Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников
– А если он это сделает на свой страх и риск?
– Тогда он усилит скрытую охрану в госпитале и будет ждать нашего нападения на госпиталь и попытки захвата инженера там.
– Логично, – согласился Шелестов. – Надо собрать ребят и покумекать, что мы можем сделать… Поездом, говоришь? У старого Радека наверняка есть кто-то из людей в железнодорожном депо.
Обер-лейтенант Гайер вошел в палату инженера и торжественно водрузил на стол большую литровую бутыль с яркой жидкостью. Штернберг снял очки, отложил книгу и с недоумением посмотрел на летчика, потом на бутыль.
– Что это Юрген? Надеюсь, не тормозная жидкость и не жидкость из системы гидравлики?
Гайер засмеялся, пожал руку инженеру и уселся на его кровать в ногах. Вид у обер-лейтенанта был усталый и озабоченный.
– Я просто пытаюсь как-то скрасить твое одиночество в этих стенах, Артур. – Летчик обвел взглядом палату и вздохнул. – Знаешь, я бы сейчас поменялся с тобой местами. Лежал бы, потягивал этот виноградный сок из бутыли и наслаждался беседами с молоденькими сестрами. А виноградный сок, говорят, способствует кровообразованию и сращиванию тканей.
– Что, устал? – усмехнулся инженер.
– Как собака, – признался летчик. – Не понимаю, зачем нужно мое присутствие там, на этом чертовом болоте, когда вытаскивать самолет должны солдаты, тягачи и рабочие. Но этот штандартенфюрер Юнге таскает меня за собой, как будто я могу чем-то помочь. Единственное, что скрашивает мои будни – это визиты к тебе сюда. Увы, меня не пускают даже в город посидеть в ресторанчике, выпить местного пива и потанцевать с девушками.
– И как успехи с самолетом? Неужели еще так и не вытащили?
– Страдает организация, а не инженерная мысль. Должны были прийти тягачи, но не пришли. Юнге злой, как демон! Все ищет каких-то партизан, русских разведчиков и тому подобное. Меня это сильно утомляет, Артур.
– Скоро тебе будет еще тоскливее, – грустно улыбнулся инженер. – Юнге сказал, что через неделю меня в последний раз осмотрит доктор, а потом он повезет меня лично в Берлин на поезде. А когда я спросил про тебя, то Юнге нахмурился и резко сказал, что ты остаешься с машиной. С ней и отправишься назад.
– А почему он так торопится тебя отправить? – не очень весело осведомился Гайер.
– Думаю, что приказ пришел из Берлина. Работа ждет!
Шелестов стоял, склонившись над столом, на котором была расстелена карта. Взгляд разведчика скользил от точки, обозначенной как железнодорожный вокзал, и дальше по изображению железнодорожных путей, вплоть до Германии. Мест для нападения на поезд много, но каждое место требует внимательного изучения, нужно спланировать каждое движение группы до секунды. Наверняка будет большая охрана и инженера придется похищать с боем.
Из соседней комнаты был слышен голос Радека Машика, который сидел у кровати и гладил по волосам свою племянницу. Ольга весь день лежала лицом вниз и молчала. Сначала она плакала, а потом просто замолчала.
– Возьми себя в руки, девочка, – говорил старик. – Надо жить, ведь Лео погиб за то, чтобы остальные жили.
Он говорил еще что-то, бубнил возле девушки, и Шелестов все ждал, когда Ольга взорвется и закричит, чтобы ее оставили в покое, что жить она не хочет и не будет. Но Ольга молчала. Как ей помочь, какие слова найти для девушки, которая потеряла любимого человека? И тут открылась дверь и в квартиру вошли Буторин и Оскар Бицек. Оба были возбуждены, а Виктор еще и голодный, как зверь, он говорил, а сам отрывал куски руками прямо от буханки и совал в рот, запивая холодным чаем из стакана.
– Короче, информация есть, Максим, – роняя крошки на скатерть, торопливо говорил Буторин. – Состав готовится на Берлин. Состав грузовой, в вагонах продукты из Словакии, которые повезут в Германию. Так вот к этому составу хотят прицепить один пассажирский спальный вагон. Пассажирский вагон только один, он сейчас стоит на запасном пути. И явно он не для того, чтобы в него поместить взвод охраны солдат.
– Почему ты так думаешь? – спросил Шелестов.
– Для солдат они бы попроще вагон прицепили. Или просто еще один добавили. Там есть такой, с жесткими лавками, плацкартный. А этот мягкий. Ну, короче, есть еще пара признаков: рабочим приказали отопление проверить и титан, чтобы они работали, осмотреть вентиляцию, электрику. Составу уже присвоили номер, и он вошел в график движения.
– Так! Нам нужен график движения и кто-то из железнодорожников, кто знает, на каких участках скорость увеличивают, на каких тормозят. Где стрелки, на которых состав будет ждать и пропускать воинские эшелоны?
– Вон Оскар уже дал задание своим, – кивнул на Бицека Буторин. – Коган там сейчас в мастерских ждет удобного случая.
– Какого? Что вы задумали?
– Есть идея, Максим! – Буторин понизил голос. – Мы можем попробовать узнать, кто еще поедет в этом вагоне. Немцы народ практичный и просто так гонять вагон не станут. Еще кто-то поедет в Берлин, причем именно из немцев. Словаков там не будет. Мы хотим разобрать полы в туалете, сделать их быстросъемными. Покрытие задрал, доски в сторону сдвинул, и готово – выход наружу. Мы смотрели снизу: между швеллерами конструкции вагона достаточно места, чтобы человек смог пролезть. И если все проделать в месте остановки на каком-то участке пути, то хватятся инженера не сразу. Когда поймут, что из туалета кто-то долго не выходит, тогда проводник откроет дверь своим ключом, но будет уже поздно. Дырка от бублика.
– А что, может получиться, – кивнул Шелестов. – Нужно подготовить места, где может расположиться группа, на случай если придется прикрывать отход. Нужно попасть в соседние товарные вагоны. И неплохо бы своего человека в этот мягкий вагон определить. Без этого может не получиться. Где Сосновский?
– В ресторане. У жены военного коменданта станции сегодня день рождения. Он со словаками раздобыл где-то хрустальную люстру в подарок. Дама покорена, и ее муж благодарен до крайности. Михаил хочет узнать, кто еще поедет в том вагоне, и хочет попасть туда легально.
И вдруг Буторин замер со стаканом в руке. Шелестов уставился на него, потом посмотрел назад. В дверном проеме стояла Ольга. Бледное лицо, под глазами черные круги, а сами глаза, как бездонные ямы, как две
