Александр Насибов - Возмездие
Акула скрылась.
Он вновь увидел ее, когда всплыл.
Она была на поверхности, но держалась в отдалении. Надолго ли?
Надо плыть. Пусть акула, пусть сотня акул вокруг — он все равно должен плыть на юг, строго на юг!
Теперь движения его медленны. Он плывет брассом, ибо с акулы нельзя спускать глаз. И еще: ему хочется быть таким же неслышным, как она, медлительным и неторопливым. Акула не должна думать, что ее боятся. Кто знает, что еще ей взбредет в голову!
Час проходит. И еще час.
Ночное тревожное море. Тишина, изредка прерываемая всплеском волны.
Внезапно акула сворачивает и мчится по дуге, оставляя за собой четкий пунктир света. Вскоре человек заключен ею в огненное кольцо.
Она продолжает чертить круги. Она будто не замечает плывущего. Но Карцов видит: постепенно кольцо сжимается.
Секунда — и плавник исчез. В то же мгновение Карцов бьет по воде руками и погружается. Глаза широко раскрыты, пальцы выставленных рук растопырены.
Резкими гребками Карцов поворачивается в воде. Где же она? Акулы нет.
Еще несколько секунд — и он всплывает. Работают только руки. Ноги подтянуты к животу: быть может, она уже крадется из глубины…
Он плывет на юг. Так же, как прежде, акула кружит на поверхности. Но теперь Карцов почти не следит за ней. Он устал. Ноги окоченели. Хорошо, что на нем свитер. В свитере слой воды, нагретой теплом ею тела. Сердце и легкие защищены. Это счастье, что он сохранил свитер.
Появилась луна.
По мере того как она восходит к зениту, свечение в море слабеет. Сейчас лишь отдельные искорки вспыхивают на воде. Сама вода кажется маслянистой, тяжелой.
Человек плывет на юг. Акула — тоже. Они движутся, не изменяя дистанции, будто связанные невидимой нитью.
Постепенно к привычным шумам моря примешивается прерывистый шорох. Он все слышнее.
Неужели прибой?
Карцов пытается восстановить в памяти сведения об острове, где находится база союзников. Да, близ него должны быть рифы.
Сильно стучит сердце. Трудно поверить, что спасение близко.
И тут в третий раз атакует акула.
Теперь она мчится, с шумом расплескивая волны. Живая торпеда в ночном море!
Ударами рук о воду ее уже не отпугнуть.
Плыть навстречу?
Кричать?
А она все ближе. И Карцов погружается — ногами вперед, запрокинув голову, не отрывая глаз от расплывчатого очертания луны на поверхности моря.
И вдруг — луны нет.
Это акула. Она там, где секунду назад ушел под воду Карцов. Он отчетливо видит ее силуэт на фоне желтого светового пятна. Она неподвижна. В замешательстве, потеряв его из виду? Или ждет?
Карцов сжался на глубине.
Он задыхается. Он всплывает.
Давлением воды его подталкивает к акуле. Он возле ее головы.
Совсем рядом глаз чудовища — желтый, светящийся, с узким кошачьим зрачком.
В отчаянии, покоряясь судьбе, Карцов делает шумный выдох.
Бульканье пузырей. И в тот же миг — рывок огромного тела, рывок такой мощи, что Карцова вышвырнуло из воды.
Акула исчезла…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Смутно белеет в ночи гористый остров. Еще немного — и Карцов будет среди друзей. Остров — база флота союзников.
Холодно, очень холодно, и особенно затылку и ногам. Но он выдержит. Он уже выдержал. Скоро к нему протянутся руки товарищей по оружию.
Рифы остались в стороне. Все ближе берег. Где-то здесь должен быть вход в бухту…
Так и есть. Примерно через час пути открывается бухта. Остров темен, в бухте же нет-нет да и мелькнет огонек. Один, довольно яркий, вспыхивает на оконечности длинного мола. Туда и надо держать.
Шум винтов заставляет его насторожиться. Из-за острова появляется корабль. За ним встают бугры вспененной воды. Это рвутся сброшенные с кормы глубинные бомбы. Сторожевик патрулирует перед базой, оберегая ее от вражеских подводных лодок.
Взрывы следуют один за другим, и каждый болью отдается в груди Карцева. Ему несдобровать, если корабль изменит курс и бомбы лягут ближе.
Сторожевик скрывается за мысом. Быстрее, быстрее к бухте: корабль может вернуться!
Вскоре Карцов возле мола. Бетонная громадина стеной поднимается из воды, ограждая базу от зыби. Там, где мол кончается, — узкий вход в бухту, ее ворота. Сейчас бухта заперта — сведены плавучие боны, поддерживающие стальную сеть.
У противолодочной сети ячеи достаточно велики, чтобы сквозь них мог проплыть человек. В эту же и головы не просунешь. И сеть, надо думать, тянется до самого дна. Остается одно — вплотную подплыть к молу: быть может, отыщется щель между стеной и боном.
Расчет верен. Сравнительно легко проскользнув в бухту, он плывет вдоль мола, высматривая, где можно выбраться из воды.
Вдруг на острове вспыхивает прожектор, стучит пулеметная очередь. Тотчас включаются прожекторы в десятке других мест. Видны корабли, стоящие у причалов и посреди бухты — на бочках. Прожекторы шарят по воде. Пулеметы, которые теперь бьют и с берега и с кораблей, тоже целят вниз Там, где вода освещена, она временами вскипает от пуль.
Плыть дальше нельзя, оставаться на месте тоже: одна из пулеметных очередей угодила в бетон над головой Карцова, другая вспенила воду совсем рядом.
Между тем переполох в бухте растет.
В стороне проносится катер. Карцов кричит, но голос его тонет в реве мотора.
А пулеметы продолжают бесноваться. Отовсюду взвиваются осветительные ракеты. Где-то бьет пушка.
Надо быстрее выбраться из воды! С этой мыслью Карцов продвигается вдоль мола, всматриваясь в стену. Впереди какая-то тень. Быть может, трап?
Карцов подплывает туда и вдруг оказывается в полосе света. Голос сверху приказывает ему не шевелиться. Ослепленный, он бестолково вертится в воде. Рыча мотором, подскочил катер, резко стопорит. Карцова втаскивают на борт.
— Эй, взгляните сюда! — по-английски доносится с мола. — Вот он, второй. Хватай его, ребята!
В катер швыряют человека в черном резиновом костюме и перепончатых ластах на ногах.
Катер готов отвалить, но в последний момент матрос, стоящий на баке с отпорным крюком в руках, опускает крюк в воду и вытаскивает какой-то предмет. Карцов узнает кислородный дыхательный прибор. Ему ясно: человек в резиновом костюме — подводный разведчик или диверсант.
Катер мчится к линкору, который смутно вырисовывается посреди бухты, швартуется у его трапа. Владелец кислородного респиратора встает и, сопровождаемый автоматчиком, поднимается на борт корабля.
Очередь за Карповым.
К нему по-английски обращается другой вооруженный матрос. Карцову ясен смысл приказа, но он плохо знает язык и по-русски объясняет, что встать и идти не может — очень слаб.
Тогда матрос переходит на немецкий.
— Живо, — командует он, подталкивая Карцова прикладом автомата, — живо лезь наверх!
— Я не могу, — по-немецки отвечает Карцов, — я долго плыл и совсем обессилел.
— Лезь, говорят! — рычит матрос. — Вот я сейчас угощу тебя!
И он ногой пинает Карцова.
— Не смей! — Карцов силится приподняться. — Я советский моряк, офицер русского флота. Мой корабль был потоплен германской подводной лодкой. Она подобрала меня. Потом самолет забросал лодку бомбами. Я выплыл и добрался сюда. Помоги мне подняться на палубу!
Все это Карцов выпаливает одним духом. Он торопится, нервничает, охваченный безотчетным страхом. Он вслушивается в собственную речь и не может отделаться от ощущения, что каждое его слово — вымысел, ложь!..
Матрос раскрывает рот, чтобы ответить, но в глубине бухты всплескивает пламя, и все вокруг содрогается от оглушительного взрыва.
— Док! — горестно кричит матрос. — Они взорвали большой док!
Он в упор глядит на Карцова. В его глазах ненависть, бешенство. Ствол автомата поворачивается. Вот-вот грянет очередь. И Карцову кажется: он прав, этот здоровенный моряк, который сейчас чуть не плачет.
— Отставить, Джабб! — раздается с борта линкора.
Матрос будто очнулся. Широкой пятерней он трет лоб, тяжело переводит дыхание.
— Доставьте его сюда! — приказывает тот же голос.
— Да, сэр. — Матрос запрокидывает голову. — Прикажите спустить фалинь, сэр. Пленный не может двигаться.
“Пленный!” Конвоир в этом не сомневался. О том, что Карцов назвал себя советским офицером, он и не вспомнил.
Как же отнесутся к нему на корабле? Что, если и начальник этого матроса… Чепуха! Трехминутный разговор по радио со своим командованием на материке, запрос оттуда в Москву — и все станет на место.
Сверху подают трос. Матрос Джабб обвязывает им Карцова, берется за трос сам — и вот уже они взмыли в воздух.
Над палубой их разворачивают и опускают. Коснувшись опоры, ноги Карцова подламываются. Он бы упал, не поддержи его конвоир.
