Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров

Начало войны

Началом войны стало предъявление Сербии австро-венгерского ультиматума, в котором содержались невыполнимые требования. Свидетелем событий тех дней стал австрийский философ Карл Поппер. В послесловии «Открытого общества» он пишет: «Я — один из немногих людей, доживших до настоящего времени, которые отчетливо помнят 28 июня 1914 года — день, когда австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд был убит в Сараево. Я все еще слышу крик мальчишки-газетчика: “Убийца был сербом!” (“Der Tater ein Serbe!”). Я отчетливо помню и 28 июля 1914 года — в этот день, когда началась Первая мировая война, мне исполнилось двенадцать лет». Пресса разразилась истерикой.

15 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила Сербии войну. 16 июля австрийцы подвергли бомбардировке Белград. Предлог был найден: «Der Karnikel hat selbst angefangen!» (Кролик сам начал!) Россия заступилась за Сербию. Атака на нее была воспринята как нападение на нас — на славян. Роковой шаг был сделан!

В день вручения австрийского ультиматума поверенный России в делах в Белграде В. Шрандтман докладывал министру иностранных дел С. Д. Сазонову: «Понятна поэтому тревога, охватившая не только сербское правительство, но и королевича-регента, который в полном сознании недостаточности сербской армии, считает, что с точки зрения австрийской было бы большой “глупостью” не воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы предъявить по сараевскому делу неприемлемые требования и вызвать вооруженный конфликт».

Сербы были готовы на любые уступки ради недопущения войны. Но судя по всему, немцы и австрийцы только и ждали столь удобного предлога для объявления начала мировой войны. Об этом говорит то, с каким восторгом встретили его в Берлине. «Браво! Признаться, от венцев подобного уже не ожидали», — удовлетворенно воскликнул кайзер. (Забегая вперед, скажем: Сербия отважно сражалась на фронтах Первой мировой войны, нанеся огромные потери австрийской армии).

Однако без участия России эта война не могла бы состояться… Правы аналитики, говорящие, что русская сторона поспособствовала развязыванию бойни. В те дни президент Французской республики Раймон Пуанкаре и премьер-министр и министр иностранных дел Рене Вивиани нанесли официальный визит Николаю II, прибыв в Россию на борту французского линейного корабля. Встреча состоялась 7—10(20—23) июля 1914 г. в Петергофе. Ранним утром 7(20) июля французские гости перешли с линкора, ставшего на якорь в Кронштадте, на царскую яхту, доставившую их в Петергоф. После трех дней переговоров, банкетов, приемов, перемежавшихся посещением традиционных летних маневров гвардейских полков и частей Санкт-Петербургского военного округа, французы вернулись на линкор и отбыли в Скандинавию.

Что решили две ведущие державы Европы? Разведки Центральных держав сделали вывод: Россия и Франция окончательно сговорились выступить против них. Николай вроде бы не хотел войны и старался ее не допустить. Но он давно уж не определял политику. Высшие дипломатические и военные чины, не говоря уже о финансистах и спекулянтах-банкирах, были настроены в пользу военных действий и оказывали сильнейшее давление. Как только 24(11) июля 1914 г. из Белграда пришла телеграмма о том, что Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, Сазонов воскликнул: «Да это же европейская война». В тот же день за завтраком у французского посла, где присутствовал и посол английский, Сазонов призвал союзников предпринять решительные действия. А в три часа дня он потребовал созвать заседание Совета министров, где поставил вопрос о демонстративных военных приготовлениях. Так он отрабатывал полученные иностранные деньги!

На заседании принято решение о мобилизации против Австрии четырех округов: Одесского, Киевского, Московского, Казанского, а также Черноморского и Балтийского флотов. Последнее было угрозой не столько Австро-Венгрии, имеющей выход лишь в Адриатику, сколько против Германии, морская граница России с которой как раз и шла по Балтике. Кроме того, Совет министров предложил ввести с 26(13) июля на всей территории страны «положение о подготовительном к войне периоде».

Немецкий МИД несколько раз требовал, чтобы министр Сазонов принял немецкого посла. Но тот умышленно оттягивал встречу с германским послом Пурталесом, чтобы вынудить Германию первой сделать враждебный шаг. Наконец, встреча состоялась. Посол спросил русского министра иностранных дел согласно ли российское правительство дать ответ на вчерашнюю германскую ноту в благоприятном тоне. «В этот момент только от Сазонова зависело, быть или не быть войне. Сазонов не мог не знать последствий своего ответа. Он знал, что до полного выполнения нашей военной программы оставалось еще три года, в то время, как Германия свою программу выполнила в январе; знал, что война ударит по внешней торговле, перекрыв пути нашего экспорта. Он не мог не знать, что против войны выступает большая часть русских производителей, что против войны выступает сам государь и императорская фамилия. Скажи он да, и на планете сохранился бы мир… Но тот трижды ответил “нет”… И только после третьего отказа Пурталес вынул из кармана ноту германского посольства, которая содержала объявление войны» (М. Таубе, юрист-международник). 

М. А. Таубе писал: «Итак, С.Д. Сазонов вперед обрекал русские мирные переговоры на руководство тем, “истинно русским” дипломатом, который и по-русски объяснялся с трудом, а в самом его министерстве был известен под кличкой “Grey т'a dit” (“Грей мне сказал”. Грей — министр иностранных дел Англии), а также “второго британского министра иностранных дел”». 

И такой человек («с клеймом Форин офис») занял важнейший государственный пост в России! Что за странная привычка: назначать в министры иностранных дел “иностранцев” — Нессельроде, Чарторыйский, Каподистрия и т. п.! Как правило, все они так или иначе предают Россию, торгуя ее интересами, втравливая в авантюры или беды. Или более нет у нас русского Горчакова?! Историк В. Лопатников писал о том поколении эпохи царских мидовцев: «О какой закрытости в разработке и осуществлении политической или военной стратегии можно было вести речь, если, к примеру, посол России в Австрии Петр Мейендорф был зятем Буоля — министра иностранных дел этой страны, а министр иностранных дел России Нессельроде в течение десятилетий был убежденным сторонником, едва ли не креатурой австрийского канцлера Меттерниха…»

Так что немалая доля ответственности за вовлечение России в страшную военную авантюру лежит и на совести российского МИДа.

Итак, посмотрим, как развивались события. 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. 1 августа Германия объявила войну России, в тот же день немцы безо всякого объявления войны вторглись в Люксембург.

2 августа германские войска окончательно оккупировали Люксембург, и Бельгии был выдвинут ультиматум о пропуске германских армий к границе с Францией. На размышления давалось всего 12 часов. 3 августа Германия объявила войну Франции, обвинив ее в «организованных нападениях и воздушных бомбардировках Германии» и «в нарушении бельгийского нейтралитета».3 августа Бельгия ответила отказом на ультиматум Германии. Германия объявляет войну Бельгии. 4 августа германские войска вторглись в Бельгию. Король Бельгии Альберт обратился за помощью к странам-гарантам бельгийского нейтралитета. Лондон направил в Берлин ультиматум: прекратить вторжение в Бельгию, или Англия объявит войну Германии.

По истечении срока ультиматума Великобритания объявила войну Германии и направила войска на помощь Франции. 6 августа Австро-Венгрия объявила войну России. Маховик был запущен. Первая мировая война началась.

Зачем Россия ввязалась в войну?

В русской армии уже и на начальном этапе Первой мировой войны выявились многочисленные огрехи. В высшем руководстве не было единства. Кроме того, в отличие от Отечественной войны 1812 г. против Наполеона, в 1914 г. Россия начала войну без серьезных причин и оснований, которые могли бы быть поняты народом. На нашу страну немец не нападал. Поэтому ни о какой народной, освободительной, отечественной войне не могло быть и речи. Все это не могло не отразиться на отношении солдат и даже офицеров с