Александр Прозоров - Присяга Российской империи
— Боеприпас к употреблению готов? Все нормально?
— Обижаете, господин полковник. Я же профессионал!
— Тогда садись, «профи», поехали.
— Угу, — взрывник хлебнул пива, закинул рюкзак за плечи, хлебнул еще — напялил каску, хлебнул в третий раз — влез на заднее сидение, хлебнул снова и сообщил: — Я готов!
Рональд Халдзат презрительно хмыкнул, затянул под подбородком ремень каски, завел двигатель, оседлал двухколесного коня и решительно дал газу. Тяжелый мотоцикл под внимательными взглядами охранников обогнул колонки, повернул на тропинку и перемахнул гребень холма.
Полковник ехал среди скошенных полей на скорости полсотни миль. Тропа, хоть и узкая, шла вдоль грядок по идеальной прямой — так что ездоки могли видеть кроны ив, под которые им предстояло нырнуть еще только миль через десять.
Перед рощицей, поднявшейся вокруг небольшого пруда, Халдзат сбросил скорость, на второй передаче аккуратно обогнул толстый ствол клена, пригнулся под низко свисающими ветвями, а затем решил немного срезать изгиб тропы, проскочив через небольшой песчаный пляжик. Однако, проезжая по влажному темно-коричневому песку, он неожиданно резко дал газу — заднее колесо провернулось и мгновенно зарылось почти по самую ось.
— Вот, дьявол! — полковник слез с мотоцикла, наклонился к колесу. — Похоже, откапывать придется. Ну-ка, специалист, подержи руль, чтобы «Харлей» набок не завалился. А то тяжелый, зараза, придавит.
Взрывник, кивнув, взялся обеими руками за руль, удерживая мотоцикл в вертикальном положении.
— Сейчас, будешь толкать по моей команде, — предупредил полковник, обходя двухколесный агрегат и приближаясь к взрывнику сзади. — Сейчас, только обкопаю немного.
Разведчик быстрым движением обхватил «спеца» за шею — так, что подбородок того оказался на сгибе локтя, и резко повернулся, вскидывая голову жертвы вверх и влево. Послышался легкий сухой щелчок и человек обмяк. Рональд Халдзат отступил, отпуская взрывника, обогнул «Харлей» и со всей силы толкнул его в бак. Заднее колесо вывернулось из песка и мотоцикл накрыл собой ноги мертвеца. Теперь все выглядело просто и естественно: мотоциклист съехал с тропы, завяз в песке и вылетел из седла. Да так неудачно, что свернул себе шею. Бывает. Несчастный случай.
— Извини, — кивнул разведчик. — Так было нужно.
Рональд Халдзат никогда не убивал американцев. Он знал, что жизнь гражданина США священна. Но иногда, ради высших целей, приходится нарушать даже самые важные принципы. Если «яйцеголовый» хоть раз где-нибудь, когда-нибудь, со злым умыслом, по пьянке или по глупости сболтнет, чем он занимался на заброшенной заправке в Орегоне, возле Коквиля, это может круто изменить судьбы и политику целых государств. И рисковать до такой степени заместитель начальника отдела ЦРУ никак не мог.
— Извини, — повторил разведчик, снял шлем, кинул в него ненужную больше бандану, оторвал накладную бороду, засыпал все это песком и кинул в пруд. Шлем мгновенно ушел на дно. Халдзат скинул куртку, оставшись в неожиданно белой свежей рубашке с отложным воротником, набил в карманы песок и метнул чуть ли не главный атрибут байкера вслед за шлемом. В последний раз оглянулся на взрывника…
Он не знал даже, как звали этого парня. Просто из Северной Каролины прислали в командировку специалиста, которому сообщили, что он будет участвовать в тайной антитеррористической операции. И все. Чем меньше знаешь — тем спокойнее живешь. Или умираешь.
Рональд Халдзат выбрался на тропу и быстрым шагом направился дальше через поля. На шоссе, в двух милях отсюда, его должна была ждать машина с охраной.
Военный аэродром Первого ТБАП, г. Энгельс, 07 декабря 1999 г. 10:00
— Экипаж, по местам! Приготовиться к взлету!
Подполковник Александр Горин первым забежал по трапу, опустился в кресло первого пилота и быстро застегнул ремни. Справа бухнулся Костя Лукашин, чертыхнулся из-за упавшего стекла гермошлема и защелкал тумблерами, запуская тесты механизмов.
— Двигатели исправны, командир. Баки полные, рули высоты свободны, элероны свободны, шарнирный механизм исправен.
Разумеется, датчик топливных баков показывал их абсолютную пустоту, а на закрылках висели струбцины, предохраняя их от провисания — но тренировка есть тренировка, и командир ударного комплекса сделал вид, что верит докладу.
— Навигационная система в норме! — первым успел доложиться штурман Алим Гуззафаров.
— Привязка есть, система вооружения… Рабо… тает. Все исправно, короче, полетели, мужики.
— Ты что себе позволяешь, Руслан?! — попытался повернуться к штурману-оператору Горин. — Доложи по форме!
— Тест системы вооружений прошел, товарищ командир! — бодро рявкнул Кимицко. — В результате чего мы может бомбить и стрелять без остановки. Но вот только я потерял где-то пять рублей, и меня не пустят домой, потому, что я не смогу купить хлеба!
— Объявляю вам выговор, капитан Кимицко, — сурово сообщил подполковник. — За срыв тренировки.
— Кому они нужны, эти тренировки, — махнул рукой штурман-оператор, отстегнул ремни и полез под кресло. — Все одно мы уже никогда в жизни никуда не полетим. Дурака валяем, и все.
— Что же ты тогда на службу ходишь, рапорт об уходе из армии не подаешь? — спросил его второй штурман, еще совсем недавно получивший погоны старшего лейтенанта.
— А потому, что именно этого от нас и добиваются, — ответил из-под кресла Руслан. — Чтобы все мы, летчики, ракетчики, танкисты, пограничники бросили все и сбежали на гражданку двери в кабаках за чаевые открывать. И чтобы через пару лет, когда какие-нибудь пиндосы придут объяснять нам, как правильно господам сапоги целовать, пинка им под зад давать было некому. Так вот не дождутся! Сидеть я здесь буду до конца! И когда жаренный петух клюнет, самолично кнопку сброса нажму. А то ведь скоро из солдат-срочников экипажи для самолетов придется собирать.
— Если ты такой патриот, — пробормотал Горин, — тогда тренируйся, а не дурака валяй.
— Нашел! — радостно закричал Кимицко. — Под пиропатроны закатился.
— Тьфу, балбес, — сплюнул подполковник.
— Да ладно, Александр Евгеньевич, — снова занял свое место Руслан. — Не сердитесь. Какой прок тренироваться тесты запускать? Летчики в небе учиться должны, а не на бетонке у забора. Да только кто нас туда пустит?
— Я думаю, мы все равно скоро начнем летать, — тихо высказался Алим.
— Ага, — кивнул Кимицко. — Конечно полетаем. На тренажере.
— Хватит трепаться, — Горин расстегнул ремни и немного покрутил плечами, словно они затекли после долгого сидения. — Надо будет хоть массажную систему кресел включать. Экипаж, покинуть самолет. Повторим тренировку еще раз. И если вы собираетесь летать на этом ракетоносце, капитан Кимицко, я бы хотел, чтобы все ваши действия по подготовке к взлету были доведены до автоматизма. В следующий раз оставляйте свои деньги дома.
— А когда у нас тренажер, Саша? — неожиданно поинтересовался второй пилот. — Алим прав, чего-то соскучился я по полетам. Хотя бы по виртуальным.
— В понедельник.
— Может, тогда в воскресенье на рыбалку махнем? Пока Волга еще не встала.
— Можно и махнуть, Костя, — пожал плечами Горин.
Фамильярность Лукашина командир бомбардировщика не то что не пресекал, но и даже поощрял. Они с капитаном были одногодками, но второму пилоту не повезло, и однажды, во время наряда в патруль, у майора погиб солдат. Попал под машину. В результате тот опять попал в капитаны и застрял в этом звании, похоже, навсегда. Жена летчика вскоре уехала к матери в Москву, оставив неудачника на произвол судьбы и ничем, кроме разрешения называть себя по имени, Горин поддержать его не мог.
— Посмотрим, какая погода будет. Декабрь на улице. Лед в любой момент встать может.
Экипаж выбрался на серый бетон стоянки. Студеный воздух немедленно забрался под одежду, напоминая о близости Нового года. В воздухе кружились пока еще редкие, но самые настоящие снежинки.
— Денежное довольствие когда дадут, командир? — опять заговорил о постороннем Руслан. — Подарки любовнице пора выбирать.
— Какая любовница? — не понял Горин. — Ты же всего полгода назад женился!
— Так люблю жену-то, командир. Значит, любовница.
— Тьфу ты, — сплюнул подполковник, — вечно голову морочишь.
— Так как на счет подарков?
— А вот на рыбалку сходим, — с серьезным выражением лица ответил капитан Лукашин, — если что клюнет, тебе дадим. Рыбку и подаришь.
— Фигушки, — немедленно встрял Горин. — Я свою рыбу своей жене отдам. Она тоже вкусненько покушать любит. Если что останется, вот тогда…
— Знаю что от вас останется, — махнул рукой Руслан. — Ерши вареные от ухи.
