Мамонты. «Лейтенантская проза» СВО - Дубров
«НАЗАР, ЕБИТЕ ИХ ТАМ ВСЕХ, ЧТОБЫ, СУКА, НИ ОДНА ТВАРЬ НЕ УШЛА!!! – Кэп не то что орал, а просто ревел в рацию от ярости!
Для всех нас в таком отрыве от Родины он заменял каждому и отца, и мать – и, надо отдать ему должное, делал это от чистого сердца, переживая за каждого, особенно раненого или погибшего, больше, чем за самого себя, так сильно, что я бы не удивился, если бы узнал, что у него на сердце столько рубцов, сколько ребят погибло за все время в его отряде.
«Сейчас, командир! У меня даже резерв уже триста!!! – отвечал Назар.
«Я понял, держитесь, я с Девятым только что беседовал, вы молодцы, Родина гордится вами, надо дожимать их, Серега!!! Им тоже сейчас несладко, они такие же люди, как и все мы, и тоже несут потери, поймите это! Только с противником им повезло гораздо меньше, чем вам! Сейчас Русич возьмет союзников, выдвинется во фланг их, ударит, чтобы резервы сковать!!! – Кэп, как и подобает настоящему боевому командиру, был отличным тактиком и не менее талантливым психологом – и сейчас заставлял свой мозг работать на все возможные и невозможные пределы, чтобы решить возникшие вопросы и как-то помочь своим.
Кадровый офицер-артиллерист, он был из тех, кого система, построенная потомственным оленеводом из Тувы, не смогла переварить и, едва не заработав себе язву, выбросила на гражданку – это была армия нового поколения, четвертого или, может быть, даже пятого, но только на бумагах, в бесконечных учениях (основной целью которых было повальное списание топлива, а не то, что вы подумали) и докладах президенту. Кэп был никудышным офицером армии будущего: он не знал, как сделать ремонт в казарме за счет военнослужащих, а бюджетные деньги пустить в «правильное» русло, построив дачу очередному генералу, не умел должным образом принимать проверки, умасливая лощеных высоких гостей с огромными звездами на погонах, вечеринками в стиле Древнего Рима и так далее.
Так же быстро вернувшись обратно, как будто отлучались за угол справить нужду, а не тащили тяжелораненого, обмякшего от потери сознания здоровяка Саву, Нальчик с Аяксом уже были готовы забирать остальных и уходить наконец-то из этого злополучного дома, во время зачистки которого пошел контакт с занимающими его бородатыми и духи ухитрились выкатить по полу гранату нашим, но вошедший в азарт боя БТР, поддев ее ногой, закинул обратно, не хватило каких-то долей секунды, чтобы граната разорвалась внутри дома, а не на крыльце, но этот момент уже остался в истории.
Следом за ними пробился Тушкан, невысокого роста паренек был из совсем новеньких – и его сразу же определили вторым номером расчета РПГ к Евгену, который на правах более старшего и опытного товарища взял над ним шефство и обучал как родного брата.
Подхватив Евгена, Тушкан с Нальчиком потащили его в тыл, к своим, а доктор, повесив автомат Крапаля себе за спину, приготовился к отходу, прикрывая Аякса, который, произнеся привычную фразу: «Пойдем, братишка!», подхватил Крапаля одной рукой, как будто свой пулемет, и спокойно понес его в дом, который стоял позади и с которого начинали движение сегодня утром; сейчас этот дом больше напоминал временный госпиталь.
На полу с перетянутым жгутом бедром и черным от пороховых газов лицом лежал и стонал Зима, который был совсем плох, его успели оттащить практически сразу, но на входе в дом, в котором он сейчас находился, его догнал духовский РПГ, прилетевший в соседний забор и сразу определивший Зиму в тяжелые, а чуть дальше от прохода в коридоре лежал только что пришедший к нам на помощь Афоня из отделения Дракона, который уже был ранен, едва добравшись к месту боя, над ним хлопотал, перевязывая израильским военным бандажом, Диас, у которого самого из отставленной в сторону правой ноги сочилась кровь.
– Заводил их к нам на позиции, шел первым, они следом, прямо нога в ногу, плотно двигались, только в дом заскочил – между мной и ними взрыв, оба триста, даже сразу и не поняли, что случилось, Афоня еще по инерции пару метров пробежал! – объяснял Назар доктору, который с удивлением смотрел на открывшуюся картину: раненых уже было столько, что просто голова кругом шла. Доктор быстро сориентировался в своей полевой медицинской сумке, постарался по максимуму стабилизировать тяжелого Зиму и, обезболив Афоню, дал добро на их эвакуацию.
Парни принялись оттягивать раненых в тыл, передавая их дальше по плечу эвакуации для отправки в госпиталь к Отцу на пикапе, уже который штурм заменявшем им скорую помощь. Чип с Метаном только и успевали, что подвозить БК и забирать раненых, в какой-то момент это даже казалось символичным: БК был своего рода топливом для того, чтобы пламя войны не затухало и разгоралось еще сильнее, а раненые бойцы – как побочный эффект такой суровой деятельности, но что поделать, на войне как на войне, и выживает здесь сильнейший – во всех смыслах.
Леня, так звали Чипа, был родом из Красноярска и в свое время успел отсидеть за экстремизм, когда это еще не было мейнстримом, после чего в современной России все дороги перед ним сразу же стали закрыты, хотя ничего сверхъестественного он не желал, не был каким-то убежденным сторонником Третьего рейха и нацизма, а просто боролся с незаконной миграцией и всеми теми бедами, которые она несла в русские земли. Все дороги… Кроме одной – в компании всегда ценили парней с характером, необычным ярким прошлым и личной ненавистью к охуевшим зверькам, поэтому его сразу приняли с распростертыми объятиями в ряды конторы. В один день с ним пришел и его родной брат Дэйл. После осуждения брата по 282-й статье для Дэйла дорога на любую приличную работу, а тем более ассоциированную с госслужбой, была навсегда закрыта – и он, не думая, пошел за старшим братом. Они всегда держались вместе и перепробовали не одну воинскую специальность в конторе, в каждой добиваясь успехов, даже с нуля освоили танк! Успешно отработав на нем боевую командировку. С первых дней в компании они прошли все боевые командировки, включая штурм Пальмиры, и в боях за поля Шаир получили тяжелые ранения – Чип, работая из «Утеса», получил пулю в плечо от снайпера, а Дэйл – тяжелое осколочное ранение в голову, и ушли на долгий больничный вплоть до захода в Ливию.
Назар сильно переживал, хотя тщательно скрывал это, всем своим видом выражая непоколебимую уверенность в нашей победе, и подавал всем остальным пример мужества и спокойствия, он был нашим непосредственным командиром, и судьба каждого
