Владимир Дубровский - На фарватерах Севастополя
И вот высоко в небе завязался воздушный бой — это пришли из Севастополя истребители. Только два пикирующих бомбардировщика прорвались к теплоходу.
Чеслер снова навязал им бой, но они свалили бомбы в воду по корме корабля. Бомбы упали близко от теплохода, осколки пробили борт выше ватерлинии и зажгли деревянную палубу.
Клубы черного дыма тянулись за теплоходом. Катер Чеслера подошел ближе. Видно было, как упругие струи били из брандспойтов, как матросы экипажа и пассажиры боролись с огнем.
Показались каменистые берега Тарханкута, а вскоре уже можно было рассмотреть узкое горло Ак — Мечетской бухты. Там стояли транспорт, быстроходный тральщик и два катера–охотника, те корабли, с которыми Чеслер должен был выйти из Одессы, если бы не задержался с «Жаном Жоресом».
Глава четырнадцатая
Уже около двух месяцев сражается Одесса. Румыно–фашистские войска стремятся зажать ее в тиски, окружив со стороны суши, но Одесса яростно отбивается. Жители строят в городе баррикады, возводят противотанковые рвы и заграждения, создают отряды народного ополчения.
Командиры тральщиков и катеров–охотников, побывавшие в Одессе, рассказывают, что одесситы по–прежнему энергичны и полны решимости защищать свой город. Они не хотят эвакуироваться и прибывающие с Большой земли воинские части встречают, как и до войны, цветами. По–прежнему зеленеют на улицах каштаны, хотя брусчатка мостовых пошла на укрепление баррикад и витрины магазинов заложены мешками с песком.
Исключительную храбрость и отвагу показывают моряки, морская пехота. На фронте туда, где бывает наиболее трудно, посылают моряков, и они спасают положение. Уже гремит слава о морских пехотинцах полковника Осипова: по пять–шесть раз в день ходят они в атаку, отбрасывая противника.
Огромную роль в обороне Одессы сыграли корабли Черноморского флота. Крейсеры и эсминцы, тральщики и катера–охотники не только непрерывно доставляли снабжение и пополнение гарнизону Одессы, но и вели артиллерийскую поддержку флангов оборонявшихся войск. Наверное, все корабли эскадры, кроме линейного, перебывали в Одессе и всеми калибрами пушек громили врага. Конечно, без активной помощи кораблей флота Одесса не сумела бы так успешно отражать атаки румыно–фашистских войск.
Чтобы сорвать успешные действия наших кораблей, противник применял не только бомбардировочную и торпедоносную авиацию, но и установил береговые орудия, которые обстреливали подходный фарватер и причалы Одесского порта. В сентябре в Одессу на лидере «Харьков» прибыл командующий флотом вице–адмирал Октябрьский. Лидер был обнаружен противником, и тяжелые батареи открыли огонь. Особенно интенсивный огонь был сосредоточен по проходу между Воронцовским маяком и молом, но лидер смело и удачно прорвался в порт.
Во время пребывания вице–адмирала Октябрьского в Одессе было решено высадить десант в районе Григорьевки, чтобы отбросить противника и лишить его возможности обстреливать порт.
Десант у Грпгорьевки был высажен удачно, противник отброшен, а захваченные у Антонеску дальнобойные пушки возили по улицам города. На пушках было написано: «Они стреляли по Одессе. Этого больше не будет».
В то же время Черноморский флот делал все возможное, чтобы помочь войскам 51‑й отдельной армии, оборонявшей Крым. Еще в августе флот выделил восемь морских артиллерийских батарей и установил их в районе Перекопского перешейка. Были отправлены морские мины для минирования Сиваша и другое военное снаряжение. Тогда же под Ишунь ушли два батальона, а затем и вся 7‑я бригада морской пехоты полковника Жидилова. В нее входили лучшие матросы–добровольцы с кораблей и частей флота. Бригада насчитывала пять тысяч бойцов и очень нужна была для непосредственной обороны Севастополя. Авиация флота была также брошена на Перекоп.
Для поддержки артиллерийским огнем левого фланга обороняющихся войск выходили в Каркинитский залив наши корабли.
26 сентября с наступлением темноты тральщик «Взрыватель» вышел из Стрелецкой бухты. Был штиль, всходила луна, и море блестело таинственным и тихим светом, как на картине Айвазовского «Лунная ночь на море». На берегу уже отцветало, уходило лето, и теплая волна воздуха приносила на мостик корабля запахи осени, желтеющих листьев и тяжелых плодов. Но мир и тишина были обманчивы. Берег казался вымершим, не видно было ни одного огонька, лишь далеко где–то монотонно гудела автомашина и лязгало железо.
Командир корабля Трясцин, находясь на мостике, каждую минуту ждал, что тишину эту может нарушить разрыв авиационной бомбы противника или под килем, набухая, взорвется магнитная мина.
Все сильнее светила луна, поднимаясь на небе, она облегчала штурману работу и в то же время демаскировала корабль. При выходе в море справа открывалась Северная бухта, с высоты мостика она словно горела под луной, и Трясцин подумал, что в такие ночи фашистским летчикам легко ориентироваться под Севастополем; бухта, словно вырезанная из эмали, лежала в высоких черных берегах.
Отлично был виден массивный Константиновский равелин, там чуть мигнул огонек, наверное, приоткрыли дверь, выходящую на балкон, оттуда наблюдают за движением корабля. А затем потянулся высокий и обрывистый западный берег. Всюду было темно, и лишь возле Качи гудели невидимые в ночи самолеты, наверное, летчики прогревали моторы, готовясь в полет.
Трясцин имел задачу огнем своих пушек обстрелять скопление гитлеровских войск в районе селений Чюрим и Хорлы, надо было как можно ближе подойти к Перекопскому перешейку, чтобы с моря поддержать оборонявшиеся войска 51‑й армии.
На корабле Трясщша находились и флагарт бригады тральщиков П. М. Мохначев и штурман Марковчин. Инструктировал их перед выходом в море контр–адмирал Фадеев, он надеялся на них: это были боевые, уже обстрелянные офицеры. Они не раз участвовали в огневых налетах на побережье Одессы, занятое противником, конвоировали туда корабли, отражали атаки самолетов.
Эти офицеры хорошо знали друг друга. Трясцину очень нравился Мохначев, предельно открытый, правдивый и душевный человек. К тому же оба они были сдержанными, скромными офицерами и отличными специалистами.
Еще до войны лейтенант Мохначев, окончив училище, пришел на БТЩ «Взрыватель», а командиром тральщика был назначен Трясцин. Весной на одном из учений на евпаторийском рейде Трясцин получил от командира соединения Фадеева семафор по линии кораблей с благодарностью за отличную работу по постановке тралов. Большая заслуга в этом принадлежала Мохначеву, он был и минером и артиллеристом корабля.
В полночь пришли в назначенный район. Далеко на берегу вдоль линии фронта полыхали огненные зарницы. На таком расстоянии они казались безобидными. Мохначев и Марковчин уже рассчитали исходные данные для артиллерийской стрельбы и вскоре загремели первые залпы носовой стомиллиметровой пушки. Противник тотчас с берега включил прожекторы, но они светили попеременно, метались, наводили их неточно. Теперь для стрельбы тральщика была дополнительная ориентировка, только надо умело маневрировать.
Залпы грохотали один за другим, и гильзы со звоном падали на железную палубу, когда над мачтами тральщика внезапно появился фашистский самолет. Он сбросил осветительную ракету. Опускалась ракета удивительно медленно, освещая море вокруг своим мерцающим, мертвенным светом. Стала видна пологая береговая отмель, палуба тральщика и фигуры краснофлотцев у пушек.
Стрельбу пришлось вести ускоренным темпом. И вдруг все смолкло, оборвалось, только слышно стало, как ритмично работают дизели и падают и рвутся с недолетом редкие фашистские снаряды. Мохначев в этот момент был на площадке у корабельного дальномера. Скользя руками по поручням трапа, он пулей слетел вниз, к носовому орудию. Пушка молчала, неожиданно заклинило замок. Возле нее возились командир орудия Дианов и старший краснофлотец Бубырь. Мохначев мгновенно перевел пушку с полуавтоматики на ручное заряжание, и стрельба возобновилась.
До восьмидесяти залпов было сделано в ночи тральщиком «Взрыватель». Обгорела краска на стволах пушек, от форсированного хода вспыхивали голубоватые языки пламени на корабельной трубе.
А на берегу уже пылал пожар.
Корабль возвратился в Стрелецкую бухту к утру без потерь и царапин.
Сухопутное командование, как выяснилось потом, было довольно артиллерийской стрельбой БТЩ «Взрыватель».
Но не всегда так удачно воевали наши корабли. В эти дни мы впервые понесли потери в людях и кораблях нашего соединения.
12 сентября, когда теплая южная ночь окутала берег и море, из феодосийской гавани выходил БТЩ «Минреп». Мерно работали дизели, на море было спокойно, ничто не предвещало несчастья.
