Станислав Бискупский - Парни из Островецких лесов
— Кто сказал, что нет?..
Лёлек начал говорить о бригадах. Лесные отряды выросли до такой степени, что наступило время создать более крупные партизанские части. Именно в связи с этим вопросом прибыл майор Зигмунт.
— У нас будут бригады, это тебе не фунт изюму! — сказал не без гордости Лёлек.
— Конечно! — согласился Юрек и окинул взглядом поляну.
— Бедный Богусь, — сказал вдруг Лёлек.
— Кто?
— Богусь.
— Этот связной? Без пальцев?
— Этот самый.
Юрек схватил Лёлека за рукав.
— Что с ним случилось? — щеки мальчика нервно дрогнули.
— Гестаповцы схватили его. Несколько дней назад…
Бой
Яник не был большой деревней, в этом никто не сомневался. Достаточно было только взглянуть, чтобы убедиться в этом: пара хат около леса, и это все. Была еще изба лесника, но она, как богатая родственница, стыдившаяся своих бедных соседей, стояла в стороне, и поэтому некоторые не были склонны причислять ее к деревне.
Но именно такие деревни, задавленные бедностью и опустошенные, для партизан были наиболее гостеприимными. Бойцы Армии Людовой чувствовали себя здесь как дома. Они знали жителей, и те знали их. Оказываемое гостеприимство ко многому обязывало партизан, потому что вся ответственность за их визит ложилась на деревню. Отряд переночевал и тронулся дальше, а деревня оставалась под угрозой уничтожения за «укрывание бандитов». Партизаны чувствовали эту тяжесть боязни и беспокойства, которую они приносили с собой. И чтобы максимально уменьшить эту тяжесть, командование издало приказ, запрещающий какую-либо реквизицию, а даже, наоборот, рекомендовало подкармливать население. По-разному, выходило с этим. Решающее значение здесь имело наличие собственных запасов, а с этим раз на раз не приходилось.
После похода на Илжу у партизан было чем поделиться с хозяевами, поэтому на этот раз они с меньшим чувством вины располагались в избах на отдых: как обычно, группами по хатам. Юрек и Василь, конечно, оказались в одной группе. Хата была чистая, просторная. Хозяйка угостила их ржаным хлебом, простоквашей и картофелем.
— Постно, все постно, без приправы, но всегда рады вам… — говорила она им, вытирая фартуком натруженные руки.
Они сердечно поблагодарили ее: с гостеприимством встречались на каждом шагу. Было достаточно дать понять, что хочется пить, чтобы этим самым вызвать шум и беготню среди детей, которые начинали борьбу за честь оказать эту услугу.
Через открытое окно из леса доносились запахи смолы и влажной прохлады. После ночей, проведенных в походе, перспектива сна в теплой избе, когда над головой вместо звездного неба белеет ровный четырехугольник потолка, представлялась обычно отдыхом, достойным королей.
Хозяйка развернула перину, взбила подушки, стряхнула с постели невидимые пылинки.
— Ну, постель у вас будет хорошая, — сказала она не без гордости.
— Не утруждайте себя, переспим где придется, — покачал головой Юрек, тайком почесывая себе спину.
— Какой там труд!
Юрек, однако, так настойчиво отказывался от предложения лечь на кровать, что хозяйке пришлось уступить. Юрек и Василь легли на полу. Упорство Француза несколько удивило Василя.
— Ты, сынок, почему на кровать не забрался? Постель ведь чистая…
— А наши вши куда? — буркнул Юрек.
— Ах, вон оно что!
Юрек повернулся на бок, но, несмотря на усталость, уснуть не мог. Его угнетала мысль о Богусе. Перед глазами стояло его детское, улыбающееся лицо, живые глаза, небольшая подвижная фигура. «На этот раз ему не удастся вырваться», — засыпая, подумал он.
Уже начинало светать, когда сменившийся с поста партизан потряс его за плечо. Рядом спал Василь, подложив руку под голову и неестественно откинув в сторону ногу. Приготовленная с вечера постель осталась нетронутой. Из кухни доносилось похрапывание хозяев.
Юрек потянулся, зевнул и полез на чердак, на котором находился наблюдательный пункт. Из проделанной в крыше дыры открывался вид на поля, тянувшиеся в сторону Островца. Холодный рассвет говорил о том, что дань будет знойным. Над полями, покрытыми неровными всходами сочной зелени посевов, стоял легкий утренний туман.
Всходившее солнце постепенно начало разгонять туман. Со стороны леса доносился щебет проснувшихся птиц. Внизу, на кухне, загремело ведро. Там готовили корм для скота.
Начинался один из обычных дней.
Для Юрека это было уже не первое дежурство. Он привык к этой службе и внимательно наблюдал за порученным ему участком. В ночное время видимость обычно была в пределах нескольких десятков метров, в зависимости от того, светила луна или темные тучи закрывали небо. Если было темно, на помощь приходил слух. Стук упавшей шишки, шелест ветра в кронах деревьев заставляли сильнее биться сердце. Напряжение проходило медленно. Немцы, однако, боялись темноты и леса. Ночи, хотя и были еще короткими, но доставляли им больше беспокойства. Дневной свет, возможность проведения разведки местности вызывали чувство безопасности и спокойствия.
Поэтому Юрек не любил ночных дежурств за стволом дерева в лесу или даже на чердаках домов, в которых они останавливались. Самым хорошим временем несения караульной службы для него были утренние часы, как было и на этот раз. Утренняя роса и холод быстро прогнали остатки дремоты. Юрек немного раздвинул солому — видимость стала лучше.
На чердаке пахло зерном и старыми вещами. На стропилах крыши висела отслужившая свой век упряжь, болтались какие-то веревки. Около трубы лежали дырявые чугунки, битая посуда, рассохшаяся бочка — словом, забытое, никому не нужное «богатство», но хранимое главным образом потому, что когда-то за него были уплачены деньги.
Обследовав чердак, Юрек посмотрел наружу через проделанную в крыше дыру и замер от неожиданности. То, что открывалось его взору, поразило его: через поля широким полукругом к деревне двигалась длинная цепь людей. Лучи утреннего солнца отсвечивали на касках, оружие они держали наизготовку, как охотники, ожидающие внезапного появления зверя.
Юрек быстро спустился по лестнице вниз, растолкал Лёлека и Василя.
— Немцы!
Василь уже натягивал сапоги, Лёлек в шапке, как обычно, надвинутой на правое ухо, выскочил во двор. Завязывать бой в деревне партизаны не хотели. Поднятые по тревоге группы быстро отходили к опушке леса. Сашка, Зигмунт, Береза, Олек и Вереск быстро отдавали распоряжения.
Немцы окружали партизан. Было ясно, что без боя не обойдется. Партизаны расположились замкнутым четырехугольником.
Партизаны залегли на опушке леса. По цепи передали приказ: «Без команды не стрелять».
Олек со своим отрядом занимал одну из сторон четырехугольника, его соседями были Береза и Вереск. Юрек залег за дубом, наблюдая, как Василь располагался в удобной ложбинке. Взглянув на Юрека, Василь ободряюще подмигнул ему:
— Держись, сынок! — и перевел взгляд в сторону врага.
Немцы, вероятно, заметили подозрительное движение. Они удвоили внимание, шли медленно, осторожно. Юрек наблюдал, как расстояние все сокращается. Вспотевшая ладонь судорожно сжимала винтовку. Прищурив левый глаз, он выбирал цель.
Лес стоял тихо, зачарованно, ждал. Немцы шли осторожно, с опаской, как по заминированному полю. Чернеющая стена леса грозно надвигалась на них. Ее молчание выводило их из равновесия. Им хотелось, чтобы партизаны открыли огонь и тем самым раскрыли свои позиции. Тогда было бы легче провести атаку, стреляя из автоматов, ручных и станковых пулеметов. Они верили в силу своего оружия, но боялись оказаться застигнутыми врасплох.
Юрек, не отрываясь, смотрел в их сторону. Фигуры немцев приближались и увеличивались с каждой минутой. Уже было слышно, как они переговаривались между собой, можно было различить отдельные лица. Это была его первая непосредственная встреча с врагом в бою.
На других участках тоже было тихо и спокойно. Береза в резиновом плаще присел на одно колено, наблюдая из укрытия за надвигающейся цепью гитлеровцев. Он одним глазом поглядывал на Сашку и удивлялся его спокойствию.
Лес был относительно небольшой. Немцы хотели окружить его, чтобы партизаны не смогли уйти. Кто-то, по-видимому, донес им, что отряды расположились именно здесь. Они намеревались атаковать их еще в деревне, однако бдительность партизанских дозоров расстроила планы фашистов. Бой им предстояло принять в менее выгодной позиции, в лесу. Так или иначе, враги были уверены, что на этот раз партизаны будут полностью разбиты.
Сашка понимал всю трудность положения партизан. Обстановка была действительно очень тяжелой. Еще перед занятием обороны состоялось короткое совещание командиров. План был простой: если не удастся задержать немцев на опушке леса, если кольцо вокруг отрядов будет сужаться, необходимо будет попробовать прорваться в четырех направлениях. Другого выхода не было.
