Свен Хассель - Дьявольский полк
Десантника-фельдфебеля, бежавшего по открытом} пространству перед монастырем, разрезало пулями по полам. Нижняя часть пробежала без верхней еще не сколько шагов.
Порта сидел посреди этого пространства, размахивая пустой бутылкой.
— Вернулся, старина Чарли[115]? — прокричал он атакующим самолетам. — Мы скучали без тебя. Боялись, что ты подавился спагетти.
Один «джабо» пролетел в нескольких метрах над его головой. Воздушный поток от винта повалил Порту. Он встал на колени, отряхнул упавший желтый цилиндр и погрозил кулаком самолетам. Снаряды из пушек рвались вокруг него, но он оставался невредимым.
Затем он уселся там, совершенно один, а тем временем осветительные бомбы превращали ночь в день.
— Он обезумел, — сказал один из монахов лейтенанту Фрику. — Заставьте его уйти.
Порта встал на ноги, держа в руках ручной пулемет. Повозился с патронной лентой, небрежно бросил на землю цилиндр и вставил в глазницу выщербленный монокль.
— Целься, — приказал он сам себе, — огонь!
И зашатался от сильной отдачи пулемета, изрыгавшего раскаленные пули в атакующие «джабо». Поменял ствол, бранясь, так как он обжигал ему пальцы[116]. Глаза его смеялись. Порта был безумен или пьян — или то и другое вместе. Он вставил новую ленту и прислонился спиной к разбитой кабине грузовика. Сброшенная с «Галифакса»[117] осветительная бомба залила все ослепительно-белым светом, окружившим горы, как нимб.
«Джабо» и «мустанги»[118] поливали открытое пространство снарядами и пулями.
— Порта, — отчаянно закричал Старик, — тебя убьют!
— Уведите его, — приказал один из офицеров люфтваффе. — Три дня отпуска тому, кто его уведет! Он обезумел.
В темном небе вспыхнула еще одна осветительная бомба.
Порта приложился к фляжке и закурил сигарету. Потом расставил ножки ручного пулемета, установил прицел и пьяно засмеялся.
— Давай, Чарли, теперь я готов дать тебе пинка в зад!
Казалось, между Портой и летчиками противника существует прямая связь, потому что едва он прокричал эти слова, в освещенное пространство со свистом влетел первый самолет. Оглушительно взорвалась бомба. Самолет, покачиваясь, улетел. Из левого крыла тянулись длинные языки пламени.
С ревом прилетели один за другим два самолета. Загремели взрывы. Море пламени скрыло от нас Порту, но он появился из дыма сгибавшимся от смеха, с пулеметом в руках.
Порта повернулся. Через несколько секунд пулеметный ствол смотрел на атакующий «мустанг». Порта выпустил очередь. Раздался сильный взрыв. Полетели обломки. Порта, должно быть, угодил в подвешенную под фюзеляжем бомбу.
— Спокойной ночи, Чарли, — крикнул он. — Я отправлю открытку твоей матери!
— Фантастика! — воскликнул офицер-десантник. — Он что, призрак?
Из сосновой рощи появился громадный человек, он тащил прожектор. Обычно для этой работы требуется кран. В темноте двое людей возились с кабелями. Это пришел на помощь Малыш. Не обращая внимания на рвущиеся вокруг снаряды, он и Порта отсалютовали друг другу вскинутыми руками и приподняли шляпы.
— Они сами не смогут управляться с прожектором, — крикнул Хайде. — Я должен прийти на помощь. Пресвятой Иосиф! Дева Мария! Иисус, простри надо мной руку!
Согнувшись, он побежал зигзагами по ярко освещенному пространству. Лег под прожектор, чтобы играть роль живой подставки. В небо взметнулся луч света, способный выжечь летчикам глаза.
— Поймал его, дьявола, — торжествующе выкрикнул Малыш. — Он смотрит в мой огонь. Теперь тебе конец, Чарли!
Первый истребитель сгинул в море бушующего пламени. Прожектор погас. Малыш радостно заколотил кулаками о землю.
— Это я его! Я!
Внезапно у него вспыхнули волосы. Хайде погасил их полой шинели.
Луч света мощностью в миллионы свечей взметнулся снова к низким тучам.
«Мустанг» с нарисованными акульими зубами стал пикировать.
— Попался. Я выжгу его гнусные гляделки!
Самолет, пытаясь вырваться из смертоносного луча, вошел в штопор.
Малыш погасил прожектор и стал прислушиваться к реву мотора. По случайности или благодаря дьявольскому расчету мозга, не знакомого с математикой, он включил его как раз в нужный миг, осветив самолет в его безумном пикировании и ослепив летчика до конца жизни? Хайде стоял на четвереньках и поводил плечами из стороны в сторону, пока самолет отчаянно пытался вырваться из луча; потом крылатая машина на громадной скорости врезалась в землю.
Два «Галифакса» и четыре «мустанга» спикировали на открытое пространство. Упала серия бомб, взлетели языки пламени. Казалось, фосфор булькает и шипит повсюду.
Рев самолетных двигателей замер в ночи. Калифорнийские убийцы сбросили свой смертоносный груз. Израсходовали весь боезапас. Оставшегося бензина должно было едва хватить, чтобы вернуться на аэродром.
* * *Перед тем, как колонна двинулась с плоской площадки под монастырем, где два месяца спустя упокоится польская дивизия генерала Андерса[119], поработали кирки и лопаты. Это Порта, Малыш и Хайде рыли могилу для обгорелых останков американских летчиков.
Когда могила была готова, они уложили мертвых бок о бок, у каждого между костей рук лежала американская фуражка. Потом подошел весь второй взвод с падре Эмануэлем.
Первым лопату земли бросил на останки Старик со словами, которые показались нам глупыми:
— Ради ваших матерей и Бога!
Следующим был лейтенант Фрик. Последним — наш падре Эмануэль. Он долго говорил о Боге. Мы ничего не понимали. Пропели «Ave Maria»[120]. Быстро засыпали могилу и через пять минут выехали.
Это была самая трудная наша поездка. На крыше каждой кабины лежали два человека с наведенными в небо пулеметами. Сзади налетали тучи «джабо». Временами виа Аппиа бывала вся залита светом.
Навстречу нам двигался нескончаемый поток артиллерии, танков, саперов, грузовиков с боеприпасами и санитарных автомобилей.
Бомбы попадали в машины с боеприпасами, они взрывались, и груз их разлетался во все стороны.
Большой «мерседес» с генеральским флажком на капоте, который сопровождали полицейские вермахта на мотоциклах, петлял среди тяжелых машин.
— Держитесь правой стороны. Держитесь правой стороны, — ревел майор полиции. Он был из тех, кто беспощадно уничтожил бы каждого, оказавшегося у него на пути.
И тут появилось четыре «джабо». Малыш увидел их, когда они вылетели из-за туч и устремились на нас. Я спрыгнул на капот для большей устойчивости. Малыш держал меня, чтобы не сбросила отдача.
Хайде открыл огонь первым. Он лежал за пулеметом на крыше ехавшего за нами грузовика.
— Передвинься, черт возьми, я ничего не вижу, — крикнул мне Порта с водительского сиденья.
Пронзительный крик, треск, подскок. Колеса нашего тяжелого грузовика раздавили майора-полицейского вместе с мотоциклом.
— Черт с ним! — усмехнулся Малыш. — Отправим Чарли открытку с выражением благодарности.
Генеральский «мерседес» пылал. Одетый в меха человек попытался выпрыгнуть, — но рухнул в огненное море. Машину занесло, она перевернулась и взорвалась. Санитарный автомобиль наткнулся на ствол крупнокалиберной пушки. Его задняя дверца распахнулась, и на дорогу вылетело восемь носилок.
Раненый фельдфебель попытался откатиться в сторону с пути тяжелых грузовиков. Мундир на нем был грязный. Грудь в бинтах. Одна нога была ампутирована. По его голове проехал гусеничный трактор.
Какой-то полицейский вермахта бросился вперед и попытался остановить колонну, но в него угодила пулеметная очередь с пикирующего «джабо».
Вся виа Аппиа была залита ярким светом. Над серединой колонны висели две осветительные бомбы. Пикирующий «Галифакс» изрыгал пламя.
— Держитесь крепче, — крикнул Порта. — Съезжаю с дороги в поле!
Тяжелая машина плюхнулась в кювет, наткнулась на маленький автомобиль-амфибию и превратила его в груду искореженного металла.
Все четыре остальные грузовика последовали за Портой. Монахи, ехавшие по двое в каждом, молились, стоя на коленях. Мы пробили себе путь сквозь стену кладбища, валя памятники и вырывая могучими колесами новые могилы. Маленькая часовня была снесена с лица земли. Мы поехали дальше с болтавшимся на бампере распятием.
Потом у грузовика Барселоны заглох мотор. Первый буксировочный трос порвался, будто нитка. Второй продержался минуты две. Вытащить двадцатитонный грузовик с заглохшим двигателем из мягкой кладбищенской земли нелегко. Порта с бранью выскочил из кабины, запустил каской в Марке и потребовал толстый стальной трос.
Лебедка на грузовике Барселоны раскрутилась, и Грегор взялся за трос. Порта вышел из себя, увидев, что он в рукавицах.
