В цирк идем, - сказал Анатолий, прощаясь. Как только они отошли немного, Анатолий спросил:
- Ну как?
- Просто ирония судьбы, - ответила Мариана. - Слон и моська. А зачем ты им сказал, что идем в цирк? Мы же туда не пойдем.
- Нет, пойдем. Этот детина крепко привязался ко мне, когда я там работал. Вот увидишь, придет в цирк непременно. Ты будешь иметь возможность лучше познакомиться с ним, изучить.
- Думаешь, понадобится?
- Возможно.
Анатолий знал людей и редко ошибался. Поэтому у Марианы не было основания отклонить предложение Анатолия. К цирку “Трио Бардзовских” они подошли, держась под руку. Анатолий что-то рассказывал Мариане, кивая на афиши, которыми пестрели деревянные стены цирка.
Вдруг у них за спиной раздался голос Великана:
- А мы решили тоже посмотреть новый аттракцион. Мариана оглянулась и действительно увидела Великана с женой. Анатолий довольно улыбнулся.
- А, что я сказал? - говорили его глаза.
В этом цирке все артисты были членами семьи Бардзовских: отец, мать, сын и дочь. И потому ли, что так лучше звучало или что дочь недавно стала выступать на арене - ей было всего пять лет, - но цирк носил название “Трио Бардзовских”. Сеансов, как таковых, не было, аттракционы давались непрерывно, поочередно повторялись одни и те же номера. Поэтому зрители приходили, покупали билеты, садились на свободные места и, просмотрев все номера, уходили, а их места занимали другие.
Естественно, новые знакомые уселись рядом, и Мариана разговорилась с женой охранника, пани Людвигой.
С удовольствием отметила разведчица про себя, что эта женщина неглупа и откровенно недолюбливает оккупантов. Это видно было и по тому, как она спросила Мариану:
- И пани не побоялась выйти за немца?
Мариана постаралась завоевать симпатию пани Людвиги.
- Он же из Ровно. Все равно, что наш, поляк, - ответила она и, в свою очередь, задала вопрос:
- Ведь пан Сашек тоже не поляк?
- Он русский, славянин, - ответила пани Людвига и от Марианы не ускользнула нотка гордости в голосе полячки.
Мариана рассказала пани Людвиге про свое занятие “хандляжки”.
- Это выгодно. Почему бы, пани Людвига, не заняться и вам этим?
- Я как-то не решусь, - ответила смущенная Людвига.
- Давайте работать вместе. Вдвоем веселей. Я в селах бываю. Крестьянки охотно меняют на вещи продукты, в особенности молочные.
Так женщины договорились о сотрудничестве. Мариана решила использовать передышку в работе рации на подготовку запасной квартиры. Она подружилась с пани Людвигой, стала бывать у нее дома. Мариана или пани Поля, как ее здесь называли, понравилась молодой полячке, и та стала откровеннее.
- Ой, пани Поля! Скорей бы уж эта проклятая война кончилась. Мой Саша обещал взять меня в Сибирь к себе. А потом… Я так хочу ребенка, но пока нельзя… Война, - делилась пани Людвига с Марианой своими заветными мыслями.
- Он сибиряк?
- Да.
- А как ты туда поедешь? Он же с немцами сотрудничает, русские за это не похвалят, как ты думаешь? - спросила с деланной наивностью Мариана и с нетерпением ждала ответа.
Пани Людвига подумала немного, как бы взвешивая, говорить или нет, посмотрела на пани Полю:
- Пани любит Польску? Способна держать тайну от своего немца?
- Вот Матка Боска, - Мариана молитвенно сложила руки и подняла глаза к небу. Эта была клятва.
- Он связан с партизанами, - шепотом сообщила пани Людвига.
- С русскими? - поспешно спросила Мариана, не давая Людвиге передумать.
- С польскими, но это все равно, - ответила панн Людвига.
Домой Мариана не шла, а летела. Сообщение панн Людвиги придало ей силы, уверенности. Внутренний голос твердил: “Мы не одни, не одни, не одни”.
Постепенно Мариана втянула пани Людвигу в свое занятие спекуляцией, а через десять дней решила поручить ей небольшое задание. У Людвиги в городе были родные и подруги, которые работали в разных учреждениях. Мариана решила, что Людвига может сослужить ей неплохую службу. Особенно интересовала Мариану молодая кузина Людвиги пани Зося, работавшая уборщицей в здании комендатуры. От нее требовалось пока немногое - использованная копировальная бумага. И Людвига, веря, что пани Поле нужна копирка, чтобы переснимать рисунки для вышивки, приносила ей целые пачки этой бумаги. Через Людвигу Мариана попросила кузину, чтобы она доставала не сильно исписанную копирку. Так разведчица получила еще один важный источник информации. При помощи зеркала они с Анатолием знакомились с содержанием многих документов.
Но по- прежнему их волновала оторванность от “Большой земли”.
- Видеть, знать многое, что спасло бы тысячи жизней наших фронтовиков, облегчило их продвижение вперед, и не иметь возможности передать эти сведения. Да это же настоящая пытка, - со слезами на глазах говорила Мариана Анатолию.
Проходила третья неделя. Разведчиков никто не беспокоит, а Мариане начинает казаться, что то, что она тогда пережила, думая, что ее засекли пеленгаторы, было совпадением. Видимо, немцы просто совершили свой очередной “обход”, но тут же ловит себя на мыслях: “Не ловушка ли это? Не провокация?” - опасается она и все же решается выйти в эфир.
- Давай все подготовим к уходу и свяжемся с центром”, - предложила Мариана.
…Была поздняя ночь. Анатолий сложил все необходимое в чемоданы, оставив под инструментами место для рации; почистил пистолеты, зарыл под полом использованные батареи. В три часа ночи Мариана открыла рацию. Вышла на запасную волну. Прошло несколько секунд, и она услышала родные позывные. Благодарность к расисту с “Большой земли”, который дежурил круглые сутки на ее точке, наполнила радостью душу разведчицы. Она не сдержалась и с самого начала радиограммы послала состоящее из двух цифр слово “спасибо”. Советские люди в те грозные годы были немногословны. Но скупые слова свидетельствовали о большой чуткости, внимании друг к другу, и это роднило совсем незнакомых людей. Три недели прошло с момента, когда Мариана вынуждена была прекратить передачу. Ее рация замолчала на длительное время. Но там, на “Большой земле”, товарищи день и ночь не уходили с поста. Один радист сменял другого, слушал, ждал. Радистка в глубоком тылу противника чувствовала сердце далекого друга.
После короткого обмена приветствиями Мариана со скоростью ста сорока знаков в минуту передала накопленные сведения. Ее пальцы двигались с большой скоростью. четко выбивая точки и тире, глаза попеременно переходили от листочка с цифрами к контрольному накальному глазку рации. Радист с “Большой земли” знал руку Марианы и четко принимал, не перебивая ее. Он, видимо, понял без слов, что ей нелегко, что перерыв был вынужденным, что ей ежеминутно грозит опасность. В конце Мариана не передала ему ключ, т.е. не предложила передачу. Ей нельзя было долго находиться в эфире, и он ответил одним словом “понял”.
Все время работы радистки Анатолий напряжение следил за выражением ее лица. Малейшее изменение в нем настораживало его. Но вот радиограмма передана связь окончена. Как только раздался слабый щелчок ручки передатчика и Мариана, сняв наушники, улыбнулась опуская затерпшую руку, лицо Анатолия просияло.
- Нормально? - спросил он коротко.
Мариана ответила кивком головы. От переполнившей ее радости она не могла вымолвить ни слова. Но лицо, сияющие глаза говорили обо всем ярче слов.
Разведчики долго еще прислушивались к каждому звуку, доносившемуся с улицы.
