Вячеслав Артемьев - Первая дивизия РОА
— Война кончилась, нам нужны люди, нужны опытные хорошие офицеры…
Рано утром, перед рассветом, парламентёр благополучно уехал из советского штаба. Приехав в дивизию, он явился к генералу Буняченко и доложил о результатах переговоров. Затем вернулся к своему полку.
Время, как будто бы, было выиграно. Можно было надеяться, что до 12-ти часов дня со стороны советских войск по отношению к дивизии не будет принято никаких враждебных действий… Но зато, когда полковник Мищенко убедится в том, что его провели, следовало ожидать самых решительных и суровых мер. Оставался единственный шанс на спасение — предстоящие утром переговоры с американским командованием.
III
Тем временем полки Первой дивизии продолжали стоять в ожидании и в полном неведении у города Шлюссельбург (Schlusselburg). То, что советские войска подошли к району расположения дивизии и, что американцы отказывают в приёме, было уже всем известно. Стали распространяйся самые нелепые, противоречивые слухи: — «Сталин объявил амнистию всем власовцам, добровольно перешедшим на советскую сторону…», «Американцы насильно выдают власовцев советской армии…» «Генерал Буняченко ведёт переговоры с советским командованием для перехода…», «Американцы принимают дивизию для отправки ее на фронт против японцев…», «Советское правительство предполагает отправить дивизию на фронт против японцев…» и т. д. и т. д.
У людей терялась вера в своих командиров. Безвыходность положения стала почти очевидной. Надежда на возможность благополучного исхода была разрушена… Командиры уже не в состоянии были воздействовать на своих подчинённых. Они сами находились в состоянии полной неизвестности и отчаяния. Каждый думал теперь только о том, как спасти самого себя… Если ещё совсем недавно, всего несколько часов тому назад, все были уверены, что сплочённость дивизии, сохранение её организованности и высокой дисциплины принесут спасение, то теперь, наоборот, многие были убеждены в совершенно обратном. Думали, что дивизия, захваченная советскими войсками силой, будет рассматриваться, как пленная, враждебная. Но существовала надежда, что добровольный переход послужит на возможность снисхождения. А может быть, и слухи имеют под собой какую-то реальную почву?… Спасением казалось даже участие в войне против Японии… Так думали многие… Надо было искать выход, и по мнению многих отчаявшихся, единственным выходом был добровольный переход на советскую сторону. Думалось, что лучше перейти добровольно сейчас, чем через несколько часов оказаться взятым силой или быть выданным американцами. И, многие пошли… Поодиночке, по два, группами отделялись люди в темноте от своих колонн, и взвалив на плечи свои походные мешки, медленно, в полной подавленности и неуверенности направлялись в ту сторону, где находились советские войска. Никто не задерживал их, не уговаривал, не упрекал… Остающиеся смотрели вслед уходящим и, быть может, в ту минуту осуждали их, но через некоторое время сами шли туда же…
Люди устали… Необыкновенное напряжение физических и моральных сил в продолжение последних дней, при всё возрастающей опасности и с той и с другой стороны, наконец сказалось. Наступила страшная реакция. В условиях видимой безнадёжности люди теряли самообладание их одолело состояние полной апатии… Всё равно — рассуждали они — будь то, что будет, лишь бы скорей конец нравственным мучениям. Хоть какая-нибудь, но только определённость… И где-то, в глубине сознания всё же продолжала теплиться надежда на прощение и люди хватались за нее, отгоняя прочь все остальные мысли, сомнения. Так было легче… Верили в то, во что каждый хотел верить…
В ту ночь, может быть три, четыре тысячи, а может быть, и больше ушло на советскую сторону… Рассветало. Поредевшие колонны полков все еще стояли на окраине Шлюссельбурга перед американскими танковыми постами. Когда же рассеялась ночная тьма, стоявшие в головах колонн с удивлением увидели, что американские танки и пешие посты снимаются и уходят. Радостная весть мгновенно разнеслась по колоннам полков. Все ожили, воспряли духом. Настроение поднялось, вновь появилась уверенность в спасении, сила и энергия. Надежда воскресла. Шедшие, было на восток возвращались и становились в строй. Не теряя времени, без всякой команды, полки в полном порядке ринулись вперёд на американскую территорию, прошли Шлюссельбург и остановились западнее его в ожидании дальнейших распоряжений. Не менее десяти тысяч человек выдержавших кульминационный момент опасной неизвестности были уже спасены. Только штаб дивизии, полк снабжения, запасный полк и мелкие штабные части, стоявшие в стороне от дороги, поздно хватились и замешкавшись не смогли использовать благоприятного момента, чтобы проскочить на американскую территорию. Американские посты были вскоре восстановлены.
Генерал Буняченко послал на имя американского командования письменную просьбу о разрешении перейти останкам дивизии на американскую территорию, но ответа не последовало.
Около восьми часов утра генерал Буняченко получил от полковника Мищенко копию письменной гарантии о сохранении жизни личному составу дивизии при переходе на сторону, и о всех прочих взаимных обязательствах. Этот документ должен был быть подписан при церемонии перехода, обеими сторонами.
Ровно в десять часов утра генерал Буняченко с начальником штаба подполковником Николаевым, как было условлено накануне, выехали в американский штаб для переговоров. При въезде в Шлиссельбург, их задержали американские посты. С американского танка связались по радио со штабом и сообщили о приезде генерала Буняченко. Через несколько минут приехал на джипе американский офицер и от имени своего генерала заявил, что — «Генерал очень сочувствует вам и вашей дивизии… Он хорошо понимает создавшуюся для вас тяжёлую обстановку, но, к сожалению, принять дивизию в американскую зону он не имеет права. Он сделал уже всё, что мог, но большего сделать уже невозможно… — По союзному договору все вражеские части должны принадлежать тем армиям, на территории которых они находятся. Дивизия же находится на территории, принадлежащей советской армии»…
При этом американский капитан добавил, что через четыре часа американские войска отходят от города Шлюссельбурга и передают город советским войскам. — «У вас ещё много времени — пояснил он — Вы имеете возможность спасти своих людей, если распустите свои части и все будут пробираться на Запад небольшими неорганизованными группами, без оружия и в разные стороны. Для неорганизованного передвижения через демаркационную линию — запрета нет…» закончил он свой добрый совет, как бы от себя лично.
Тогда Буняченко попросил препроводить его к генералу Власову, который был в замке Льнарж, недалеко от Шлюссельбурга. Американец знал, где Власов и охотно согласился на просьбу Буняченко. Взяв его и подполковника Николаева в свой джип, они поехали к генералу Власову.
Встреча с генералом Власовым продолжалась не более пятнадцати минут. Буняченко доложил ему создавшуюся обстановку и своё решение последовать совету американца и распустить дивизию. Власов одобрил это решение и сказал, что в 12 часов дня ему назначен приём у американского генерала. При этом генерал Власов выразил сомнение, что американцы окажут дивизии какую-либо помощь. «Надежды — бесполезны» — сказал Власов, прощаясь с Буняченко.
Вернувшись, генерал Буняченко, по радио вызвал к себе командиров полков, находившихся с полками на американской территории…
Восточнее Шлюссельбурга, у небольшого озера, где стояли подразделения дивизии, не успевшие перейти на американскую территорию, царило полное смятение. Солдаты и офицеры поспешно срывали с себя погоны, многие переодевались в штатскую одежду, вымененную у чехов за продукты, оружие и другие вещи. Это была большая беспорядочная толпа, среди которой пробивались пешие, конные, мотоциклисты, повозки и автомобили бывшей Первой Дивизии. Люди расходились во все стороны — кто куда. Американцы не препятствовали этому беспорядочному, неорганизованному переходу на свою территорию. Только время от времени, когда проходила уж слишком большая толпа, американцы задерживали её и пропускали небольшими группами, приказывая двигаться по разным дорогам или в разных направлениях без дорог… Шли и на Восток…
Было около 12 часов, когда к Шлиссельбургу на боевых машинах подошла бригада полковника Мищенко. Американцы преградили ей путь, выдвинув танковые заслоны несколько вперёд перед городом. Впереди колонны находился сам полковник Мищенко. Колона остановилась. Советские солдаты и офицеры, выйдя из танков и машин, толпились, с любопытством глядя вслед беспорядочно уходившим на Запад, но уже за линией американских постов, власовцам… Послышались команды — «По машинам!»…
