Александр Тамоников - Акция устрашения
Неожиданный отпор, который бойцы группы Лемы получили, проникнув во двор дома начальника милиции, внес в стан боевиков замешательство. Мало того, что капитан успел встретить незваных гостей, он еще и убил двоих сразу, да еще двоих ранил, одного смертельно, в живот, от чего бандит корчился и выл, не в силах справиться с пылающим внутри адским огнем боли. Не пострадал лишь Лема. При первых же выстрелах Шалдаева он бросился в сад, где залег в оросительной канаве виноградника, не думая пытаться атаковать милиционера. Он выхватил рацию и крикнул в микрофон:
— Беслан! Беслан! У меня прокол.
Кадаев прокричал в ответ:
— Я слышал выстрелы. Что это значит, Лема?
— Проклятый мент успел открыть огонь по моим бойцам, когда мы вошли к нему во двор! А все твой Аман виноват. Какого шайтана он начал стрелять из гранатомета раньше времени? Если бы не его обстрел, то ничего бы не было, а так у меня вся группа выведена из строя, двое насмерть, один подыхает с пулей в животе, у четвертого перебита нога.
Выслушав доклад одного из подчиненных, Кадаев выругался:
— Черт бы вас побрал, ишаков обрезанных. Аман дурак, пацан, а ты почему начал работу не с дома мента? Я тебе что говорил? Сначала завали тех, кто опасен, потом остальных, а ты?
Лема огрызнулся:
— А что я? Если бы не твой идиот-племянник…
Кадаев оборвал речь подчиненного:
— Заткнись! Доложи лучше, куда делся этот ретивый мент? Не мог же он бросить семью и с женой и детьми из дома уйти тоже не мог. Ты его видишь?
— Нет! В доме все тихо! Но и до этого ни женских, ни детских голосов я не слышал, а сейчас Дауд своим воем уши закладывает.
Беслан приказал:
— Помоги ему избавиться от боли, а также позаботься о его напарнике. Мне раненые не нужны! Далее жди Хусейна, он со своими людьми подойдет к дому мента. Вместе найти этого пса Шалдаева. Не возьмете живым, у мертвого отрежьте голову!
— Понял тебя, Беслан!
Хищно оглядываясь по сторонам, Лема прошел к сараю, выглянул из-за угла во двор. Прямо перед ним корчился и орал от боли Дауд, рядом с ним пытался перевязать ногу второй бандит, словивший пулю милиционера. Не выходя на открытое пространство, Агаев прицелился и дважды выстрелил. Бывшие его подчиненные, получив по пуле в головы, растянулись на траве. Лема же бросился обратно в сад и тут же боковым зрением зацепил какое-то движение среди деревьев соседней усадьбы. Остановился, вглядевшись в темноту. И чуть не вскрикнул от радости. По саду бежала девушка. Ею могла быть только его несостоявшаяся невеста Марьям. Бандит ринулся наперерез. Он бежал быстрее, и спустя минуты девушка чуть не налетела на боевика. Вскрикнув, она остановилась, и глаза ее расширились от ужаса. Конечно же, она сразу узнала Агаева, и сердце ее оборвалось. Лема же злобно лыбился:
— Что, кошечка, добегалась? Вот где встретиться довелось! Унизила меня, унизила мой род и думаешь, тебе так просто это пройдет? И я все забыл? Ха, ха, нет, козочка, я помнил и искал тебя. Долго искал, только дня три назад узнал, что ты вместе со своими родителями в районе обосновалась. Учительствуешь? Гяурам служишь? Люди говорили, лицо открыла? Шлюха! Но теперь ты ответишь за все! Пойдешь со мной, рабыней будешь, ноги мыть будешь, все, что захочу, делать будешь, сука. А узнаю, стала женщиной, каждый день кнутом бить буду! Ты за все, тварь, ответишь.
Сзади раздалось какое-то шуршание. Трусливый по натуре, Лема резко обернулся. Этим и воспользовалась женщина. Она толкнула бывшего жениха в спину, да так, что тот, споткнувшийся о какой-то пенек, полетел к яблоне, выронив автомат. Девушка же бросилась бежать. Ужас, охвативший ее при встрече с ненавистным Агаевым, не помешал девушке сориентироваться и сообразить, что самым безопасным местом, куда Лема вряд ли сунется, является усадьба начальника милиции, а именно сарай. Туда она и рванулась.
Поднявшись, бандит злобно выругался. Быстро огляделся, Марьям нигде не было видно. Он закричал:
— Я все равно найду тебя, сука. Лучше сама выйди, иначе завтра же я отрежу головы твоим старикам и брату. Клянусь! Выходи, шлюха!
Но в ответ — тишина.
Агаев бросился к концу сада, надеясь, что женщина побежала на равнину. Но там ее не было. В сердцах сплюнув, он вернулся к дому Шалдаева, но не к сараю, где лежали убитые им собратья по оружию, а к центральному входу.
Отряд Хусейна прибыл к дому Саида, когда Лема прекратил поиски девушки, и, с ходу открыв массированный огонь, ворвался в здание, круша все на своем пути. Но ни капитана, ни членов его семьи не обнаружили. Бандиты вышли во двор, где их ждал Агаев.
Хусейн проявил крайнее раздражение. Он выкрикнул в физиономию Лемы:
— Куда делся мент? Куда делась его семья? Ведь ты же отвечал за этот сектор!
Но Лема, имевший в отряде Кадаева равные с остальными командирами групп права, огрызнулся:
— Ты чего орешь на меня? Благодари Амана за его чрезмерное усердие! Семьи мента в доме не было, а капитан наверняка уже несется по «зеленке» в сторону Шатана. Он что, самоубийца, после всего произошедшего оставаться в ауле? Наверное, благодарит Аллаха, что вырвался из Ойты! Так что тут делать нечего.
Хусейн связался с Кадаевым, доложил о начальнике милиции. Беслан согласился, что капитану Шалдаеву удалось бежать из селения, добавив, что, как выяснилось, семью милиционер еще вчера отправил в Грозный, так что мента в ауле ничего не держало. Спасти бы свою шкуру. Затем главарь банды приказал отряду Хусейна продолжать выводить людей к площади. И собрать их у мечети максимум через полчаса. Все действия банды в ауле Ойты расписаны Асхановым по минутам, и Беслан обязан был в точности исполнять распоряжение командующего «силами сопротивления»! Поэтому жителей аула торопили. Вскоре всех оставшихся в живых собрали на площади. Туда же вытащили связанного главу местной администрации Шамиля Садаева. Все это видел капитан Шалдаев и уже приготовился открыть огонь по боевикам, стоявшим чуть в стороне, чтобы не задеть мирных жителей, но промедлил. Виною стал случай, нелепость, ветхость стола. Сошка пулемета соскочила с края, отломив кусок прогнившей крышки. Капитан вновь укрепил РПК, но стрелять не мог. Специально или нет, но бандиты рассредоточили жителей кругом, сами же основной массой остались внутри. Лишь несколько боевиков контролировали толпу извне, и было их четверо. Стрелять по ним? Рискованно. Женщины и дети от выстрелов могут дернуться с площади, а главные силы банды, не разобравшись, открыть слепой огонь, что вызовет массовую гибель ни в чем не повинных людей. Проклятый стол. Шалдаев до хруста в пальцах сжал кулак. Что же делать? Ведь Шамиля эти подонки сейчас убьют, как убили его соратников и наверняка всю семью. Капитан переводил ствол пулемета из стороны в сторону, пытаясь найти решение.
А Кадаев между тем, находясь внутри живого круга, заставил поднять Садаева так, чтобы того удерживали на коленях. Сам глава администрации ни при каких обстоятельствах не унизился бы перед бандитами. Даже под угрозой медленной, мучительной смерти.
Беслан обратился к жителям аула, предварительно посмотрев на часы. Говорил он недолго, объяснив, что аул подвергнут наказанию за лояльность к федеральной власти неверных. Если жители и далее будут подчиняться ставленникам Москвы, то следующий визит отряда исламского освобождения будет последним для селения. Ойты просто перестанут существовать. И в подтверждение своих слов Беслан Кадаев указал на скованного Шамиля Садаева:
— Сейчас, при всех, этот шакал, предавший нашу веру, наши обычаи, нашу свободу, умрет! Это будет кара за все его дела. И мы будем карать не только самих предателей, но их семьи, чтобы все знали, чеченцы — свободный народ и жить будет по своим законам. И так будет, даже если нам придется каленым железом выжигать скверну из сердец истинных, но заблудших мусульман. Аллах Акбар!
Бойцы отряда хором повторили:
— Аллах Акбар!
Кадаев зашел за спину Садаева, схватил своими корявыми пальцами Шамиля за глазницы. Рванул голову вверх, одновременно полоснув по туго натянувшейся коже горла остро отточенным клинком своего кинжала. На песок обильно хлынула черная кровь, толпа ахнула, но осталась на месте. Женщины отворачивались, закрывая глаза своим детям, а Кадаев продолжал свою адскую работу. Посмотрев на дергающееся тело главы местной администрации, он вновь нагнулся и отрезал голову Шамиля. Поднял ее над собой, не обращая внимания на то, что кровь льется ему на камуфлированную куртку, опять возопив:
— Аллах Акбар!
И вновь ему дружно ответили боевики:
— Аллах Акбар!
Толпа же мирных жителей угрюмо молчала.
Казнь сквозь частокол ног видел капитан Шалдаев и от бессилия до крови прикусил губу. С каким наслаждением он всадил бы весь магазин в убийцу. Но не мог этого сделать. И все же он нашел решение. Оставив пулемет, капитан ударом кулака разбил окно и швырнул во двор гранату. Взрыв потряс аул. Женщины и дети в испуге рухнули на землю. Более привычные к подобным вещам боевики лишь пригнулись, оцепенев на мгновение. В это время по ним и ударил пулемет Шалдаева. Ему удалось зацепить несколько бандитов, но на этот раз Аман, племянник Кадаева, не участвовавший в казни главы администрации и находящийся с гранатометом вне поля зрения начальника милиции, все сделал, как положено. Не поторопился и не опоздал. Он исправил допущенную ранее ошибку. Быстро сориентировавшись и определив, откуда ведется огонь по площади, выпустил из «Мухи» кумулятивную гранату в окно здания милиции. Заряд попал прямо в голову Шалдаеву, мгновенно превратив капитана в обезображенную и обугленную головешку.
