Жена штурмовика - Даниил Юрьевич Туленков
Поздно вечером 7 октября прилетел месседж в вотсап.
Несмотря на волнение и тревогу, у меня уже не было никаких сил. Прямо в одежде я прилегла на кровать в нашей спальне, обложившись котами, и погрузилась в тяжелый, неосвежающий, беспокойный сон.
Проснулась я оттого, что передо мной стоял младший сын с моим телефоном в руках, который я оставила на диване в зале.
Ничего не говоря, он протянул мне его.
«Привет», — было написано с аккаунта мужа.
И сразу же он начал излагать свои истории.
«Пришли мне голосовое! — прервала его я. — Пожалуйста, пришли мне голосовое».
Он тут же прислал, и по голосу я поняла, что на том конце действительно мой муж…
Дальше он до середины ночи рассказывал подробности своей эпопеи.
* * *
Короче, получили мы задание на БТР прорваться в тыл к хохлам и штурмануть «Очко Зеленского» сзади. 22 человека отрядили на операцию. Разбили на три группы. Мы поехали в первой. За километр до позиции хохлы нас спалили и начали ебашить из арты, мы летим на БТР по полю, кругом взрывы, осколки свистят, я уже там с жизнью попрощался. В итоге ебнули они БТР. Ф*** с Б*** с брони полетели, как мешки с тряпками, я удержался, спрыгнул сам. Остальные следом. Ф*** орет: отходим в лесополку, бежим за ним. По нам из минометов, мехвод БТР и штурман за нами, без брони, без оружия. Бежим, как спортсмены, я на пределе сил, броня, автомат, «муха», ебаный ф***ий рюкзак.
Пробегаем по лесополке, забитой хохлами. Мехвод, не понимая, что происходит, увидел кого-то в лесу и идет к нему: братан, у тебя связь есть? Тот ему в ответ: есть. А ты можешь выйти на Н. (комполка)? Тот за автомат: щас я тебе покажу Н.!!!
Начинается ад, сил уже нет ни хуя, а бежать надо ещё быстрее, по нам начинают стрелять из автоматов. Пули свистят. Добегаем до Н-ки, а там нас уже ждут во всеоружии наши, пулемет и шесть стволов (русских не должно быть там, откуда мы вышли), нас спасают только белые ленты на руках и ногах.
Добегаем до домика, а за нами бежит хуева гора хохлов и начинает с ходу атаковать деревню. А фишка в том, что у них с четырех утра в засаде сидит ДРГ и готовится напасть на деревню. И мы пробегаем прямо чуть не по их головам… Они в охуе, не знают, что делать, мы проскакиваем, и только тогда они все, и те, кто нас преследовал, и засада, начинают шквальный огонь. Я прыгаю за крыльцо… вступаю в бой вместе с нашими, из Н. полка. Ф*** тем временем встает на ногу, все наши из группы за ним. Я об этом узнаю, только перезаряжая автомат, вижу, они уже улицу перебежали — и по улице пули хохлов фонтанчиками. То есть мне к ним уже никак. И я продолжаю бой с Н-чиками бок о бок. Думаю, потом разберемся, сейчас надо хохлов отогнать. Отогнали, зашли в дом. Начинается артобстрел. Куча «камикадзе» в воздухе. Короче, я сразу понимаю, что начались самые охуительнейшие истории из всех, что были у меня на этой войне. В таких местах я еще не был, где каждый твой шаг под контролем противника — и только ты сунешь нос из дому, они начинают ебашить. Чтобы вынести раненых или еще что, надо просить нашу арту потушить их, только тогда что-то можно сделать. Просто выйти из дома и дойти даже до соседнего проблематично.
Короче, я понимаю, что в Н-ке я завис надолго. Ф*** ушел под прикрытием боя, хохлы не будут стрелять из пушек, когда их пехота рядом с нами. А когда пехота отходит, они все там перемалывают.
Так проходит мой первый день, среда.
Выдвигаться ночью я не рискую, прифронтовая зона, свои убьют не задумываясь, если что.
Думаю, разберусь завтра.
А назавтра хохлы снова атакуют село. А у нас потери 300 большие. Каждый боец на вес золота, и я просто не могу уйти и оставить троих защищать этот дом. Троих, из которых один дядька 50 лет, а второй — 19-летний мальчик. Я остаюсь на четверг.
С вечера хохлы заводят ДРГ, мы их палим, беспокоят нас из леса, метрах в тридцати от нас сидят. Я начинаю чувствовать пиздец. Я-то знаю, на что это похоже. Я это проходил. Это отвлекающий маневр, а утром подлетит «Брэдли» с десантом — и они нас штурманут. Я предупреждаю об опасности, говорю, ведите сюда гранатометчиков, тащите РПГ, меня никто не слушает, высмеивают как паникера: мол, ты там, в «Шторме» своем, перевоевал.
В итоге я ошибся только во времени, они приехали в 4, а не в 5, как я сказал, и приехали на двух «Брэдли».
Я проснулся в каком-то огненном аду. Домик разносят 30-мм снаряды, по обе стороны дома взрывы, все трясется, стрелкотня, как на десяти полигонах, дым.
Мы в темноте, в дыму, рассаживаемся по позициям, передней стены дома просто нет, он ее разнес в хлам. В коридоре лежит мальчик, наш первый 200, хохлы идут в атаку, я слышу их голоса за стеной.
Я слышу сзади лязг гусениц, идет на подмогу наш танк. «Брэдли» съебывает. Мы принимаем решение прекратить огонь, чтобы все думали, что дом пустой, иначе русский танк нас уничтожит. Танк ебашит по лесополке перед нами, от взрывов у домика сносит крышу
Слава Богу, он перемещается на соседнюю улицу, но за ним едет наша БМП. Встает возле нашего домика и вдогонку «Брэдли» ебашит из автоматической пушки.
Хохлы бегут назад сразу же.
БМП маневрирует и взрывается на нашей же мине.
Хохлы снова идут в атаку. Мы стреляем, и тут же по нам начинают работать наши. Сразу же в домик прилетает заряд из РПГ. Задняя стенка в хлам.
Затрехсочены все, кроме меня.
Светает.
Мы находим рацию, которая в темноте проебалась, выходим на командование, просим прекратить огонь. Еле-еле все это стихает, нас начинают выводить из дома в новое укрытие, но кто-то все равно тупит, и перед новым домиком нас обстреливают. Новые раненые. Еле-еле укрываемся. Хохлы все палят с дрона и наводят на нас танк. Домик начинают разбирать. Пиздец
