Николай Иванов - Спецназ, который не вернется
— Но это же все равно…
— Не все равно. Тираж заяви тысяч в пятьдесят, реально отпечатай экземпляров сто, раздай их авторам и пусть этим довольствуются. В нашем деле даже в гениальном произведении запятые должен расставлять редактор. На гонорар не скупись.
— Сделаем.
— Это первое. Второе — заменить корреспонденту номер домашнего телефона. Если посчитаешь нужным, сотвори это на всей лестничной площадке, чтобы не светиться. На МГТС выход есть?
— Найдем.
— Через их первый отдел во всех справочных Москвы поставьте против его фамилии звездочку — чтобы никому никогда о нем не давали никаких сведений. Зарембу нужно отрезать от твоего журналиста.
— С вашего позволения, а если ему на работу…
— Так обеспечь ему командировку куда подальше. За границу куда-нибудь. Что он любит?
— Экстремальные ситуации. Пишет об этом.
— Значит, придумай для него или под него какую-нибудь экспедицию. На необитаемый остров на предмет выживания. Или организуй экспедицию на Северный полюс, туда сейчас шляются все, кому не лень. Да еще доверьте ему нести знамя московских журналистов. Сейчас же все можно сделать!
— Не волнуйтесь, минимум на месяц из Москвы уберем. А дальше посмотрим…
— Так, что мы еще упустили? — Шеф оглядел письменный стол, и непонятно стало, о Зарембе продолжает думать или снова занялся собой. Оказалось, о спецназе: — Старый телефон журналиста перебрось на своих людей. Что еще?
— Вы… вы считаете, что «Кобра» цела? — задал основной вопрос Вениамин Витальевич.
— Не считаю. Но перестраховываюсь. И потому последует вторая, не менее трудоемкая задача — попытаться отыскать все связи, всех знакомых спецназовцев. Предугадать, куда они могут вернуться, если все же остались живы.
Вениамин Витальевич откровенно поник: объем наваливающихся задач такой, что денежки полетят огромные. А выпускать их по нынешним временам на ерунду ох как не хотелось… Тень недовольства не ускользнула от внимания хозяина, но объясняться и уговаривать подчиненного посчитал ниже своего достоинства. Кассира никогда не должны волновать деньги. Подпись на их выдачу ставит руководитель и главный бухгалтер.
— Все, больше в этом кабинете мы не встречаемся. Здесь, несмотря ни на что, славно поработалось, — хозяин оглядел стены. — Но еще не вечер. Новый кабинет может оказаться хоть и подальше от центра, но престижнее и пошикарнее, — соизволил все-таки намекнуть Вениамину Витальевичу на возможную перспективу.
Тот с надеждой вскинул голову и вдруг поверил, что такие люди в самом деле не могут просто так взять и исчезнуть. Такие всплывут…
— Я тебя разыщу, — попрощался с подчиненным хозяин кабинета, отпуская его. — И еще раз созвонись с Чечней, пусть не прекращают поиски группы.
Оставшись один, еще раз подошел к окну. Видимо, панорама за окном ему все же очень нравилась. Но можно признаться и в том, что Кремлем отсюда, со стороны, управлялось легче, чем если бы он сидел там, за зубчатыми стенами. И вот расставание. Постоянным, конечно, ничего не бывает, кроме лести. Лично он никому льстить не собирается, а вот к нему как ползли на полусогнутых, так и продолжат ползти. Ерунда, будто деньги не имеют запаха…
Прикурил сигарету, но не для наслаждения ароматом табака, а чтобы подойти затем к столу, вдавить окурок в ракушку-пепельницу и размазать гарь по перламутру…
Сон, хотя и тревожный, через пень-колоду, с мыслями и воспоминаниями в моменты пробуждения, но все же принес некоторое облегчение телу. Это Заремба почувствовал, еще не вставая со своего ложа, еще только вслушиваясь в пение птиц и боясь пошевелиться: утренняя прохлада пока не обнаружила, что он не спит, а до тех, кто не двигается, ей дела нет, она пробирает лишь живых. |
— А трасса довольно оживленная, — поделился первыми утренними наблюдениями Туманов.
Умытый росой, он выглядел свежо, щеки его разрумянились. И про трассу наверняка не зря заговорил с самого начала.
— Может, подхватим левака?
Зарембе пришлось-таки пошевелиться. Прохлада мгновенно и с удовольствием окутала его своим саваном. Подполковник передернулся от его зябкого прикосновения и, дабы не дать спеленать себя полностью, принялся приседать, махать руками, разминаться. Поняв, что здесь ловить нечего, а солнце поднимается все выше и выше, прохлада благоразумно отстала от спецназовца и поползла в другие, более темные и низкие места.
— И чем намерен расплачиваться?
— В живых оставим. Выше цены не существует.
— А блокпост тормознет?
— Судя по гулу, если одна из двадцати машин останавливается, и то хорошо. Остальные проскакивают мимо. — Туманову страшно не хотелось лежать-выжидать несколько дней на одном месте, а тем более идти пешком. — А остановят на блокпосту, документы-то у нас самые что ни на есть гуманные, как говорил Вениамин Витальевич.
— К сожалению, во многом себя и оправдывающие. Похоронная команда… Никогда не думал, что документы прикрытия могут обернуться реальностью. — Заремба вытащил их, но разворачивать не стал, зная наизусть.
Помолчали, поминая и вспоминая друзей. Первым начав грустную песню, Заремба первым и прервал ее:
— Чем нас порадуют на завтрак?
Целая гора щавеля, собранного пограничником по первому свету, уже очищенные корешки папоротника, измельченная в муку внутренняя кора какого-то деревца, небольшие листочки мать-и-мачехи — уроки по выживанию под Балашихой оказались не напрасными, Туманов отлично справился с обязанностями кулинара. О пище разведчики особо и не волновались: из животного мира съедобно практически все, что летает и ползает. Из растений тем более: все, что клюют и едят птицы и что не жалит, можно есть. Естественно, надо знать, какая часть идет в пищу — корень ли, плод, листва, пыльца, ягода. А в крайнем случае где-то же есть поля с пшеницей, картошкой, овсом. Не зима, выжить можно.
Опасность для спецназовцев исходила не от природы, а от людей. И именно Зарембе предстояло решить, стоит ли выходить на дорогу: Туманов, как и Дождевик, умел подчиняться.
— Я, кажется, заболеваю, — признался наконец пограничник в том, что заставляло его столь активно говорить о машине.
Подполковник удивленно вскинул голову. Утром он вроде даже позавидовал виду товарища. Однако при более внимательном взгляде понял, что румянец на лице Туманова болезненный, а активностью он просто пытается перебороть слабость, не дать ей завладеть собой полностью.
Заремба протянул руку, пограничник подставил лоб под тыльную сторону его ладони. Жар легко перетек в пальцы подполковника.
— Почему не разбудил раньше?
— Толку-то.
— Есть толк. Хотя бы в отдыхе, — не признал его благородства Заремба.
— Не кричи и не жалей, а то расплачусь, — попросил Туманов, на самом деле уже расклеивающийся на глазах. — Что там у нас из медицины есть?
Бинтов на случай ранений хватало, а вот с температурой — посложнее. Аспирин имелся, но после него необходимо попотеть, а затем и сменить белье.
— Начинает грызть кости. Минимум на неделю обеспечен, — свой организм пограничник знал прекрасно. — Но хуже, что давит грудь. Боюсь воспаления легких.
Он не жаловался, а выкладывал на обозрение свое состояние, чтобы, исходя из него, предпринимать дальнейшие шаги и рассчитывать силы.
Заремба снова вытащил документы, перечитал их, но теперь уже глазами командира блокпоста. Вроде зацепиться не за что. Собственно, он еще не принял решения идти на трассу, но и исключать подобный вариант не стал. Еще неизвестно, что хуже — мчаться по трассе с риском быть остановленными боевиками или федералами, или переждать болезнь в лесу. Мука из коры, хвоя, одуванчики — все это здоровья особо не прибавит. А если на самом деле всплывет воспаление легких…
Вслушался в шум на трассе. Легковушки проносились быстро, значит, поворотов близко нет. А надо искать поворот, где сбавляется скорость. Проходят, пусть и реже, грузовики и бронетранспортеры. Одним словом, нормальная дорога, без каких-либо ограничений. Хоть в этом плюс. Если все же ориентироваться на дорожный вариант, то надо ждать послеобеденного времени, когда у часовых спадет ночная бдительность, а солнышко и обед разморят солдат.
— Трасса — лучший вариант, — отвлеченно, чтобы Туманов не мучился угрызениями совести, выдал решение Заремба как давно вынашиваемое и у него самого созревшее. — Но сначала нужно попотеть. Без этого не вылечиться.
Выгреб из рюкзаков все, даже дырчатую «Крону». Трико приберег для переодевания, укутал Туманова с головой чем только можно. Порыскал вокруг, нашел несколько одуванчиков, вытащил корешки, растер их. Лучшего заменителя кофе не существует. Осталось лишь нагреть воду. Достал сверх-НЗ — кусочек сухого спирта, подсобирал сухих веточек ему в поддержку. Приспособил над огоньком фляжку с водой.
