Павел Федоров - В Августовских лесах
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В приемную секретаря райкома партии вошла рослая разрумянившаяся на морозе девушка в новой черной шубейке, отороченной серым барашковым мехом. Оправив на голове оренбургский платок из козьего пуха, она по-хозяйски оглядела просторную с широким окном комнату и поставила к кафельной печке объемистый чемодан.
— Вы откуда, товарищ? — спросила миловидная секретарша.
— С Кубани, — расстегивая шубейку, просто ответила девушка.
Достав из кармана синей жакетки ключик, она быстро отперла чемодан, взяла лежавшую сверху сумку. Секретарша успела заметить, что в чемодане, под какими-то свертками, лежали пучки колосьев с длинными, торчащими в разные стороны усами. "Новый агроном", — подумала секретарша и сказала:
— Вам, наверное, нужно обратиться в райзо…
— Нет! Мне нужно именно сюда, — ответила девушка и протянула секретарше какой-то документ.
Это было удостоверение, в котором сообщалось, что "бригадир колхоза "Червонный маяк" Варвара Христофоровна Руденко командируется в Гродненскую область для изучения состояния сельского хозяйства и обмена опытом своей работы".
— Вот по этому делу мне и нужен секретарь партийного комитета, звонким певучим голосом сказала Варвара Руденко. — Прошу доложить, да побыстрее, а то время идет зря. Меня люди ждут…
Секретарь райкома Сергей Иванович Викторов, услышав громкий разговор в приемной, встал из-за стола и открыл дверь. Увидев девушку и стоявший на полу чемодан, спросил:
— Вы ко мне? — Сергей Иванович по одежде определил, что девушка приехала из дальних краев. Приветливо улыбнувшись, он пригласил: Проходите!
— Значит, вы и есть секретарь райкома? — густо краснея, спросила Варя, входя в кабинет следом за Викторовым.
— Совершенно верно…
— Бригадир колхоза "Червонный маяк" Варвара Руденко! С Кубани! бойко сказала Варя.
— Варвара Руденко! — Сергей Иванович круто повернулся. — Погодите, погодите!… — Вглядываясь в ее лицо, в синие большие глаза, Викторов продолжал: — Так я же вас знаю!
— Откуда вы меня знаете?
— Примерно два месяца назад о вас "Комсомольская правда" писала и напечатала ваш портрет. Правильно?
— Правильно. Я самая… Вот до вас приехала, — смущаясь, ответила Варя.
— Вот уж не ожидал такой гостьи! Очень рад, товарищ Руденко. Садитесь.
— Спасибо! — Варя присела на стул и подала свои документы.
Пробежав глазами удостоверение, Викторов сказал:
— Отлично, Варвара Христофоровна! Только вот срок-то у вас очень мал, а район у нас большой. Колхозы мы только что начали создавать. Изучать здесь надо много… А поделиться с нами опытом — это правильно. Непременно расскажите здешним крестьянам, как добились такого урожая. А почему вы выбрали именно наш район?… В обкоме партии были?
— Нет, прямо с поезда сюда… На военной машине, — ответила Варя.
— Почему же вы решили все-таки поехать к нам, Варвара Христофоровна?…
Повинуясь внезапному чувству откровенности, Варя посмотрела на Викторова и просто сказала:
— Так и быть, я вам все поясню. Мне позарез нужно попасть на границу, — опустив глаза, проговорила Варя.
— А зачем вам это нужно?
— Тут где-то недалечко на заставе служит один человек, — не глядя на Викторова, медленно и застенчиво сказала Варя. — Мне его дюже повидать хочется…
— А как фамилия того человека? — заинтересованно спросил Викторов.
— Сорока… Игнат Максимович.
— Знаю такого.
— Ой! Знаете? — воскликнула Варя.
— Я всех должен знать… Так чем же вас заинтересовал Игнат Сорока?
— Все скажу начистоту… Когда меня вместе с другими колхозниками направили сюда поделиться опытом, я очень обрадовалась. А этот самый Игнат… мне всю душу издергал. Все время писал такие расчудесные письма, всей бригадой читали и за него, дурня, радовались. Зараз стал писать только открыточки на восемь строчек, и ни якой души не открывает, и всю нашу любовь як ножом обрезал… До этого писал мне, что белорусские дивчины с наших бойцов очей не сводят, что есть у них там учительница Александра Григорьевна и все с ними по арифметике занимается… Вот поеду, думаю, побачу эту арифметику…
Варя высказала все, что было у нее на душе. Викторов, добродушно улыбаясь, с любопытством смотрел на кубанскую девушку, которая сейчас сидела перед ним, смущенная и взволнованная.
— А вы напрасно волнуетесь! — с подкупающей простотой сказал Сергей Иванович. — Все будет хорошо. Вы подождите немного в приемной. Сейчас все выясню и помогу вам проехать на заставу.
Варя встала и вышла из кабинета.
Викторов снял телефонную трубку и соединился с заставой. В канцелярии заставы находился Шарипов.
— Так как же, Александр? — спросил его в конце разговора секретарь райкома. — Это, брат, приехала такая бригадирша, что, честное слово, сам бы женился… Привезла целый чемодан колосьев, будет крестьянам показывать. Я думаю, что надо устроить ее в Гусарском. А Сороке дайте отпуск. Пусть встретятся, поговорят. И вообще поинтересуйтесь, чем он ее разобидел. А устроиться, думаю, можно у Франчишки и Осипа. Люди они хорошие…
Вызвав машину, Сергей Иванович поехал с Варей в Гусарское. Варю поместили у Франчишки Игнатьевны. Та приняла гостью с радостью и, как обычно, начала суетиться и хлопотать. Притащив жиденький, с тонкими стеблями сноп ржаной соломы, стала разжигать печь.
Варя знала от Викторова, что колхоза в селе нет и народ здесь живет всяк по-своему. Заговорив с хозяйкой, Варя спросила ее об урожае, хотя уже по соломе определила, что рожь была слабенькая.
— Нынче еще добрый был урожай, — ответила Франчишка, — а вот те годы, при панской власти, нечего было жать.
— Почему же плохо хлеб родился? — спросила Варя.
— А где было взять навозу, коли нет скотины? В этом году есть корова, и тот человек, что тебя привез, какой-то штуки дал, на собрании объяснил, как нужно землю этим порошком посыпать. Вот хлеб лучше и уродился. При панах мы про это и не знали.
— Про удобрения не знали? — поднимаясь со скамьи, спросила Варя. Открыв чемодан, она положила на стол пучок колосьев. Ей не терпелось показать свою пшеницу. — А вот такую пшеницу видели, тетя?
Варя потрясла перед обомлевшей Франчишкой Игнатьевной тяжелыми золотистыми колосьями кубанской пшеницы.
— Езус-Мария! Осип Петрович! — крикнула франчишка. — Иди сюда и посмотри, что эта дивчина показывает!
— Эге! — восторженно прищелкнул языком Осип Петрович. — Где ж она, голубка, уродилась? Я такой даже в Пруссии не видал!
— Это в нашем кубанском колхозе растет, в моей бригаде, — ответила Варя не без гордости.
— Сколько же пудов дает десятина?
— Сто шестьдесят.
Осип Петрович недоверчиво посмотрел на гостью и, выдернув из пучка колосок, спросил:
— Можно один размолотить?
Осип Петрович размял на ладони колос и, сосчитав зерна, ахнул. Не поверил, сосчитал второй раз и покачал головой:
— Сколько же у вас хлеба? Ваша семья сколько получила такого хлеба?
— Мы работаем трое: мама, братишка и я. У нас тысяча двести трудодней. Получили по четыре килограмма, вот и считайте! Да еще получаем подсолнух, горох, картофель, яблоки…
Варя рассказала, как они живут и работают в колхозе, что покупают, как веселятся…
Тем временем Шарипов вызвал Игната Сороку и сказал ему, что он должен побывать у Осипа Петровича и узнать, не может ли Осип прийти на заставу поплотничать…
Несколько удивленный этой срочной командировкой в село и скрытой улыбкой политрука, Игнат спросил:
— Других поручений не будет, товарищ политрук?
— Нет, это все. Да вы поторопитесь в Гусарское, ночь наступает, сказал Шарипов, сдерживая улыбку.
Игнат быстро зашагал к селу. Широкое поле и в сторонке от него лес застилались сумерками. С неба лукаво подмигивали звезды, разбросанные по необъятному горизонту. Щеки холодил легкий декабрьский морозец. От быстрой ходьбы Игнат запыхался и, подходя к хате Августиновичей, остановился, чтобы отдышаться.
В доме Франчишки Игнатьевны горел огонек. Хозяйка сидела у стола напротив гостьи и, не замечая ее рассеянности, спрашивала:
— Догадываюсь я, что ты сюда колхоз гарнизовать приехала. Ну что ж, гуртом работать веселее. Только народ у нас здесь к этому еще не привычный, своего счастья под носом не чует. Растревожила ты сегодня моего Осипа. Начинай, красавица моя! Расскажи про ваше житье нашим крестьянам, я тебе помогать буду… А чего ты все в окошко да на дверь смотришь? Ожидаешь, что ли, кого? — подметив беспокойство Вари, спросила Франчишка.
— Жду одного человека, бабуся… — поднявшись со скамьи, ответила Варя.
Ее неясная тревога и волнение нарастали и усиливались.
— Кого ж ты ждешь-то? — спросила Франчишка, загораясь любопытством.
