Илья Штемлер - Война детей
– Не понимаю.
– Короче, – прервал Никита, – поступай как говорят. Я сам все улажу. Но при одном условии: ты должна уехать. Чтобы не наделать больше глупостей, – и повторил раздельно, внушительно: – Чтобы не наделать больше глупостей… И еще! Вернешься домой – покажи записку отцу. Он должен все понять.
– Я тоже начинаю кое-что понимать.
– Вот и отлично, – буркнул Никита.
– Только нужны ли такие жертвы? – Алена в нерешительности теребила листок.
– Нужны! Кстати, никакой жертвы нет. Я убежден, что мы с тобой поступаем во имя справедливости…
Алена натянуто улыбнулась. Такое чувство, что она украла и ее поймали. Ей было стыдно. Она сейчас презирала себя. И ненавидела Никиту. Она не могла найти в себе силы растоптать этот листок, швырнуть его в воду…
Медленным движением она вложила листок в сумку.
– Кроме нас с тобой существует еще и Марина.
– С Мариной проще, – Никита плотнее запахнул плащ и поднял воротник. – Марина любит его. Этим все можно оправдать.
Они шли вдоль набережной. Усатый дворник сгребал шуршащие зеленовато-желтые листья.
– Ты подлец, Кит… И я… И он… Мы подлецы! Ненавижу, ненавижу… И ничего не могу поделать.
Она рванулась и побежала.
Дворник укоризненно посмотрел на Никиту и покачал головой.
***К уголовному делу № 30/74.
Выписка из протокола:
«Детский сад – стандартное двухэтажное строение из кирпича. В левой части игровой площадки – каменный сарай для хранения хозяйственного инвентаря. Между ящиком с цементом и стеной обнаружен на полу четкий след протектора, принадлежащий мотоциклу класса “ИЖ – Юпитер” с коляской. На полу, у ящика с цементом обнаружены листы картона и фанеры. Судя по четким следам вдоль осевой линии протекторов колес, эти листы служили для укрытия мотоцикла».
Марина дождалась, когда дети вытрут руки, и легонько подтолкнула их к выходу из умывальной комнаты:
– Ты, Макаров, всегда задерживаешься. И Рюрикова тоже. Пара пятак.
– А что можно купить за пару пятак? – тут же заинтересовался мальчуган в красной курточке.
– Машину «Жигули», – ответила девочка Рюрикова.
– Сказанула! – обрадовался Макаров. – Знаешь, сколько стоит «Жигуль»? Сто тысяч рублей. Целая куча денег. До потолка. Мой дядя Коля купил «Жигуля», чтобы на работу ехать. А то у него часто пятачков на автобус не бывает.
– Зато у моего папы пятачков полно, – заявила Рюрикова.
В коридоре у кабинета заведующей сидела женщина в коричневом кожаном пальто. Рядом, пропустив ручонки между коленями, томился мальчуган лет пяти.
– Новенький? – остановился подле него общительный Макаров. – Просись в среднюю группу.
Мальчик растерянно молчал.
– Не знаете, скоро придет заведующая? – произнесла женщина, поднимаясь.
– Она уехала на базу! – выкрикнула Рюрикова. – За сгущенкой. Марина пожала плечами: она не знала, когда вернется заведующая. Подхватила за руку малышей и ввела в спальню.
– Опоздальщики! – донесся шепот с ближайшей кроватки.
Макаров намерился было что-то ответить, но под строгим взглядом воспитательницы передумал и сердито засопел.
Уложив малышей, Марина села к столу, вытащила из ящика тетрадь дежурств. Обычно она заполняла дневник во время тихого часа, чтобы не оставаться после работы. Она любила эти спокойные два часа.
Марина аккуратно пометила число. В левом столбце, «Происшествия за день», написала: «Миша Кунин развалил кадку с лимонным деревом». В среднем столбце, «Причина», написала: «Бежал как оглашенный за Димой Ступиным». В правом столбце, «Принятые меры»: «Дерево вынесли в кладовку». «Саша Корин пил воду из аквариума. Изображал рыбку. Отведен в медпункт». Что еще? Кончик карандаша застыл над бумагой. Точно размышляя, откуда взялось сероватое расплывчатое пятнышко. И еще одно, рядом, но поменьше. Марина обвела их карандашом, а другой рукой вытерла мокрую щеку. Она не чувствовала слез, просто лист бумаги вдруг начинал расплываться, точно уходил в воду. Хватит, твердила она себе, надо собраться, собраться. Хорошо бы сегодня после работы сходить к отцу – проведать, как они там. Заодно и проверить, в шкафу ли голубое платье со стоячим воротником. На глаза давно не попадалось…
К отцу она была не очень привязана, а после женитьбы его на медсестре и совсем охладела. Не видела неделями, и не тянуло. С самой медсестрой отношения были хорошие. И мальчики ей нравились, дети медсестры. А вот с отцом разладилось. И понимала, что верно отец поступил: не оставаться же одному, да и мать перед операцией наказывала отцу жениться, если что с ней произойдет. Но слишком быстро он сделал это, слишком быстро…
«Зайду сегодня, – решила Марина, – переживает он. Позвоню по телефону, предупрежу». Приняла решение и немного успокоилась…
– Марина Николаевна, а Макаров воздух испортил, – тоненько произнесла ябеда Рюрикова.
– Кто? Я? – Макаров сел, уничтожая Рюрикову взглядом. – Ничего я не портил.
– А кто же еще?! – торжественно воскликнула Рюрикова. – Опять кровать скрипит твоя.
Марина постучала карандашом по столу и подняла голову. Макаров, недовольно ворча, улегся. Кое-кто из малышей спал, но большинство притворялись.
Марина отодвинула дневник и, мягко ступая, вышла в прихожую. Тотчас за прикрытой дверью раздался скрип кровати и шлепанье босых ног.
– Получай! – крикнул Макаров. – Ябеда!
– И про это воспитательнице скажу! – радостно объявила Рюрикова. – Тебе влетит!
– Говори! Зато получила по заслугам.
Босые ноги прошлепали в обратном направлении. В спальне поднялся галдеж.
– Что еще за шум? – не показываясь, прикрикнула Марина.
Дети притихли.
Марина осторожно отошла от двери.
Женщина в кожаном пальто все сидела у кабинета заведующей.
Мальчик наклонился и теребил от скуки шнурки на ботинках.
– Заждались? – произнесла Марина. – А мальчику скучно. Отпустили бы его в игротеку.
– Не пойдет, – ответила женщина, – дикий.
– Пойдешь играть? – Марина присела на корточки перед малышом. – Как тебя зовут?
Мальчик застеснялся и отвел глаза.
– Витей его звать, – проговорила женщина.
– Ничего, привыкнет. Хотите его к нам определить? Поздновато. Обычно к сентябрю набираем.
– Ничего не поделаешь, – вздохнула женщина, – так получилось, – она окинула мальчика беглым взглядом. – Няня его заболела.
Марине показалось, будто ее что-то сковывает.
В коридор вышел Макаров в длинной ночной рубашонке. Заметив Марину, он поджал ногу в болтающейся тапке:
– Я в туалет.
Марина кивнула. Макаров заспешил дальше.
– И я хочу, – вдруг произнес Витя.
Макаров остановился, смерил его взглядом:
– Пошли! Чего стоишь?
Мальчик проворно сполз со скамейки и побежал к Макарову.
– Привыкает, – женщина обернулась к Марине. – Няньку его сбили машиной. Вчера. Насмерть.
Марина откинула со лба волосы и поднялась.
– На… Менделеевской?
– И вам известно? Хорошая была старушка. И Витьку любила. Завтра похороны.
– Когда? – непроизвольно произнесла Марина.
– В пять. Из больницы… Родственников у нее нет. Вот и придется мне с мужем…
Стукнула дверь, и послышался голос заведующей.
Марина пошла обратно в свою группу, пытаясь вспомнить, зачем же она выходила в коридор. Ах да! Позвонить отцу… Алену она увидела из окна. На кирпичной дорожке, ведущей от калитки. Красный мохеровый шарф Алены был закинут на спину. Алена, заметив Марину, помахала ей рукой и чуть было не споткнулась о брошенную посредине дорожки деревянную лошадь.
Алена подняла игрушку и оттащила ее в сторону.
Она отпросилась с работы, чтобы взять билет на самолет. Ее давно хотели послать в командировку – все откладывала. А сегодня явилась к заведующему сектором и потребовала выписать командировку. Всю дорогу до детского сада вспоминала удивленные глаза завсека. Еще она вспоминала утреннюю встречу с отцом. После свидания с Никитой она вернулась домой. Отец собирался на работу. Стоя перед зеркалом, он завязывал галстук.
– В командировку еду. Сегодня. В Харьков, – сообщила с порога Алена.
– Далеко не уедешь, – после долгой паузы ответил отец. – Полагаю, ночи вполне было достаточно для решения… Не исключено, что твой приятель уже, как говорится, под колпаком.
Алена вытащила записку Никиты и протянула отцу.
Приблизившись к окну, Сергей Павлович внимательно прочел записку.
– В каких ты отношениях с ним? – смуглые пальцы отца теребили записку. – Ему можно доверять, этому Киту?
– Он мой старый товарищ, друг.
– Ладно. Спрячь понадежней, – вздохнул Сергей Павлович, возвращая листочек. – Этот Кит, видно, благородный человек. И весьма сообразительный…
Алена все-таки вернулась и подхватила деревянную лошадь. «Довольно тяжелая штука. Как это дети с ней справляются?» – подумала она.
– Да оставь ты ее! – крикнула Марина в приоткрытую форточку. – Сейчас спущусь, подожди.
