Владимир Возовиков - Особое задание
И ты, парторг Песцов, останешься с нами. Эта листовка – наше и твоё оружие, направленное на врага, а такое оружие не выпадает из человеческих рук.
«Я не прощаюсь с тобой, Назип»Гвардии лейтенант Назип Хазипов представлен командованием корпуса к присвоению звания Героя Советского Союза. Тот самый Назип, который был командиром машины на танке комбрига 24-й гвардейской танковой полковника Рязанцева и с которым мы впервые познакомились перед боем под Чигирином на КП нашей бригады. Потом мы встречались ещё несколько раз, пока он не был назначен командиром танкового взвода, и парень этот нравился мне всё больше. К званию Героя Назип Хазипов представлен посмертно…
Считаю своим долгом записать о нём всё, что узнал.
Это нужно мне самому. Не знаю почему, но мне это нужно! Может быть, потому, что в том расстрелянном танке, где нашли его, мог оказаться я. Ведь мы прибыли в корпус почти одновременно, и оба начинали командирами боевых машин…
Назип был родом из Башкирии. Высокий, с волевым лицом и смелым взглядом, он сразу располагал к себе – это я запомнил по первой встрече. Располагал не только внешностью, но и тем, как умел замечать достоинства товарищей, как искренне радовался их боевым успехам. О себе Назип почти никогда не говорил, зато я до сих пор помню его оживленное лицо и блестящие глаза, когда он увлеченно рассказывал о боевом успехе танкистов старшего лейтенанта Иксара, разбивших в одном бою четыре «тигра» и не потерявших ни одной своей машины. И потом всякий раз, когда мы встречались, он непременно заводил разговор о достоинствах танкистов своего экипажа, откровенно гордился и другими сослуживцами. Слушая его, думалось, что служить Назипу посчастливилось в лучшем на свете взводе, лучшей роте и части. А между тем, поскольку сам танкист, я замечал, что члены экипажа, мало сказать, уважают своего командира, но, пожалуй, и побаиваются. Значит, спрашивать умел, как у нас говорят, на всю катушку. Не случайно, конечно, комсомольцы роты очень скоро избрали Хазипова своим вожаком.
Он отличился в первом же бою у станции Знаменка – первым своим выстрелом на войне сжег «фердинанд». Во втором бою его экипаж записал на свой счет вторую боевую машину врага. Весь экипаж тогда был награжден, Назип получил орден Красного Знамени. Что и говорить, награда, почетная даже для бывалого фронтовика, а ведь Назип только начинал фронтовую службу. Комбриг недаром назначил его командиром своего танка, потом доверил ему взвод. И взводом он командовал не хуже более опытных офицеров. Впрочем, я уже заметил, что на войне опыт зависит не столько от продолжительности службы, сколько от характера боев, через которые ты прошел. Бывает, и одного достаточно, чтобы стать настоящим фронтовиком, без всяких оговорок…
Шел бой за немецкую деревню Бладен. Впереди атакующих мотострелков танки взвода Хазипова ворвались на окраину селения. Две фашистские пушки, открывшие огонь по советским танкистам, были уничтожены двумя выстрелами командирского танка. Из засады ударил закопанный в землю вражеский танк, но наводчик его промахнулся, и этот промах оказался роковым. Ответным выстрелом лейтенант Хазипов превратил машину врага в пылающий факел. Гитлеровцы пришли в замешательство, и этим немедленно воспользовались наши бойцы: в Бладен ворвались другие танки батальона, за ними – мотострелки.
Пока автоматчики очищали село, первый танковый батальон бригады устремился вперед, к высоте, прикрывающей другой населенный пункт. Высота оказалась сильно укрепленной, но танкистов это не остановило. Взвод лейтенанта Хазипова обошел высоту с фланга, и снова на ней от меткого выстрела лейтенанта вспыхнул чадящий факел – запылала вражеская самоходка. Танк командира взвода ворвался на позиции гитлеровцев и начал утюжить траншеи, давить пулеметные гнезда, расстреливать из пулеметов разбегающихся врагов. Целая рота фашистов со средствами усиления была разгромлена в несколько минут. Однако взвод оторвался от батальона и теперь состоял лишь из одного танка. Второй застыл поблизости с пробитой броней.
Экипажу Хазипова предстояло в одиночку удерживать высоту до подхода своих танков и мотострелков, а враг не заставил себя ждать. Два «тигра» одновременно появились впереди – видимо, они спешили на помощь своей обороняющейся роте, но опоздали. Хазипов тотчас взял ближнего на прицел, и бронебойный снаряд поставил смертную точку ещё на одном крестоносном гаде – «тигр» окутался дымом и ткнулся в землю стволом своей пушки. Но почти одновременно тридцатьчетверка содрогнулась от оглушительного удара. На сей раз второй «тигр» опередил Назипа.
Лейтенант был ранен, но быстро пришел в себя, окликнул товарищей Отозвался лишь старшина Коловертных. Его тоже зацепило осколком, однако он ещё мог действовать. Танк наполнялся едким дымом, и Хазипов со старшиной начали вытаскивать из машины тяжело раненных товарищей. Отнеся обоих в ближайшее укрытие, лейтенант и старшина бросились ко второй машине, из которой доносились стоны. Вытащив раненых танкистов и оказав им первую помощь, они, к радости своей, убедились, что эта тридцатьчетверка вполне боеспособна. Едва ли враг легко расстанется с господствующей высотой. А если второй «тигр» где-то затаился – он не иначе как поджидает подкрепление.
Старшина Колозертных сел за рычаги, лейтенант Хазипов – к прицелу. Теперь отступить с высоты они не могли ни при каких обстоятельствах – ведь под их защитой находились беспомощные товарищи.
И бой вскоре загремел с новой силой. Теперь атаку вражеской пехоты на высоту поддерживали штурмовые орудия. Одно из них скоро удалось подбить лейтенанту, но, пока экипаж вел бой с самоходками, фашистскому фаустнику удалось подобраться к нашей тридцатьчетверке на верный выстрел. Танк был подбит, механик-водитель снова ранен. Хазипов приказал ему покинуть машину. В танке старшина не годился даже заряжающим, а с автоматом он мог ещё управляться и таким образом оберегать от новых фаустников и беспомощных друзей, и лейтенанта в машине.
Хазипов продолжал бой в одиночку. Враг отчетливо видел неподвижную тридцатьчетверку, видел, как при ударах пушечных болванок летят искры от её брони, но советский танк казался заговоренным. Почти на каждый выстрел противника он отвечал выстрелом, заставляя штурмовые орудия врага держаться на почтительной дистанции, и успевал послать осколочный гостинец вражеской пехоте. Потом пушка тридцатьчетверки смолкла. Враги осмелели, приблизились к неподвижной машине, но их смёл на землю пулеметный ливень. Несколько раз поднимались они в атаку, и снова пулеметный огонь прижимал их к земле. Видимо, фашистские самоходчики поняли, что в советском танке кончились снаряды, и вслед за своей пехотой приблизились к высоте.
В бой уже вступили подошедшие наши танки, когда от нового прямого попадания в подбитую машину пулемет отважного лейтенанта замолк.
Суровое зрелище предстало глазам наших воинов на высоте. Иссеченный сталью, в нескольких местах пробитый, танк как бы указывал в сторону врага пустым стволом своей пушки. Вокруг лежали трупы шестидесяти гитлеровцев, а перед высотой догорала третья фашистская самоходка.
Я видел этот последний танк Назипа, он останется в памяти моей до конца дней. Вот таким я поставил бы его на мраморный пьедестал как самый убедительный памятник солдатскому мужеству.
Я не прощаюсь с тобой, Назип, – ты тоже идешь с нами, теперь уже прямо на Берлин[2].
«Это настоящая гвардия!»Всё ближе Берлин. Сады уже в белой кипени, на наших лицах – дыхание весны и близкой победы, а бои всё ожесточеннее. Во всяком случае – у нас, на Восточном фронте. Говорят, на Западе союзники идут чуть ли не торжественным маршем Битые нами фашистские генералы, уже понимая, что война проиграна, и, может быть, боясь снова попасть на Восточный фронт, сдают без боя целые города и районы, полки и дивизии без выстрела складывают оружие, а нам приходится каждый новый рубеж брать ожесточенным штурмом, за иную деревню или городок развертываются целые сражения. Расколотые нашими танковыми клиньями, вражеские соединения стремятся во что бы то ни стало прорваться на запад, всюду в нашем тылу появились «блуждающие котлы». Даже в штабе корпуса спим в обнимку с оружием, бригады нередко дерутся на два фронта – атакуя врага перед собой и одновременно отбиваясь с тыла от таких вот «блуждающих котлов». Тыловики, штабисты, бойцы подразделений охраны сражаются, как на переднем крае, причем нередко доходит до рукопашных. Дороги опасны. На связь с бригадами ездим, держа пальцы на спусковом крючке автоматов: окруженные гитлеровцы прорываются на запад не только большими массами, но и группками. Пленные говорят: Гитлер приказал обороняться на Восточном фронте до последнего солдата. Если б только солдата! В подразделения фольксштурма эсэсовцы загоняют шестидесятилетних стариков и четырнадцатилетних мальчишек. Похоже, гитлеровской клике хочется вместе с собой утащить в могилу всю Германию. Зверье!…
