Николай Стародымов - Я пришел убить хорвата

— Я верю, что Бог меня не оставит! — отвечает пассажир и не предпринимает ничего.

Корабль продолжает тонуть. К нему подплывает последний спасательный катер.

— Прыгайте к нам!

— Я верю, что Бог меня не оставит!

Подлетает последний вертолет.

— Цепляйтесь! — кричат ему оттуда, сбрасывая лестницу.

— Я верю, что Бог меня не оставит!

Корабль утонул. Душа пассажира попадает на тот свет и начинает пенять Господу:

— Я так в тебя верил, а ты меня не спас!

На что Господь ответил:

— А кто же тогда послал тебе последнюю шлюпку, катер и вертолет?..

Мудрая притча. Если ты попал в затруднительную ситуацию, любая соломинка, оказавшаяся в обозримой округе, может оказаться именно тем предметом, который послал тебе Господь или провидение, чтобы помочь тебе выбраться из неприятностей. И упустить сейчас автобус для меня было равносильно тому, чтобы отвергнуть веревочную лестницу с последнего вертолета.

Успел. С трудом, но успел. Двери уже зашипели, пытаясь закрыться. Одна половинка с лязгом захлопнулась, мотор затарахтел натужнее, готовясь стронуть автобус с места, когда я ухватился за измятую трубку поручня и вскочил на ступеньку. Чемодан, было, застрял в проеме, но это уже не имело значения. Я прижал ногой открытую половину двери, чтобы и она не захлопнулась, втянул чемодан в салон и только после этого перевел дух.

В автобусе народа почти не было. Понятно — к этому времени уже все нормальные люди уже спят и сны видят. А вот мне куда податься, чтобы сон интересный поглядеть?

Я поставил чемодан на заднюю площадку, встал рядом с ним и уставился в темноту ночи, которая проплывала за окном. Куда податься?

— Ваш билет, гражданин!

Гражданин… Опять «гражданин»! За спиной стояла женщина-кондуктор с потертой сумкой на груди. Вытащив из кармана деньги, отобранные у торговцев, я заколебался: какую купюру подавать? Сколько нынче стоит билет? И докуда мне ехать? Что сейчас ей сказать?

— Сколько будет до переезда? — наобум спросил я.

Ведь должен же где-нибудь в округе быть хоть какой-нибудь переезд!

Однако тут же оказалось, что я промахнулся.

— До какого переезда? — раздраженно спросила кондукторша. — Тут нет никакого переезда…

— Так мы что, прямо едем? — нашелся я.

— Прямо, — подтвердила она. Теперь уже смотрела с некоторым сочувствием. — А вам куда надо?

Самому бы знать…

— Тогда до следующей остановки, — вздохнул я. — Автобус перепутал…

Кондукторшу, наверное, тронул мой расстроенный вид. Она вытащила какую-то купюру из тех, которые я сжимал в руке, оторвала и сунула мне билетик. Только потом сказала:

— Ты там сможешь до утра простоять. Время позднее, автобусы уже последние идут… Так куда тебе надо-то?

Что тут скажешь? Пришлось на ходу сочинять.

— По большому счету и сам не знаю, — начал я вполне искренне. — С женой поругался, хотел у друга переночевать, да вот не в тот автобус сел…

Кажется, выглядело более или менее убедительно.

— А с женой чего не поделил-то?

Чего я мог с женой не поделить?

— Домой поздно пришел. Да и выпимши…

— Все бы вам, алкашам, водку бы пить! — обронила кондукторша. — Когда только напьетесь-то…

Но без напора обронила, вроде даже как-то с сочувствием… Странные они все-таки, женщины: своих мужей за это дело пилят, а посторонним сочувствуют.

Куда это ее сочувствие подевается завтра, если вдруг ее будут допрашивать о данном происшествии? А то, что допрашивать будут, я почти не сомневался. Скорее всего, все автобусные бригады, которые работали на трассе ночью, допросят.

— Так что ж дальше будешь делать? Уж лучше домой возвращайся. Мало ли что в жизни случается — поругались, помиритесь.

Домой… Домой дороги нет.

— И то правда, — вслух сказал я совсем иное. — Скажи водиле своему, чтобы остановил автобус. Я тут выйду.

…Автобус затарахтел и укатил дальше. А я опять стоял на обочине со своим дурацким чемоданом. Стоял и не знал, что делать дальше.

Однако не стоять же тут до утра! Надо куда-то идти, что-то делать. Я подхватил свою ношу, еще немного прошел вперед, в ту сторону, где исчез автобус. А когда увидел уходящий вправо проселок, решительно свернул на него.

Там змеится Можайское шоссе. Когда-то по этой дороге отступали наши войска после Бородино. К слову, в честь тех событий здесь и железнодорожные платформы именуются по именам героев той войны — Дорохово, Тучково… Когда прокладывали железную дорогу, она много раз пересекалась Можайским шоссе, вдоль которого издавна было множество населенных пунктов. А потому когда строили Минское шоссе, его специально проложили чуть в стороне, чтобы не было пересечений ни с железной дорогой, ни со змеистым Можайским, да и населенных пунктов вдоль «Минки» очень мало…

Вот и рассудил я, что если выйти на «Можайку», там и на ночь устроиться полегче, и искать станут не так тщательно, как на большой магистрали.

До ближайшего населенного пункта я добрался только через час. Уставший, голодный, злой, проклинающий судьбу, Марину и себя, я решительно направился к первому попавшемуся светящемуся окошку. Если меня сейчас сюда не пустят, я просто раскачу этот дом по бревнышку. Если только на меня бросится собака, я ее попросту застрелю…

Однако все получилось намного проще и без проблем. Хоть тут повезло.

Калитка, которую я толкнул, громко и противно заскрипела. И тотчас же от крыльца раздался густой, прокуренный мужской голос:

— Кто там?

Что можно было ответить? Не кричать же в темноту, объясняя, откуда я появился!

— Я, — коротко отозвался.

— Колька, ты, что ли?

Не ответив, я громко выругался.

— Ты чего? — вновь раздалось из темноты.

— Да не видно, ёть, ни хрена.

В темноте слабо затрепетал огонек спички.

— А, во, теперь увидел.

На лавке возле крыльца сидел и курил мужчина. Под темным ватником ярко белела майка. Да еще белки глаз в темноте поблескивали.

— Ты чего пришел, Колька?

Теперь, когда я подошел вплотную, скрываться больше не было нужды.

— Я не Колька, — пришлось признаться.

Даже в темноте я почувствовал, как напрягся мужчина.

— А кто ты? И чего тебе надо?

— Погоди, мужик, — постарался я его успокоить голосом. — Погоди, ёть, послушай… — Я поставил чемодан на землю, подошел вплотную к нему, уселся рядом на лавку. — Будь другом, ёть, пусти переночевать, — сразу сказал главное.

— А кто такой? — хозяин держался настороже, но не паниковал. Значит, можно было рассчитывать, что с ним удастся договориться.

— Долго рассказывать, — постарался я уклониться от долгого разговора. — Понимаешь, ёть, сегодня выпил, а ко мне «мусор» прицепился. А я когда «поддатый», жутко заводной. Я его по морде съездил, да и дёру…

Я специально старался говорить попроще, без сложных словесных конструкций, но и не сбиваясь на лагерный жаргон. Пусть думает, что я простой работяга.

Мужик переваривал услышанное.

— А если завтра те же «мусора» ко мне заявятся и спросят про тебя, как мне быть?

— Да так и говори: пришел, ёть, мужик, попросился переночевать, а утром ушел. Всего-то, ёть, и делов-то… Ты-то откуда мог знать, что я такой и зачем появился…

Хозяин опять ответил не сразу. Тут надо ловить момент, если примет решение — переубедить труднее будет.

— Ты, мужик, ёть, не переживай! — заговорил я. — Ты мне только переночевать где-то дай, да и все. Утречком уйду… Сам же знаешь этих «мусоров»: прицепится, ёть, ни с хрена, да еще в кутузку упрячет…

— А ты, может, бандюга какой, — по голосу чувствовалось, что он уже сдается. — Утром встанем, а дом пустой…

Он не закончил, потому что я рассмеялся.

— Да будь я бандюга, я бы тебя, ёть, не спрашивал бы. Тебя сейчас, ёть, заломать ничего не стоило бы…

— Но-но, еще неизвестно, кто кого заломает, — неожиданно обиделся хозяин.

— Да ладно тебе, — пошел я на попятную. — Я же, ёть, не о том. Я же не собираюсь заламывать, я, ёть, грю, что если бы бандюга… А я даже заплачу! — вдруг сообразил я главное. — У меня, ёть, «башли» есть.

Хозяин смачно и незамысловато выругался.

— Чё я тебе, гостиница? Ты бы лучше бутылку поставил — и все дела.

Русский мужик и есть русский мужик.

— Нету у меня с собой, — виновато сказал я. — Если недалеко, можно сходить… Только я, ёть, не знаю, где тут у вас что есть.

— «Нету с собой»… — передразнил он. — Нужно было иметь… Ладно, пошли, — принял он решение. — Только так: ты мой «корешок», случайно тут оказался и задержался, а потому ко мне пришел, потому что переночевать негде. Понял?

— Это для жены, что ли, сказка? — понял я.

— Ну да, чтоб не свистела, — опять выругался он. — Тебя как зовут?