Сергей Фетисов - Хмара
Дарья Даниловна Козлова — бывший депутат Знаменского сельсовета и передовая ланкова колхоза «Вторая пятилетка» — раздумывала сейчас не о том, помогать или не помогать. Она прикидывала, как лучше и безопаснее спрятать парашютиста. Но ничего лучшего, чем взять его в свою хату, не придумала.
Так и сказала:
— Сховаю тебя покуда в своей хате, а поправишься — побачим.
— Спасибо, — выдавил из себя Никифор.
Он колебался: довериться ли этой женщине или поставить свои условия, при которых она не смогла бы безнаказанно его предать.
— Мы тебя в возке довезем. Хворостом завалим и довезем…
«А-а! — решил Никифор. — Будь что будет!»
— Ты племянником моим скажешься, — толковала женщина. — Меня зовут Дарья Даниловна, а по фамилии Козлова. А тебя как величать?
Вопрос застал Никифора врасплох.
— Дмитрием… э-э… Махиным.
Это была первая пришедшая на ум фамилия — фамилия мужа сестры. Он почему-то полагал, что свою настоящую фамилию должен скрыть. Словно не все равно, под какой фамилией умирать, если попадешься в лапы к немцам!..
Дарья Даниловна свалила с возка хворост, разостлала на днище траву. Никифор полез туда с автоматом в руках, но Дарья Даниловна запротестовала:
— Господь с тобою, Митя! Свою стрелялку здесь оставь. Обыск в хате сделают, тогда верный конец. А так еще попробуй докажи, что ты не мой племянник!..
Никифор слабо улыбнулся: женщина оказалась не такой уж простоватой, а самое главное — он начинал ей верить.
Автомат он спрятал в дупле старой ивы. Огляделся, запоминая место.
В маленькой ручной тележке пришлось лежать боком, скорчившись в три погибели. Сверху Дарья Даниловна с помощью Маруси соорудила перекрытие из хвороста, но, как ни старалась, не сумела уложить хворост так, чтобы при движении возка он не беспокоил больную ногу Никифора. Стоило возку тронуться, как большие и мелкие сучки стали долбить, сверлить тело. Никифор изо всех сил упирался в хворостяной настил, чтобы создать промежуток между ним и собой. На ухабах возок раскачивался, хворост давил с двойной тяжестью, и Никифор скрипел зубами от боли.
Время от времени Дарья Даниловна останавливалась передохнуть и шепотом окликала:
— Митя? Как тебе?
— Ничего. Нормально, — отвечал Никифор. Снова катился возок и снова мучился от боли Никифор. Тело его обсыпало скользким потом, руки одеревенели.
Шелест деревьев прекратился, а стук колес стал звонче — Никифор догадался, что выехали из леса. Вскоре рядом послышалось квохтанье кур, мемекнул теленок, где-то хлопнула дверь и женский голос певуче произнес:
— Коленька-а! Иди, сыночек, к маме. Ну? Ножками топ-топ…
Потом грубый мужской бас прокричал:
— Эй, а ну погоди!
Возок остановился. «Попался!.. — ёкнуло у Никифора сердце. — Черт меня дернул оставить автомат…» Неторопливые грузные шаги оборвались рядом.
— В плавни ездила? А пропуск имеешь?
— Как же, господин Эсаулов! Вот он. Раевский вчерась выдал, — взволнованно зачастила Дарья Даниловна.
— Гм! — откашлялся бас.
— А это зачем у тебя?..
Он подошел вплотную к возку — Никифор слышал его сиплое дыханье — и выдернул клок травы из-под самого бока Никифора.
— В пропуске сказано, дозволяется заготовка дров, а про траву ничего не сказано. Это как?
— Я не знала, господин Эсаулов… Завсегда в плавнях для скотины косили!
— Не знаешь, шалава? При Советской власти, небось, все знала, а теперь не знаешь! — разгневанно зарокотал бас. — Вот я заставлю свезти возок в сельуправу, тогда узнаешь! Сколько сегодня привезла?
— Первый это, хоть до хаты пройдить да поглядить, — залопотала Дарья Даниловна.
Господин Эсаулов посопел носом и сказал:
— На этот раз прощаю. А в следующий… — Он еще посопел и неожиданно предложил: — Если хочешь корма запасти, держи со мною связь. Я сам выпишу пропуск и достану лошадь… Только так: два воза ко мне свезешь, один — к себе. Я зла людям не желаю, заготовляй, сколько надобно. Но только чтобы было по закону. Согласна?
— Согласна, — пролепетала Дарья Даниловна.
— Ну, прощевай. Пришлю сказать, когда лошадь будет, — сказал Эсаулов.
Возок вновь заскрипел, закачался. Никифор перевел дыханье. А что пережила за эти минуты его спасительница, он и представить себе не мог.
Навстречу им выскочила из хаты старшая дочь Дарьи Даниловны — Поля.
— Вы, маманя, будто на торги ездили, а не за дровами. Ить вечер на дворе! Чего так долго?
Маруся, шагавшая рядом с матерью, молча показала сестре язык.
С удивлением Поля смотрела, как мать затолкала возок в сарай, а не свалила хворост в углу двора, как обычно. Маруся осталась разгружать. А мать плотно прикрыла дверь сарая и молча поманила старшую дочь за собой в хату.
В десятом часу вечера Зоя Приданцева с пустым глечиком и самодельным бумажным ковриком подходила к хате Козловой. Коврик с розовыми лебедями на густо-синем озере Зоя несла в подарок Дарье Даниловне. Через плетень девушка увидела, как из хаты, гремя подойником, выскочила Поля и помчалась к хлеву. «Поздно доят, — отметила Зоя. — Мои соседи давно с коровой управились и спать легли».
Она толкнула незапертую дверь и очутилась в темных сенцах. В сенцы выходили три внутренние двери. Правая вела в нежилую половину хаты; там на земляном прохладном полу лежала кучка семенного проса, в углу стояла кадка с мукой, по стенам развешаны на гвоздях связки сухих кукурузных початков. Прямо — вход в продолговатую кухоньку с широкой, как кровать, лежанкой. В ней, собственно, и жила Дарья Даниловна с дочерьми. Слева — кладовка, дверь которой никогда не запиралась, потому что, кроме старых мешков и рухляди, там не было ничего. Все это Зоя знала — она не в первый раз была в гостях у Козловой.
Когда девушка вошла в сенцы, на жилой половине было темно и тихо. Свет пробивался из кладовки. Оттуда раздался голос Дарьи Даниловны:
— Поля, ты чего корову не идешь доить? Накипь за собой пробой, слышишь?
— Это я, Дарья Даниловна, — сказала Зоя, заглядывая в кладовку. — Поля уже побежала…
И ахнула от неожиданности: вместо Дарьи Даниловны она увидела незнакомого мужчину с неподвижно-черными, настороженными, как дула, глазами. Он сидел на табурете, в руке у него застыла ложка. Рядом, на другом табурете, стояла миска со щами. Дарья Даниловна стелившая на полу какое-то тряпье, проворно вскочила и стала перед Зоей.
— Ты чего? За молоком? — задыхаясь, спросила она. — Нету, милушка, сегодня, молока. Племянник ко мне приехал. Так уж не будь в обиде.
Грудью она оттискивала девушку к наружной двери. Зоя, ошеломленная, пятилась.
— Тетя, что ж вы молоденькую гостью от дому отваживаете? — раздался негромкий голос мужчины. — Познакомили бы с нею. Племянник-то ваш холостой!..
Эти игривые слова мужчина произнес каким-то неживым, деревянным голосом.
— А и правда! — всплеснула руками Дарья Даниловна. — Мне на радостях пир готовить, гостей созывать, а я!.. Вот дура-то старая! Иди, милушка, иди познакомься с племянником моим. Не подумай, что я его прячу… Митей его кличут. Десять лет не видала…
Недоумевающая и растерянная Зоя вошла в пахнувшую мышами кладовку. Следом втиснулась Дарья Даниловна и стражем застыла в дверях.
Зоя не знала, что и подумать. Племянник, сидевший в кладовке, явный испуг хозяйки — все было непонятным и странным.
— Вас Зоей зовут? А меня Митей. Вот мы и познакомились-племянник протянул девушке руку. Та вынуждена была подать свою-Извините, что не встаю: нога болит, — указал он глазами на вытянутую ногу.
Глаза у него лихорадочно поблескивали и казались от расширенных зрачков почти черными.
— Я, кажется, не вовремя? — Зоя переминалась с ноги на ногу и чувствовала себя очень неловко. — Я в следующий раз зайду.
— Почему же не вовремя? — деликатничал племянник-Садитесь, пожалуйста… Тетя Даша, возьмите миску, я сыт.
Дарья Даниловна поспешно подхватила посуду, вытерла передником табурет и исчезла, проговорив:
— Я молочка, Митя, сейчас принесу.
— Скажите, — спросил племянник, когда за Дарьей Даниловной закрылась дверь, — вас не удивляет вот эта обстановка? — Он сделал неширокий жест вокруг себя.
Зоя промычала что-то невнятное.
— Я сейчас объясню, — продолжал он. — Разрешите сперва узнать, кто вы? У вас интеллигентная внешность. Вы учительница?
Девушка вкратце рассказала о себе.
— Каковы же ваши планы? — поинтересовался он.
— Какие могут быть теперь планы! — пожала плечами Зоя. — Забилась вот, как мышь в нору, и жду. Спасибо, нора нашлась.
— М-да… Моя история в общем походит на вашу. С тою, однако, разницей, что я был в армии, раненым попал в плен… Меня кое-как подлечили и отпустили на все четыре стороны… Вот добрался до тетки — тоже вроде бы подходящая нора!.. Да вот беда: документы дорогой потерял. — Он царапнул по лицу девушки огромными тревожными зрачками. — Теперь боюсь, как бы меня за какого-нибудь партизана или парашютиста не приняли… Как на зло, говорят, парашютный десант высадился!..
