Владимир Пашинин - Герои среди нас(сборник)

И в бою, и в славе он остается с товарищами, стоит с ними в одном строю.

А. КУЛАКОВ,

Говорят, что стиль руководящего работника и даже его характер легко определить по атмосфере в его приемной. В здании Комитета по физической культуре и спорту БССР я увидел несколько дверей с табличкой "Приемная". Но чьи они, указано не было, и я вошел наугад.

- Ливенцева? - спросила девушка-секретарь и показала на дверь, не осведомившись, кто я такой и какое у меня к председателю комитета дело.

Я попал в небольшой кабинет, просто обставленный. Не было в нем ни стеклянных шкафов с призами, ни кубков, ни вымпелов. И я невольно вспомнил другие кабинеты, в которых мне случалось бывать. Люди, сидевшие в них, управляли развитием спорта в масштабах куда меньше республики, но приемные их были похожи на зал ожидания, а кабинеты - на выставку спортивной славы, но не на рабочее место.

Герой Советского Союза Ливенцев - председатель Комитета по физкультуре и спорту Белоруссии, депутат Верховного Совета БССР, кандидат в члены ЦК КПБ. Но, как я сам наблюдал и слышал от давно знающих его людей, совершенно не подчеркивает своего положения. Он прост в общении, в манерах, в одежде. Просты и порядки в его кабинете. Но во всем, что касается дела - любой мелочи, - он строг и требователен в равной степени к себе и к другим. Отсюда, конечно, и авторитет. Когда у Ливенцева назначено совещание, никто не рискует опоздать хоть на минуту.

Заместитель Ливенцева Герман Бокун говорит:

- Мы даже не спорим между собой. Не получается! У нас в комитете вообще принято советоваться друг с другом. Вы же видите, какая у нас товарищеская атмосфера.

И правда, ее чувствуешь сразу. Я подолгу бывал в кабинете у Виктора Ильича, и меня всегда подкупала та непринужденность, я бы сказал даже веселость, с какой обсуждаются здесь дела. Не замечаешь, как проникаешься интересом к ним, хотя за несколько минут до этого они тебя совершенно не волновали. Ну, например, такие, как колхозная спартакиада республики, которую решено провести в отдаленном и еще совсем недавно отсталом колхозе в глубине вековых Пинских болот.

Уже вскоре задаешь себе вопрос: "Но ведь для чего-то так нужно?" - и начинаешь понимать, что это - здорово, это очень хорошо, когда из крупных центров соревнования передвигают на периферию.

Что-то от спокойной, я бы сказал смелой, лаконичности бывалых людей, привыкших с улыбкой встречать любое трудное дело, незримо присутствует в кабинете… И тогда, наконец, пристальнее приглядываешься к самому председателю, стараясь представить его в иной обстановке. А что этот человек немало повидал на своем веку - это чувствуется сразу, с одного взгляда.

Журналист, ехавший однажды вместе с Ливенцевым по спортивным делам в Бобруйск, рассказывает, что в пути, на станциях, Ливенцева часто узнавали. Подходили вдруг бабки, рабочие-путейцы:

- Виктор! Виктор!

Да, лет 25 назад его по отчеству не называли. Тогда он был молодым парнем, хотя и командовал 1-й Бобруйской партизанской бригадой, которая еще в тяжелое время фашистской оккупации восстановила в здешних местах Советскую власть.

…Первый день войны политрук минометной роты Виктор Ливенцев встретил на границе, западнее Гродно. Армия отступала… В непрерывных боях шел на восток молодой командир - только не впереди - сзади своего подразделения. Прикрывал отход тяжело нагруженных бойцов.

Но таял запас мин, кончались патроны, и уже по лесным дорогам обгоняли маленький отряд танки и мотопехота врага…

- Товарищ политрук, мы же вернемся сюда?

- Крови много будет. Но верно и то, что мы сюда вернемся!

В одном из боев подразделение было рассеяно. Больной, истощенный Ливенцев добрался до Бобруйска. Город был уже оккупирован. Друзей - никого. Куда же идти дальше? Что ждет впереди? Кругом - разрушенные и окуренные пожаром дома, оторванные телеграфные провода, поваленные заборы. Страшная картина поверженного города.

Поверженного? Он останется в этом городе! Нет, не затем, чтобы переждать лихую годину. Чтобы здесь, на белорусской земле, бить ненавистного врага!

Не имея ни связей, ни пристанища, Ливенцев начал с первых же дней приглядываться к таким же, как сам, невесть откуда оказавшимся здесь людям, под гражданской наружностью которых угадывалась военная "косточка". И вскоре в Бобруйске начала действовать подпольная диверсионная группа. На первых порах, чтобы легализировать свое положение, Ливенцев с друзьями поступил на работу в мастерскую, где изготавливали… гробы по заказу немецких госпиталей.

Да, это было символично для будущего пути боевой группы "гробовщиков". Их миссия, простых советских бойцов, была загнать в гроб, похоронить фашизм.

Так в Бобруйске стала налаживаться сеть подпольного движения. Его руководители получили указания ЦК КП(б)Б о всенародной партизанской войне в тылу врага. А чтобы она была действеннее, чтобы враг не знал покоя где бы он ни оказался, было решено выводить подпольщиков, в первую очередь военнослужащих, в леса. Ливенцев был одним из тех, кто отвечал за проведение самого рискованного участка этой операции - отправки за черту города первых 400 подпольщиков.

Это было очень трудно. Все дороги контролировались оккупантами. У каждого входящего в город и выходящего из него проверялись документы, требовалось особое разрешение комендатуры.

И все же нужные люди благополучно оказались в лесу. Партизанский отряд был создан. Поначалу в его распоряжении было всего-навсего 14 винтовок и десяток пистолетов. Но главным оружием народных мстителей была сейчас ненависть к фашистским захватчикам.

С каждым днем рос отряд. Приходили в него юноши, которые только начинали свой боевой путь, приходили и седобородые мужчины, бойцы и партизаны еще гражданской войны. И вот что любопытно: все они, даже военные, по званию и возрасту куда старше Ливенцева, вдруг сразу признали командиром 22-летнего политрука.

В партизанском отряде ценят людей не по прежним заслугам, а по проявленному сейчас - в этой конкретной обстановке - умению. Умелым, спокойным, глубоко чувствующим нужды людей зарекомендовал себя Ливенцев, и ему поверили: с таким командиром не пропадешь! Партийное собрание отряда утвердило его в новой должности. Протокола не вели. Но вскоре протокол появился. Вот выписка из него.

"В связи с тем, что Кличевский район полностью освобожден от немецко-фашистских захватчиков, в районе уничтожены немецкие органы власти и район находится под контролем партизанских отрядов, считать Советскую власть в районе восстановленной".

Дата: 1942 год.

В Минске я побывал в Музее Великой Отечественной войны. О боевых делах народных мстителей свидетельствуют уникальные экспонаты. Я смотрю на потемневший от времени рельсовый путь, разорванный партизанской миной. А рядом на стенде - экземпляр газеты "Бобруйский партизан". Корреспонденция "Вечер накануне Нового года" рассказывает, как отряд встретил 1943 год - взорвал и уничтожил военный эшелон врага. Отрядом командовал Ливенцев.

Виктор Ильич охотно вспоминает то время. Он занимательный рассказчик. Одна беда - рассказывает он о чем угодно, только не о себе. О партизанских буднях, о забавных и поучительных случаях. Но о боевых событиях, в которых он - главное лицо, ни слова. Даже в его объемистой книге "Партизанский край" повествование от первого лица заканчивается на периоде подполья. С того момента, как он осенью 1941 года стал командиром партизанского отряда, вы почти не встретите местоимения "я". Вот, например, описание боя:

"- Немцы с тыла!

Не успели мы принять боевой порядок, как послышались новые грозные предупреждения:

- Немцы справа!

- Немцы слева!

Завязался жестокий бой. Молодой пулеметчик Иван Сысковец кидался то в одну, то в другую сторону и с двадцатиметровой дистанции нещадно сек озверевших гитлеровцев. Когда же у партизан кончились патроны и захлебнулся пулемет, каратели бросились на пригорок. Началась рукопашная… Сысковца, который отбивался пулеметом, убили. Все смешалось и закружилось… Стреляли в упор. Каждому партизану было ясно, что сейчас решается судьба основного ядра отряда, и это придавало нам силы и упорства. Наконец немцы не выдержали натиска, дрогнули. Бойцы с криками "За Родину!" пробились сквозь вражеские ряды".

Командовал бойцами Ливенцев. Но об этом - ни слова.

Во второй половине 1943 года партизанские силы Белоруссии перешли к широким наступательным действиям. Партизанская бригада, которой командовал Ливенцев, повела наступление на Бобруйск. На подступах к городу она слилась с регулярными частями Советской Армии. Ливенцев вернулся на тот самый рубеж, где три года назад, прикрывая отступление своего подразделения, сказал бойцу: "Мы вернемся!".