Владимир Возовиков - Особое задание
Одурманенные фашистской пропагандой, иные люди верят, что русские беспощадно расправляются с мирным населением, на дорогах много беженцев. Возвращаются в свои города и деревни с опущенными глазами. На лицах – испуг, подобострастие, недоверие и удивление. Ещё бы! Гитлеровская пропаганда каждый день трубила им в уши, что русские на последнем издыхании, что у них остались считанные танки, пушки и самолеты – стоит их, мол, добить последним усилием – и снова двинемся на Москву. А тут такая силища танков, артиллерии, автомашин прёт по дорогам, какая им и не снилась. Опять же фашистская пропаганда дни и ночи орала, что русские вырежут всех от мала до велика, сровняют Германию с землей, – а русские никого из мирных жителей и пальцем не трогают, в занятых городах и деревнях – порядок и спокойствие, с первых часов налаживается мирная жизнь.
Видимо, правда о нашем солдате стала опережать советские войска. Чем дальше продвигаемся, тем реже встречаются брошенные дома и хутора, тем быстрее выкидываются белые флаги из окон при появлении наших передовых подразделений. Вражеские солдаты, за спиной которых не стоят эсэсовские команды, как правило, сдаются легко, особенно пожилые фольксштурмисты. Но встречаются и озлобленные упорные группы. Наши бойцы уже знают – тут либо прорываются на Запад отъявленные головорезы-фанатики, либо фашистские чины, запятнавшие себя кровавыми преступлениями против своего народа и народов стран, бывших под оккупацией. Спуску таким командам мы не даем…
Снова и снова изумляют меня великодушие и гуманность наших солдат и командиров. Вчера видел своими глазами, как зенитчики кормили оголодавших ребятишек какой-то непутевой беженки. Подозвали и мать, побранили: куда, мол, с тремя малолетками побежала, дуреха? Однако и ей сунули хлеб. Стоит, утирает слезы… Как знать, может быть, муж у нее фашистский негодяй, оттого и побежала? Но дети за преступления отцов не отвечают. Они за них расплачиваются. Сейчас вся Германия расплачивается за дела Гитлера и его банды…
В городских боях танкистам нелегко. Особенно досаждают фаустники. Иногда гитлеровцы с приближением наших войск заранее раскладывают фаустпатроны в укромных местах на путях вероятного движения советских танков – на чердаках, у подвальных окон, в пустых квартирах. Солдаты и фольксштурмисты, обученные владению этим оружием, хорошо знают такие места, во время боя им не надо таскать фаустпатроны с собой, они пробираются в нужную точку, находят оружие и стреляют. Улицы здесь тесные, кривые, попасть в танк с двадцати метров не составляет большого труда. Поэтому в городских боях впереди действуют автоматчики, уничтожая истребителей танков, а танкисты поддерживают их своим огнем. Нередко автоматчики едут прямо на танковой броне, высматривая, не появится ли где-нибудь фаустник. Однако уберечься не всегда удается, и танкисты на фаустников злы.
Но вот по дороге в штаб бригады встречаю знакомого сержанта. Ведет двух подростков, на обоих болтаются шинели фольксштурма, словно на огородных пугалах. «Что за вояки? – спрашиваю. – Где таких раскопал?» А он мне: «В подвале наши ребята их застукали. Пытались из фаустпатрона по стоящему танку садануть. И ведь могли сжечь машину, стервецы, если бы не автоматчики». Гляжу на обоих зареванных «солдат фюрера», и злоба меня разбирает. Нет, не на этих мальчишек, одураченных взрослым мерзавцем. Вот ещё за что придется ответить всей гитлеровской своре – за этих детей, за их искалеченные души, изувеченные тела, оборванные жизни. Не всем везет так, как этим двоим. В бою снаряд и пуля не разбирают, кто на пути. Спрашиваю: «Куда их теперь?» Смеется: «Да куда ж еще? Домой. Они признались, что из местных. Командир и приказал: отвести по адресу, сдать под расписку родителям или соседям. Да велеть, чтоб своей рукой выпороли за дурость».
Берлин в стальном кольце наших войск, враг окружен в собственном логове, его дни или даже часы сочтены! Ночами над Берлином – зарево пожаров, гул гигантской битвы слышен за десятки километров. Канун Первомая, с часу на час ждем вести о падении столицы фашистского рейха, но и на участке нашего корпуса, южнее Берлина, разгорелось жесточайшее сражение. С северо-востока рвутся на Запад осатаневшие гитлеровские части, а с юго-запада на корпус навалилась целая армия. Пленные сообщают, что это 12-я армия генерала Венка, которую Гитлер самолично вызвал на помощь войскам, осажденным в Берлине. Гвардейцы наши дерутся насмерть. Кажется, каждый в корпусе понимает, что нам выпало выбить из рук Гитлера последний козырь в сражении за Берлин, а может быть, и во всей войне. Не пройти генералу Венку в Берлин, не спасти фашистскому фюреру свою шкуру!…
Сегодня возил пакет в штаб моей бывшей 12-й гвардейской бригады. Кажется, на её долю выпало самое тяжелое испытание в этот день. В районе города Беелитц, где занимала она позиции, войска генерала Венка были остановлены, но на уставших от непрерывных боев гвардейцев бригады обрушились тысячи осатаневших фашистов, прорывающихся со стороны Берлина с танками, артиллерией, штурмовыми орудиями. В этот день, наверное, не было в бригаде человека, который не стрелял бы по врагам. Шоферы, связисты, писаря, даже повара сражались в боевых порядках. Я видел, как на окраине Беелитца «катюши» реактивного дивизиона бригады прямой наводкой, почти в упор, сметали своим огнем подошедших вплотную к городу фашистов, как буквально по головам врагов ходили на бреющем вызванные на помощь штурмовики – только так они могли работать, не задевая своих…
Недолго довелось мне воевать в 55-м гвардейском танковом полку этой бригады, но сердце мое переполнялось гордостью, когда слышал, с каким восхищением и благодарностью говорили мотострелки о танкистах этого полка. Они бесстрашно вырывались за передний край своей обороны, расстреливали и давили гитлеровцев, останавливая их атаки. Это настоящая гвардия! Победа рядом, сейчас каждому особенно хочется дожить до неё, но никто не щадит себя в бою…
Сегодня снова услышал о славных делах моего бывшего сослуживца по 55-му гвардейскому танковому – старшего лейтенанта Александра Филимонова. В предшествующих боях на берлинском направлении его рота прославилась дерзкими прорывами и отчаянными рейдами по тылам врага. И вот снова рота совершила настоящий подвиг.
Используя скрытые подходы к городу вдоль шоссе, гитлеровцы крупными силами при поддержке десятка тяжелых штурмовых орудий навалились на оборонявшийся здесь батальон бригады. Обстановка создалась критическая, наши бойцы начали отходить, тогда командир бригады полковник Борисенко перебросил сюда роту Филимонова, только что вышедшую из ожесточенного боя. Филимонов приказал танкистам занять исходную позицию для контратаки, а сам бросился в цепь отходящих мотострелков на фланге батальона, остановил их, сообщил, что подошли танки, они не кинут батальон в беде. Ободренные бойцы снова залегли, встречая атакующего врага яростным огнем и уже не боясь ни за открытый фланг, который обтекали фашисты, ни приближения десяти бронированных крестатых машин.
Филимонов быстро условился с комбатом о взаимодействии и, прикрываясь окраинными городскими постройками, умело вывел свои танки во фланг врага. «Фердинанды» вместе с пехотой уже готовы были ворваться на позиции батальона, когда от меткого огня наших танкистов с фланга запылало сразу несколько фашистских машин. Враг пришел в замешательство, штурмовые орудия его развернулись и открыли ответный огонь, однако гвардейцы Филимонова, используя маневренность тридцатьчетверок, снова обошли врага и нанесли новый жестокий удар. Через несколько минут боя у окраины города пылало восемь «фердинандов», лишь два штурмовых орудия успели ускользнуть в лес. И тогда танкисты стремительно обрушились на вражескую пехоту. Боевые порядки гитлеровцев смешались от вида несущихся на них грозных советских машин. Поднялись в атаку и наши мотострелки. Фашисты начали разбегаться, многие бросали оружие и сдавались в плен.
Жаль, не было у меня лишней минуты заскочить в полк, хотя бы пожать руки боевым товарищам, поздравить с успехом. Честно сказать, я им сегодня завидую и очень жалею, что меня не было с ними в этом бою.
Пора собираться, сегодня в ночь предстоит ещё одно задание. Бои пока не закончены, но у меня – да, видно, не только у меня одного – такое предчувствие, что это последнее большое сражение войны…
– Мне бы хотелось только добавить, – сказал Александр Павлович Рязанский, закрыв последнюю тетрадь, – что уже на следующий день остатки немецко-фашистских войск, разгромленных нашим корпусом в районе Беелитц – Цаухвитц, начали сотнями и тысячами сдаваться в плен. Армии генерала Венка прорваться в Берлин так и не удалось. Последнюю попытку уйти на Запад уцелевшие фашистские части предприняли второго мая, но и они вынуждены были сложить оружие. Всего на участке корпуса было взято в плен свыше двадцати тысяч человек. Тогда же, второго мая вечером, мы получили из штаба армии сообщение: «Берлин взят нашими войсками. Над рейхстагом развевается Красное знамя».
