Сережа. Рождение воина - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко
– Давай, хлопцы, подходи на похмелку, – и Семен стал наполнять стаканы горилкой. – Домашняя! У одного деда на днях конфисковали.
Солдаты стали подходить и чокаясь и покряхтывая, выпивали свою кружку. Подошел и Павел, он выпил и занюхал рукавом. Потом взял и бросил в рот одну из мандариновых долек, щедро разбросанных по всему столу. Закурил и вышел из блиндажа на улицу. Было тихо, свежо и спокойно. Но вскоре появился Семен. Он осмотрел все ли в сборе.
– Давай, хлопцы, дадим просраться этим сепарам! – подмигнул Семен и скомандовал: – Орудие, к бою!
Павел вместе со своим расчетом кинулся к орудию. Они делали все машинально, каждый знал свое дело досконально и наизусть.
– Заряжай!… Огонь!
Павел дернул за рычаг, орудие выстрелило. Снаряд, разрывая воздух, полетел вдаль, за горизонт, отыскивая свою цель. Если бы Сережа мог летать, то он увидел, как снаряд летит в сторону его дома, как пролетает над ним и падает посередине их двора. Павел же не знал ни Сережу, ни его папы, ни его бабушку, для Павла их совсем не существовала, он только знал, что здесь живут его враги, враги его народа и государства, а значит, они должны погибнуть.
Но Сережа всего этого не видел и не знал, в этот самый момент, он выскочил из подвала, и, увидев немного отдаляющегося от их дома Артемку, который бежал в сторону своей матери и сестры.
– Артем! – прокричал Сережа и мальчик обернулся. – Шапку забыл!
В это время на крик Сережи обернулись и Оксана с Олей. Артемка побежал обратно. Подбегая, он протянул свою руку и уже хотел выхватить шапку из рук Сереже, который смотрел на Олю и ее маму, – они стояли рука об руку и улыбались, такими они и застыли навечно в памяти Сережи. В одно мгновение их скрыл из вида разрыв того самого снаряда, дым, пыль и груды снега и земли взметнувшиеся вверх. Сережа упал, обхватив Артемку. Сверху посыпались стекла. Через несколько секунд Сережа поднял голову и посмотрел на стену перед ними сильно испещренную осколками, каким-то чудом ни один из них не попал по ним. Артемка лежал и, тихо посапывая под ним, плакал. Сережа, еще ничего не понимая поднялся и осмотрелся вокруг. Вдали, на месте, где только что стояла Оля с мамой, лежали комья грязи вперемешку со снегом. И тут он заметил красную, грязную и измазанную шапочку Оли, которая лежала на снегу. Он машинально побрел в сторону ее. Раиса Максимовна услышав взрыв, кинулась из подвала на улицу. Вначале она увидела сидевшего прямо на снегу Артемку, потом увидела и своего внука. Кинулась сначала к Артемке.
– Тебя не ранило? – спросила она, но он молчал и плакал.
Потом Раиса Максимовна бросилась к внуку, он уже подошел и смотрел на красную шапочку Оли. Потом нагнулся и взял ее в руки. Раиса Максимовна уже подбежала к нему.
– Ты не ранен? – спросила она.
Он машинально отрицательно махнул головой. И тогда женщина, схватив его за руку, повлекла обратно в их убежище.
– Быстрее, быстрее! – повторяла она. – А то опять выстрелят? А где Оксана с Ольгой?
И увидев в руках Сережи красную шапочку Оли, переведя свой взгляд на следы от разрыва снаряда и рассмотрев остатки тел и одежды, она все поняла.
– Быстрее, кому говорю! – ухватив на руки и Артемку, она увлекла их в подвал.
Вскоре на месте происшествия прибыла комендатура ополчения и медики. Ребят осмотрели и не нашли никаких ранений, кроме небольших порезов от вылетевших из квартирных окон стекол. С чем и поздравили детей:
– Повезло вам ребят, вы в рубашках родились!
– У погибших родственники здесь есть?
– Вот мальчишка сиротой остался…, – поглаживая прижавшегося к ней Артемку, сказала Раиса Максимовна. – А больше никого здесь нет, они не местные, приезжие.
– Жалко, – протянул врач. – Значит, придется нам самим как-то их хоронить, но вы понимаете, что возможности наши маленькие… Так что мы в траншеи их прикопаем, да табличку сможем поставить и не более того. – А с мальчишкой и ума не приложу, что делать.
– Мальчишка…, – и Раиса Максимовна с жалостью посмотрела на Артемку. – Мальчишка, пусть пока с нами побудет, а потом, может, когда война кончится, глядишь, и родня его найдется.
Врач, услышав это, сразу как будто испытал облегчение, сбросив с себя лишние заботы и поднимаясь, хлопнув себя по коленям, сказал:
– Ну, вот и ладненько, – и с состраданием пожав Артемке плечо, спросил у Василя и Богданыча: – Может, если не боитесь, поможете собрать останки?
Богданыч и Василь согласно кивнули и вышли вслед за попрощавшимся с женщинами врачом.
Останки их собрали и увезли. А наследующий день и похоронили. Но кто, как и где, это сделал, Раиса Максимовна, Сережа и Артемка не знали, – в этот день опять были обстрелы и они все не смели даже выйти из своего подвального укрытия, не говоря уж о том, чтобы отправиться в такое дальние путешествие, как посещение кладбища. Хорошо хоть какая-то власть и подобие мира сейчас воцарились в их городке, а когда здесь проходили бои прямо на улице, то и хоронить погибших некому было, кроме соседей и близких, и порой им приходилось это делать чуть ли ни на месте их гибели прямо во дворах.
Артемка остался жить с Раисой Максимовной и Сережей. От пережитого мальчик стал заикаться и еще долго плохо спал по ночам, иногда будя всех криками от ночных кошмаров. В народе говорят, что беда не приходит одна. Война же, это огромная трагедия, состоящая из множества частных бед. Вот и в двери Раисы Максимовны и Сережи, вновь постучалась беда. Недели через три после гибели Оксаны и Оли, почти через месяц после встречи нового года, когда Роман приезжал навещать сына и мать, к ним явился тот самый командир, майор, который отпустил Романа домой, встретить новый год в семье. Он вошел и молча, по-военному огляделся, словно выбирая место для атаки или обороны. Головы всех обитателей подвала оглянулись в его сторону. Раиса Максимовна сразу почувствовала что-то недоброе и напряглась, схожее чувство охватило и Сережу, который игрался с Артемкой паровозом прямо на их постели. Майор прокашлялся стоя в дверях, и немного переминаясь с ноги на ногу. Он представился и сказал:
– Я прочитал на стене, что здесь живут люди и решил проверить… Мне нужно…, – и он назвал фамилию
