Сережа. Рождение воина - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко
– Да, я вас слушаю, – сказала она встревоженно и села на стоящий поблизости стул, словно готовясь отражать нападение или атаку.
Видно было, что и самому майору каждое слово давалось с большим трудом, но он, преодолев себя, выпалил вместе с выдохом, будто идя в атаку страшные для нее слова:
– Роман погиб. Примите мои соболезнования. Он погиб в бою, пав смертью храбрых.
Раиса Максимовна почувствовала, как тяжелеют ноги и руки и ей показалась, что под нею разверзлась какая-то пропасть, и она валится в нее. Она прикрыла лицо платком. Сережа, услышав это, привстал с места и так и впился глазами в майора, фигура которого стала расплываться и исчезать от нахлынувших на глаза Сережи слез. Майор по только ему известным признакам увидев Сережу угадал в нем сына Романа и подойдя к нему спросил:
– Ты сын Романа?
Сережа только кивнул и майор, взяв его руку и пожав в своей ладони, приобняв мальчика, проговорил:
– Ты должен гордиться отцом, он у тебя был…, – запнувшись, добавил: – есть… Он у тебя герой!
Прижимаясь лицом к бушлату майора, Сережа услышал похожий запах, что и от отца, который чувствовал примерно месяц назад, когда прощаясь с ним, он также прижимался к отцу. От этого воспоминания на душе стало еще тяжелее. Артемка глядя на них тоже заплакал, ему захотелось к маме и сестре. Эх, война! Жизнь вообще очень скоротечна и изменчива, а на войне эта ее непостоянство и скоротечность проявляется с особой силой, словно время ускоряет свой ход.
– Я пойду, извините, что вынужден был вам сообщить такую трагическую новость… Простите, что наше свидание и знакомство произошло при таких трагических обстоятельствах… Мужайтесь, мы отомстим за смерть Ромы, мы отомстим за все смерти этим укронацистам! Ничто не забыто и никто не забыт! До свидания!
– Подождите, – встрепенулась Раиса Максимовна, – может, хоть расскажите, как он погиб? – сказала она всхлипывая.
– Мне нужно идти, но на пару минут присяду. Я, – начал он, глубоко вздохнув и присаживаясь, – не видел, как это произошло. Он возвращался в часть с инженерно-разведывательным дозором, и они попали в засаду разведывательно-диверсионной группы противника. Завязался бой, и никто из наших ребят не выбрался. Их просто застали врасплох. Никто не мог себе представить, что укропы так нарушат соглашения и нападут. А ОБСЕ как всегда, даже не поехало на место преступления, сославшись на опасность расстрела. В общем, старая история. Но вы не бойтесь, если у ОБСЕ глаза не видят, то на Небе никто не дремлет! И Небо обмануть, никому не удастся, будет еще расплата гражданам Украины за все ваши, – наши слезы!
Еще немного посидев и ответив на несколько вопросов женщин и мужчин о ситуации на передовой о его мнении, когда все это закончится, – на что он отвечал, что думает, что все это не закончится до тех пор, пока в войну не вступит Россия. Потом майор встал и попрощавшись со всеми, вышел из подвала. Когда он уже подходил к своему УАЗику, он услышал позади себя топот ног и обернувшись увидел догоняющего его Сережу.
– Товарищ майор, подождите, – сказал, подбегая к нему Сережа, с красными от слез глазами.
– Да, слушаю. Я что-то забыл?
– Нет, – начал Сережа решительным, но сильно сбивающимся от волнения голосом. – Я хотел попроситься к вам, на войну. Я хочу сам отомстить за отца! За мать! И за Олю…, – добавил он, опуская глаза.
Майор немного растерялся, но потом, собираясь с мыслями, присев на корточки перед Сережей, взяв его за плечи, так же, как это делал месяц назад его отец, проговорил спокойным, вкрадчивым, но не терпящим возражений голосом:
– Послушай. Тебя же Сережкой зовут?
– Да, – кивнул мальчик.
– Послушай, Сереж, – повторил майор, – ты обязательно отомстишь в свое время убийцам своего отца, матери, всем кто измазал руки в крови на Донбассе, да и по всей Украине. Но не сейчас! Сейчас ты не должен бросать свою бабушку, она старый человек и ей тяжело. Представь, как ей будет тяжело одной? Ты должен быть рядом с ней. Ты понимаешь?
Сережа, опустив глаза, кивнул головой. Майор поднялся и, похлопав его по плечу, развернувшись, сел в автомобиль. Сережа, проводил взглядом скрывшийся за углом УАЗ, еще какое-то время постоял на месте, его обуревало двоякое чувство: с одной стороны, ему хотелось все бросить и кинуться вслед за майором и уговорив его, все-таки отправиться на передовую, чтобы отомстить за мать и отца; а с другой стороны, ему, конечно, было жалко бабушку и Артемку. Он решил, что еще немного подождет, но потом обязательно исполнит свой план мести. И Сережа, немного успокоившись от такой мысли, неспешно, вяло перебирая ногами, пошел в направлении подвала. Вскоре оставаться так близко с линией соприкосновения стало слишком опасно, да и ребятам необходимо все-таки было ходить в школу и поэтому они втроем были вывезены волонтерами и республиканской властью подальше от передовой вглубь республики. Им даже предоставили временное жилье и Раиса Максимовна, Сережа и Артемка на небольшое время даже зажили почти что нормальной мирной жизнью. Теперь они не постоянно жили в подвале по воле украинского народа и президента, а спускались туда изредка, когда бандеровцы с особой интенсивностью накрывали города и поселки Донбасса своим артиллеристским огнем. Но все же они теперь жили не так близко к украинским позициям и всушники не могли добить до них из обычных минометов. Для бедной женщины и двух детей проживающих с нею, это уже было относительное подобие мира. Иногда они даже, после очередного обстрела и не спускались в подвальное помещение, а лишь отходили подальше от окон и пережидали очередной обстрел в коридоре или чулане, то есть там, где не было окон, а значит, не могли и залететь осколки от разрывов снарядов. Сережа и Артемка на новом месте начали ходить в школу. Раиса Максимовна всегда их дожидалась с некоторой тревогой и если слышала, что где-то в отдалении или поблизости раздавались взрывы, то она начинала креститься, и тяжело вздыхая глядя на иконы произносила:
– Спаси, Господи, и помилуй рабов Твоих Сергея и Артемия! Сколько же это будет продолжаться?! За что мы терпим от Украины все эти жестокости?! Когда достигнет и их расплата за все их зверства над нами?!
Но печальные лики с икон молча смотрели на бедную женщину. И Раисе Максимовне начинало казаться, что Бог их забыл окончательно и совершенно не слышит. Иногда очень многим людям в Донбассе начинало казаться так же и что эта война никогда не закончится. Но на
