Э. Гейзевей - Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
— Из чего, господин Бринкер? — спросил машинист Рихтер.
— Господин капитан-лейтенант не сказал мне этого, — саркастически заметил Бринкер. — Возможно, из старых носков. Или, может быть, мы могли бы послать кого-нибудь к ближайшему торговцу металлами и заказать у него то, что нам необходимо.
Он вызывающе сунул руки в карманы брюк. Для этого подойдет любой мягкий легкоплавкий металл, думал он, которому было бы легко придать необходимую форму и размеры. Его пальцы сжали пачку сигарет в кармане.
К несчастью, никаких таких металлов на лодке не имелось. И даже десять таких командиров, как Шульц, кричащих «Это приказ!», ничего поделать не смогли бы. Он погладил кончиками пальцев верхнюю оболочку пачки сигарет — листочек тонкого металла. Внезапно он выхватил пачку из кармана и разорвал ее. Фольга в пачке — это тонкий листочек металла, то есть как раз то, что было необходимо, если удастся набрать достаточное количество такой фольги! Стоило попробовать.
Уже вскоре ему и его помощникам удалось собрать всю оловянную фольгу со всех имевшихся на борту пачек сигарет, и они занялись превращением ее в заменитель заливки вкладышей подшипников. Бринкер послал сообщить командиру, что он попытается изготовить заменитель заливки вкладышей подшипников, но что на это потребуется некоторое время.
Командир в свою очередь прислал посыльного с сообщением о том, что времени у механика совсем немного и ему следует поторопиться. Неподвижное пребывание на поверхности моря, совсем близко от вражеских береговых баз, при чудовищно хорошей видимости лишало лодку всякой гарантии безопасности.
И пока машинисты лихорадочно пытались что-то сделать, а командир нервно расхаживал по мостику, ожидая, что весь флот англичан вот-вот набросится на них, свободные от вахты матросы пытались заставить себя ни о чем не думать. Они наблюдали за крутящимися возле борта лодки акулами и пытались подстрелить их из пистолетов, когда они подплывали слишком близко. Наконец им пришло в голову изготовить огромный крючок, на который они насадили кусок сала. На эту наживку они вскоре поймали пять голубых акул, некоторые из которых достигали длины трех метров.
Испытывая присущий всем морякам страх перед этими тварями, они убили их и столкнули обратно в воду, оставив себе лишь несколько плавников, которые развесили на рубке, как трофеи.
Через десять часов после того, как остановились, Бринкер появился на мостике с широкой улыбкой на лице.
— Разрешите запустить машины, господин капитан-лейтенант?
— Запускайте, механик! — ответил Шульц. — Они в полном порядке?
— Не могу гарантировать этого, пока не запущу их, — сдержанно ответил Бринкер. — Однако вначале они должны поработать на самых малых оборотах, чтобы посмотреть, как держат подшипники.
Через четырнадцать часов работы на малых оборотах Бринкер попробовал их в работе на полном ходу.
— Кажется, они в полном порядке, — сказал он командиру. — Работают как новые.
— Слава богу, — прошептал Шульц. — И можете быть уверены, что я представлю вас к Железному кресту.
30 марта, примерно в 300 милях к западу от Фритауна, «U-124» заметила одиноко плывущее грузовое судно. Оно было легкой мишенью для Шульца, и он занял позицию для атаки в погруженном положении.
Было около полудня, когда он сообщил торпедистам необходимые данные для стрельбы. Заглянув еще раз в перископ, он увидел на палубе судна кока в высоком белом колпаке, стоящего на палубе у леерного ограждения. Они, наверное, сейчас сидят там за обеденным столом, подумал Шульц. Как мирно все это выглядело! Он живо представил себе сцену, разыгрывающуюся на борту этого судна. И как резко все это изменится через несколько минут! Однако он смотрел на все это через командирский перископ и постарался побыстрее отбросить все эти размышления, размягчающие его душу, эти запретные для командира подлодки мысли.
— Торпеда… пли!
Торпеда попала в цель и привела экипаж расстрелянного судна в полное замешательство. Люди бегали туда-сюда. Спустили шлюпку, и она оттолкнулась от борта тонущего судна.
Шульц подождал несколько минут.
— Одна торпеда не заставит его утонуть, — проговорил он. — Но дадим им время сойти с корабля, прежде чем окончательно расстреляем его.
— Господин каплей, — обратился к нему радист, — корабль подал сигнал на волне 600 метров.
Он вручил Шульцу записанные им сигналы: «S. О. S de g s d f UMONA 7 r 42 N. 14 r 40 W торпедирован».
К этому времени экипаж вернулся на шлюпке к борту судна и снова поднялся на палубу.
— Что они делают? — прошептал Шульц. — Они что, не знают, что за него уже некому молиться?
Он подождал еще немного.
Через двадцать минут после первой торпеды он выстрелил в него вторую. Судно камнем пошло на дно.
Посмотрев на то, как оно тонет, Шульц приказал погрузиться на глубину 50 метров и собрал команду в центральном посту.
— Принесите шампанского, — приказал он. — Если верны мои расчеты, с потоплением этого судна на нашем счету 100 000 тонн отправленных на дно, и я должен получить за это Рыцарский крест. Давайте же отметим это событие!
— Конечно, господин капитан-лейтенант, — сказал Бринкер, входя в центральный пост. — Вы уже имеете его! Дядюшка Карл гарантирует вам это! Мои поздравления!
Кессельхайм вручил радиограмму, адресованную ему:
— Она поступила во время атаки. Я просто побоялся помешать вам в такой ответственный момент. Поздравляю вас.
Лучезарно улыбающаяся команда разразилась криками поздравлений, и тут же от ее имени Шульцу был вручен самодельный Рыцарский крест. Крест был повешен ему на шею со всеми подобающими почестями, и с тех пор он всегда с гордостью носил его. Кок внес в отсек собственноручно испеченный им торт с изображением Рыцарского креста, выполненного сахарной глазурью. И все поднимали бокалы с шампанским, поздравляя своего командира и желая ему крепкого здоровья.
Четырьмя днями позже «U-124» снова прошла точку, где потопила транспорт «Умона». При этом на поверхности моря был замечен небольшой плот с тремя членами экипажа этого судна, которых подняли на борт лодки.
Один из них, казалось, находился в бессознательном состоянии, а двое других в состоянии шока. Они сообщили Шульцу, что являются членами экипажа потопленного субмариной судна «Умона» и что, насколько им известно, никто больше из его команды не спасся, а также спросили, не та ли это самая лодка, которая потопила их транспорт.
— Да, — ответил Шульц, — но скажите, почему вы не оставили судно сразу после попадания первой торпеды, ведь я дал вам время, чтобы уйти с него. Я потопил его лишь второй торпедой.
— Я не знаю, — ответил один из спасенных. — Часть команды сошла в шлюпки, но капитан приказал им вернуться на борт, поскольку судно осталось на плаву.
— Но он должен был знать, что подлодка все равно не оставит судно на плаву. Разве что в случае, если рядом появится эсминец эскорта. Глупо вернуться на торпедированный корабль только потому, что он еще не затонул окончательно, и ждать, когда тебя убьют, — раздраженно объяснял им Шульц, раздосадованный фактом ненужных жертв.
— Не забывайте следить за небом, — строго указал вахтенным Хенке, заметив, что те слишком увлеченно расспрашивали несчастных спасенных на плоту. — Если вдруг появится хотя бы один самолет, мы окажемся в еще худшем положении, чем эти несчастные, поскольку нам не хватит времени на погружение.
Шульц послал за сигаретами, водой и коньяком для людей на плоту.
— Я не могу взять вас на борт, — сказал он им. — Это запрещено мне приказом командования. А кроме того, у нас впереди длительная патрульная служба.
— Господин каплей! — закричал один из вахтенных. — Корабль по пеленгу один-четыре к осту.
Шульц сбросил швартовый конец на плот и сказал:
— Нам нужно уходить, но мы еще вернемся и укажем вам направление движения к суше. — После этого он повернулся в сторону мостика и крикнул: — Лечь на курс один-четыре — к востоку. Полный вперед оба дизеля.
Лодка с рычащими дизелями отошла в сторону, оставляя плот и его отчаявшихся обитателей, которые, конечно, уже не надеялись встретить лодку еще раз. Погоня за судном оказалась бесплодной. И через несколько часов лодка вернулась к месту, где оставила плот.
— Очень сожалею, что не могу взять вас с собой, — снова повторил им Шульц, — но вы находитесь совсем недалеко от побережья. Течение обязательно вынесет вас к берегу примерно через три дня.
Во время этого разговора Бринкер стоял рядом с командиром.
— Господин капитан-лейтенант, — сказал он ему на немецком, — до берега целых 200 миль.
— Знаю, — ответил ему Шульц, — но не смогу сказать им об этом. Лишенные всякой надежды, они не смогут даже попытаться достичь берега.
