Алексей Ивакин - Блокадный ноктюрн
Немцы идут рядом со своими железяками. Не спеша идут. Изредка постреливая, так, для порядка. Эти пули не страшны Пономареву. Они поверху идут. Ему вообще больше ничего не страшно. Отбоялся уже свое в Мясном Бору. Пусто в душе, пусто в сердце, в голове. Вот она как смертушка-то приходит. А говорят, что вся жизнь перед глазами. Врут. Очевидно – врут. Вся жизнь нынче – вот эта гусеница. На ней уже прилипшие куски земли с травинками видны…
Ну, Ефимов… Что ж ты молчишь то? Готов я уже!
Густой воздух внезапно лопнул взорвавшимся стеклом. Сначала взрыв – потом уже свист пролетевшего снаряда. Черная земля фонтаном вздернулась вверх. Пехота фрицев немедленно попадала кто куда – громадные куски земли зависли в воздухе и… И тупым грохотом обрушились на броню железных чудовищ.
Прямым попаданием разнесло на куски одну из самоходок. Пономарев, приоткрыв рот – нет, не от удивления, чтобы ухи не заложило, — смотрел, как кувыркается подкинутый мощным взрывом ствол ее пушки. Вторая немедленно остановилась, качнув своим стволом. Попыталась развернуться, но один снаряд рванул настолько близко, что та нелепо завалилась на бок и сползла в дымящуюся воронку. Попыталась дернуться, но еще один снаряд вдарил ей по корме и, грохотнув где-то внутри, разорвал ее на две части.
Здоровенный танк, тем временем, резко ускорил свой ход, попытавшись развернуться навстречу опасности. Немецкий же офицер вдруг заорал: "Алярм! Алярм!". Фрицы залегли и открыли густой огонь по сторонам, пытаясь сообразить – откуда ведется артобстрел. Несколько – несколько десятков! — пуль немедленно зацвиркали над Пономаревым.
— Бляди вы все! — с чувством выругался сержант, ткнувшись мордой в грязь.
Танк развернулся и…
И еще один разрыв сбил с него ту самую гусеницу и выбил катки. Железный зверь жалобно взревел, скрипнул и гулко выстрелил в ответ, немедленно получив в морду еще один снаряд.
— Ну вот и наша работа пошла! — ухмыльнулся сержант и, выждав, когда первый танкист спрыгнул на землю, метнул первую связку. И словно по команде бойцы за его спиной наконец открыли свой огонь.
Как выяснилось позже – чудеса на войне случаются.
Экспериментальный немецкий танк, танк, которых еще не появлялось на фронте, пополз проверяться в боевых условиях приладожских болот. Додавливать окруженные советские войска, ага. И нарвался на батарею стодвадцатидвухмиллиметровых орудий, застрявших без транспорта на южной оконечности "Электропросеки" – северной линии ЛЭП. И положили бы батарейцев немецкие пехотинцы, кабы не заблудившаяся к месту стрелковая рота политрука Рысенкова.
Это все выяснили бойцы и артиллеристы, когда весело и нервно обкуривали и обсуждали скоротечный бой – пятнадцать минут всего! — около дымящегося трупа железного чудовища.
— Прямо Змей Горыныч! — дивился кто-то дыму, клубящемуся из ствола орудия вонючей чернотой.
— Тигра, как есть тигра. Я дома на тигров ходил – тоже крадется. Главное – тебе первому его увидеть, а то…
— Да где ты тигров-то видал, аника-воин? В зоопарке, ли чо?
— Дык я с Уссурийска, хаживал на тигру, бывало!
— А ну отойти всем! — к махине спешил политрук Рысенков с артиллерийским капитаном. — Рванет, не дай Бог!
Рвануть скотина могла. Напоследок, так сказать. По крайней мере, продолжала дымить изо всех щелей, как ломаный утюг. Лениво, правда.
Пехота и артиллеристы отошли подальше от стальной фашистской скотины.
— Москвичев! Кондрашов! Ко мне! — скомандовал Рысенков.
— Товарищ…
— Капитан Непийвода, — кивнул на артиллериста политрук. — Стоптали бы вас, кабы не не его орудия.
Кондрашов кивнул. А Москвичев растер по лицу грязь и… И тоже кивнул.
— Что это за хренотень? Знаете? — показал подбородком на дымящийся танк артиллерист.
— Откуда? — удивились одновременно лейтенанты.
— Вот и я говорю, товарищ старший политрук. Экспериментальная техника. Необходимо доставить сведения в штаб фронта о… об этом. Немцы, несомненно, попытаются эвакуировать танк. Нужно держать оборону.
— Понимаю, товарищ капитан, — согласно кивнул Рысенков. — Только вот что… Там в танке должно быть руководство по эксплуатации.
— Думаете немцы такие идиоты? Посылать в бой экспериментальный экземпляр с полным руководством? — удивился Непийвода.
— Не думаю. Знаю. Не первый день на фронте. И не первый раз в окружении. Мы под Любанью, в мае где-то, немецкого обер-лейтенанта в плен взяли. Так у него в бумагах был приказ о запрете весенней охоты на зайцев, подписанный гебитскомиссаром.
— И что? — поинтересовался Москвичев.
— Приказ в санбат отдали. На подтирку раненым. Поносили они здорово. Вместе с другими бумагами. А лейтенанта того… Ну… В воронке его притопили, после расстрела. Так что – немцы – они идиоты. Проверить надо машинку. Москвичев!
— Я! — лейтенант поскользнулся, но выпрямился.
— Бойцов сколько во взводе осталось?
— Шестеро, товарищ старший политрук!
— Ну тогда готовься к прорыву. Сейчас обыщем хм… танкетку – если документы какие есть – донеси любой ценой. Понял?
— Так точно!
— Кондрашов!
— Я!
— Обеспечь взвод Кондрашова боеприпасами и… И с танком разберись. Только быстро!
— Есть!
Когда лейтенанты побежали выполнять приказ, Рысенков спросил капитана:
— Курить есть что? А то жрать хочется так, что переночевать негде.
Вместо ответа Помогайло вздохнул и посмотрел на небо:
— Туман расходится. Фрицы сейчас в атаку пойдут… Хрень свою отбивать… А жрать нечего. Два десятка снарядов только.
— Ничего. Поделимся. Мои бойцы уже немчиков пошерстили по карманам.
Артиллерист поморщился.
— Ну не хочешь – не будем делиться! — развел руками Рысенков.
— Пойдем – посмотрим…
…Когда туман окончательно рассеялся, семь человек во главе с лейтенантом Москвичевым отправились в сторону деревни Гайтолово, где должен был находиться штаб Второго Гвардейского корпуса генерал-майора Гагена. Не факт, конечно, что он там находился…
Они несли с собой толстенный том "Руководства по эксплуатации" танка "Тигр"
Взвод Кондрашова улегся боевым охранением вокруг батареи капитана Помогайло. Больше всех бегал и матерился сержант Пономарев, которого смерть сегодня обошла кривым взглядом два раза – второй раз, когда он лазал в вонючий люк немецкого танка за какими-то бумагами. Найти их было невозможно сложно. Но он нашел! Зряшно ему, что ли, сержанта дали?
Взвод Павлова с приданными ему "приблудами", как выражался Рысенков, занял круговую оборону вокруг "Тигра". А хрен его знает – откуда фрицы атакуют. А они непременно атакуют…
* * *Он вытер сапоги о подножку "эмки", прежде чем забраться в нее.
Как ординарец не старался, а смысла не было – грязи было столько, что через пару шагов блеск хромовых сапог моментально покрывался коричневой грязью.
Вот и сейчас – пришлось несколько раз скребануть подошвой по подножке "эмки", прежде чем счистить с подошв налипшую землю.
Кирилл Андреевич мрачно смотрел на размытую дождями и разбитую снарядами дорогу. И это не тучи, не грязь Волховского фронта раздражали его. Он понимал, что операция деблокирования Ленинграда – провалилась. Он понимал, как понимали это и офицеры штаба фронта. Невесть откуда взявшийся Манштейн просто невероятной массой войск сначала замедлил наступление советской ударной группы, а затем и вовсе отрезал ее от основных частей фронта.
Сценарий повторялся. Полгода назад Вторая Ударная завязла под Любанью и попала в мешок. И вот опять.
А кто будет отвечать за провал операции, за понесенные потери? Он и будет отвечать – Кирилл Александрович Мерецков, генерал армии.
Ответит ли? Может быть, опять пронесет мимо?
Один раз "хитрый ярославец", как назвал его Хрущев, уже глядел в глаза смерти. Нет, это было не на фронте.
Смерть смотрела пистолетным зрачком из глаз следователя в июне сорок первого года. Тогда его и арестовали. После показаний Павлова арестовали. Кирилл Александрович читал их. Павлов, этот веселый крепыш, с которым они тогда выпили немало, все запомнил и все выложил на допросах и на суде:
"Председательствующий. 21 июля 1941 г. вы говорите:
"Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, доказывал неизбежность поражения Красной армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет".
Такой разговор у вас с Мерецковым был?
Подсудимый. Да, такой разговор у меня с ним был. Этот разговор происходил у меня с ним в январе месяце 1940 г. в Райволе.
