Анатолий Сарычев - Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина
Обернувшись назад, Федоров увидел Звягинцева, стоящего на берегу в тельняшке и трусах.
– Лейтенант! Принесите надувную подушку! – приказал Федоров.
– Слушаюсь! – рявкнул Звягинцев и с места в карьер бросился к катеру.
– Создаешь нервозную атмосферу в группе, – покачал головой Соколов, с завистью посмотрев на Краснова, который, изгибаясь всем телом, легко скользил в воде, вытянув руки вперед.
– Я тоже так могу, – дернул головой Федоров, прикинув, что если вытянуть руки вперед, то сопротивление воды уменьшится и плыть станет легче.
Действительно, стоило заработать ногами вместе, как скорость плавания увеличилась, да и дышать стало легче, стоило только чуть отклонить руки вниз, как голова оказывалась снаружи, можно было вдохнуть.
Набрав полную грудь воздуха, Федоров чуть перегнулся в пояснице и ушел под воду, внимательно смотря по сторонам. И почти сразу наткнулся на метрового палтуса, выглянувшего из зарослей водорослей.
Деваться огромной рыбе было некуда, и палтус дернулся, пытаясь скрыться от странного, никогда не виденного в подводном мире существа.
Федоров сам был ошарашен, но, до половины согнув руки в локтях, в момент касания трезубцем рыбы с силой их выпрямил.
Хорошо отточенное острие остроги легко вошло в середину тела рыбы до самого основания.
Рыба дернулась, пытаясь сорваться, упираясь всем телом в толстые стебли водорослей.
«Сейчас или никогда! Если я не добью рыбу ножом, то никогда себе этого не прощу!» – скомандовал себе Федоров, выхватывая нож и вонзая его в голову огромной рыбы.
Пару раз дернувшись, палтус затих.
Выдернув нож, Федоров выставил острогу с рыбой перед собой и медленно поплыл назад, стараясь держать рыбу ниже груди, чтобы не испачкаться в крови, которая обильно вытекала из убитого палтуса.
«Сколько же в этой огромной рыбе крови!» – успел удивиться Федоров, подплывая к плавающим Соколову, Звягинцеву и Краснову.
Соколов, на взгляд Федорова, вполне нормально плавал.
Но вот перепонки на его ногах были другие: просто сделанные из галош, с белой шнуровкой.
«Эти перепонки я первыми сделал», – узнал свое резинотехническое изделие Федоров.
Встав на ноги перед Соколовым, он с трудом поднял насаженного на трезубец палтуса.
– У-уух! – дружно взвыла вся группа.
Краснов моментально забрал у Федорова острогу с насаженной рыбой и потащил на берег, на ходу скинув перепонки, которые в метре одна от другой остались лежать на песке.
«Спасибо, Краснов! Твой кэп может только завистливо сверкать глазами!» – оценил Федоров поступок краснофлотца, который уже вынес на берег рыбу и, положив ее на песок, стоял и рассматривал, склонив голову направо.
Подняв скинутые Красновым перепонки, Федоров в воде снял свои и только сделал первый шаг к берегу, как Звягинцев негромко сказал, останавливаясь в полуметре от него:
– Я перепонку сломал! – при этом испуганно оглянувшись на кап-два, который, стоя по пояс в воде, возился с перепонками.
– Неси на берег! Сломал – починим! Не беда! – успокоил Федоров, передавая две пары перепонок Звягинцеву.
Сам Федоров, развернувшись, пошел обратно.
– Разрешите помочь, товарищ капитан второго ранга? – спросил Федоров, останавливаясь в полуметре от Соколова.
– Давай, лейтенант, действуй! – махнул правой рукой Соколов, выпрямляясь во весь рост.
Занырнув, Федоров схватился руками за правую перепонку и обнаружил, что на ней крепко затянут узел шнуровки. Подергав за конец[60], Федоров понял, что так просто шнуровку не распустить. Вытащив нож, Федоров обрезал первый шнурок и аккуратно снял перепонку с правой ноги.
Вторую перепонку Федоров тоже попробовал развязать, но после первой попытки просто срезал шнуровку с крепления перепонки.
Соколов сам освободил левую ногу и, подняв ее, потряс в воде.
Не выныривая, Федоров провел пальцами от ступни до колена и, ощутив каменную мышцу, понял, что левую ногу кап-два схватила жестокая судорога.
Больше ни секунды не медля, Федоров, схватив перепонки, вынырнул и тут же обхватил кап-два за талию, невольно проведя по бедру, ощутив, что и оно тоже каменное.
«Надо в темпе выволакивать кап-два из воды. Похоже, у него всю ногу свело судорогой!» – понял Федоров, начиная движение к берегу.
– Я сам! Что я, маленький? – попробовал возразить Соколов, еле сдвигаясь с места.
– Ложитесь просто на воду. Я вас так быстрее вытащу! – жестко сказал Федоров, хватая кап-два за правую руку.
– Слушаюсь, лейтенант, – слабым голосом согласился кап-два, лицом вперед падая в воду.
Федоров быстро пошел вперед, таща Соколова за собой.
– Расстели одеяло! – крикнул Краснов, бросаясь в воду.
Вдвоем Краснов и Федоров вытащили кап-два на берег и положили на шерстяное одеяло.
Встав на колени перед кап-два, Краснов начал сильно массировать ногу, одновременно сгибая ее в колене.
Пять минут массажной работы, и кап-два, лежащий на животе, застонал и слабым голосом попросил:
– Понежней, товарищ массажист! Ведь сильно больно!
– Тяжело в массаже – легко в бою! – скаламбурил Краснов, продолжая разминать ногу.
– Товарищ лейтенант! Кап-два срочно требуют к рации! Звонят из штаба флота! – громко заорал матрос.
– Надо идти, – встряхнул головой Соколов и сделал попытку сесть.
Ничего не получилось.
С глухим стоном кап-два снова упал на одеяло.
– Взяли за четыре конца на одеяле! Понесли кап-два на катер! – приказал Федоров, первым показывая пример.
Три минуты, и Соколов доставлен к трапу.
Федоров, идущий первым, остановился, не зная, что дальше делать.
Краснов, громко хмыкнув, нагнулся, и подхватив Соколова на руки, быстро побежал по трапу на катер.
Оглянувшись, Федоров не заметил ни палатки, ни костра, которые буквально два часа назад имелись на острове.
– Бегом на берег озера! Все прибрать и принести рыбу на катер! – приказал Звягинцев, мгновенно превращаясь из растерянного человека во всемогущего капитана корабля.
Глава четырнадцатая. Запланированного рандеву не будет. Начало длинной дороги
Федоров дошел до каюты и, переодевшись в шерстяной спортивный костюм, улегся на койку, смотря, как одетый в синюю робу Краснов развешивает офицерскую флотскую форму на самодельные деревянные плечики.
Катер взревел мотором, сбросил обороты и начал медленно двигаться.
Федоров, не вставая, закинул голову назад и выглянул в иллюминатор.
Туман поднялся и стоял примерно на высоте метров ста серо-белыми кустистыми облаками.
«Значит, можно не опасаться японских и немецких самолетов. А вот только есть ли в этом небе немецкие самолеты? До Германии ведь очень далеко! Надо не забыть спросить у Краснова насчет появления в небе немецких самолетов! Ведь вполне вероятно, что фашисты могут базироваться на японских аэродромах», – размышлял Федоров, полузакрыв глаза.
– Что там с кап-два случилось? – спросил Федоров, которого больше интересовал разговор Соколова по рации со штабом флота.
Федоров подспудно чувствовал, что разговор напрямую касается их группы и, получив хоть какую-то информацию от Краснова, можно лучше подготовиться. Дело было не в простом любопытстве, а в информации, с которой жить становилось легче, так как появлялась возможность лучше подготовиться к превратностям военной жизни.
То, что жизнь Федорова будет полна неожиданностей в тех местах, куда его везет Соколов, было ясно на сто процентов. Но говорить об этом пока Краснову не стоило, так как была непонятна его роль в группе. Соколов мог взять в группу Краснова, а мог и пройти мимо. А советовать кап-два Федоров не только не смел, но и не хотел.
Хотя, на взгляд Федорова, Краснов больше подходил для проведения боевых действий в тылу врага, да и знал два иностранных языка. Да и просто сейчас Краснов был намного симпатичнее Звягинцева, который так вчера понравился Федорову.
– Не могу понять, что с кап-два? Ногу у кавторанга немного отпустило, но не до конца! А в чем дело, не могу понять! – выдал Краснов, присаживаясь напротив лежащего на койке Федорова.
– Кто затягивал шнуровку на перепонках кап-два? – начал расследование Федоров.
– Вроде ты сам. Кап-два стоял по пояс в воде, а ты около его ног шуровал, – выдал Краснов, и Федоров вспомнил, что сам завязывал Соколову шнурки.
«Что-то у меня с памятью не то стало. Забываю очевидные вещи», – мысленно стукнул себя по голове Федоров.
Двигатель заревел громче, и катер начало подкидывать на волне, показывая, что они вышли в открытое море.
Дверь распахнулась, и в каюту ввалился кавторанг, которого под руки тащили Звягинцев и матрос. Вернее, кавторанг еле переставлял ноги, прямо вися на командире катера, а матрос сзади только подталкивал больного.
На Соколове по-прежнему не было одежды, а на плечи было накинуто шерстяное одеяло.
Сгрузив Соколова на койку, Звягинцев шумно выдохнул и приказал:
