Владимир Полуботко - Железные люди
Автоматически включилось аварийное освещение.
Мертвенно-синий свет только тем и был хорош, что скрывал, как побледнели вдруг лица всех членов экипажа.
Командир подлодки Рымницкий выругался и тотчас же приказал:
— Продуть балласт аварийно! Всплываем!
Молоденький мичман из «лишнего» экипажа, сидевший на пульте управления цистернами главного балласта под присмотром «основного» и опытного мичмана, закреплённого за этим же пультом, включил нужный пакетник. Рымницкому на миг почудилось, будто бы палуба стала уходить у него из-под ног — так сильно вздрогнула, качнулась лодка. А боцман, который сидел возле этого самого пульта, так тот даже и отлетел назад, больно ударившись о корпус кругового навигационного обнаружителя, что стоял у него за спиною.
Все переглянулись. Что это было?
Но вот послышались знакомые булькающие забортные звуки, означавшие, что сотни тонн воды выдавливаются наружу сжатым воздухом, и на душе у людей сразу полегчало. Подлодка всплывала — вот, что означали все эти мощные раскаты вытесняемого из тела лодки сжатого воздуха.
* * *В скором времени лодка закачалась — похоже, на поверхности моря началось волнение. Рымницкий взглянул на глубиномер и, увидев, что он показывает «ноль», вздохнул на этот раз совсем уже облегчённо:
— Ну, слава богу! Наконец-таки всплыли!
Самое страшное из того, что могло случиться, теперь уже было позади. В надводном положении с неполадками всегда можно справиться. Главное, чтоб не под водой.
Только бы не под водою!
— Старпом! Доложить надводную обстановку! — приказал Рымницкий.
— Горизонт чист! — крикнул старпом, глядя в перископ. Его синее лицо наконец оторвалось от окуляра. Оно тоже выражало радость и облегчение.
Затем последовали доклады из отсеков — первого, второго, третьего…
Лебедев переводил дух, как после долгой физической работы. Хотелось свежего воздуха, хотелось покурить на ветерке, на морском просторе, а не в этой духотище.
— Командир, давай-ка выйдем на воздух, покурим! Поговорим на свежую голову… Прикажи там своим!.. — бросил он Рымницкому — вроде бы и небрежно, но его всего лихорадило. — Да поживей пусть там! Поживей!
Пожелание высокого начальника было абсолютно бредовым. Но конфликта не хотелось, и Рымницкий от своего имени приказал:
— Отдраить нижний рубочный люк!
Полезли выполнять приказ. Нижний рубочный поддался сразу и без труда.
— Отдраить верхний рубочный люк!
А вот с верхним рубочным началась какая-то мышиная возня — вручную он чего-то не открывался. Заело его что-то, будь он проклят! Надо бы гидравликой попробовать — она сильная, откроет всё, что хошь, но для этого требовалось специальное приказание командира.
— Почему молчит четвёртый отсек?! — тихонько возмутился Рымницкий.
И чтобы не слышал начальник штаба дивизии, тихонько приказал своему непутёвому старпому:
— Ну-ка сбегай к этим идиотам и спроси, что там у них! Заснули, что ли?
Старпом тихонько побежал выполнять приказ. Рымницкий проводил его быстрым и недовольным взглядом. Человек исполнительный, но не очень умный. Как на такого можно положиться?
А Лебедев всё видел и брал себе на заметку. И таких олухов, как этот Рымницкий, берут ещё на преподавательские должности! Чему они там научат! Сейчас бы уже отдифферентовались на ходу (ведь простейшая операция!) и шли бы себе полным ходом в район боевых учений. Так нет же! Умник чёртов! Надо ему было блистать служебным рвением! И вот теперь застряли в этой чёртовой бухте. Оно хоть и ненадолго, а всё равно неприятно.
И Рымницкому, и Лебедеву — обоим хотелось поскорее выбраться на свежий воздух и первым делом покурить, а уже потом переходить к неизбежному выяснению отношений: кто виноват в теперь уже неизбежном срыве графика?
Капитан третьего ранга Колосов сбежал тем временем по трапу на среднюю палубу.
Переборочная дверь в четвёртый отсек была задраена. Подёргал кремальеру — бесполезно. И тут Колосову послышались какие-то странные звуки за дверью — то ли это был сатанинский хохот, то ли журчание и бульканье воды — не разберёшь. Колосов приложил ухо к переборке, чтобы послушать…
И в ужасе отпрянул назад.
Металл был ледяной!
Только сейчас Колосов заметил в зловещем синем освещении, что вся переборка была покрыта мелкими капельками пота. Ещё бы не покрыться холодным потом даже и бездушному металлу! Ведь по ЭТУ сторону было тридцать градусов жары, а по ТУ… По ту сторону была забортная вода, очень холодная у берегов Камчатки даже и летом.
А в эти же самые секунды из гиропоста, который находился на средней палубе, штурману доложили, что через сальники трубопровода кабелей, которые подходят к навигационному комплексу, начала откуда-то поступать вода! Штурман велел остановить навигационный комплекс и немедленно доложил в центральный пост о случившемся.
Поступило предложение: не открыть ли верхний рубочный люк с помощью гидравлики?
— Пока ничего там не трогать! — распорядился Рымницкий.
Колосов что было сил тем временем взлетел на верхнюю палубу. Шёпотом, чтобы не слышал Лебедев, доложил Рымницкому в самое ухо:
— Товарищ командир! Четвёртый отсек затоплен!
Выругавшись тем же самым шёпотом, Рымницкий бросился вниз, чтобы самому осмотреть всё на месте и принять какие-то меры, пока начальник штаба не поднял его на смех: у вас тут у всех что — крыша поехала, что ли? От недосыпа? Или с перепою? Как это — отсек и вдруг затоплен? Да это просто несерьёзно!
Сбежал по трапу. Пощупал. Посмотрел. Прислушался.
За переборкой была смерть.
Никакого предварительного предупреждения — мол, иду к вам в гости! — никакого сигнала тревоги — просто смерть и всё.
Да как же так? Да когда ж она успела? Да ведь не ждали же!..
И только сейчас Рымницкий сообразил, что связи-то не было не только с четвёртым отсеком, но и с кормовыми отсеками — тоже! Так, может быть, и там — то же? И все утонули!
А верхний рубочный люк так ведь и не открылся вручную. И хорошо, что не дошло до гидравлики! Уж та бы — точно открыла!
Так вот, оказывается, что означала преследовавшая Рымницкого та странная уверенность, что его подводная лодка не одна в этом плаванье и что за нею кто-то неотступно следует и следит! Ведь это сама Смерть не отставала от них!
Это она подглядывала за ними из своей Тьмы и прямо в их Свет!
И вот — настигла!
А за переборкой и в самом деле царила Смерть. И матрос Иванов, ответственный за закрытие клинкета носового кольца вентиляции при погружении подлодки, матрос Александр Иванов, не получивший от механика чётких инструкций насчёт того, как закрывать этот чёртов клинкет, если тот не вполне исправен и требует какого-то особенного, совершенно невероятного обращения — прямо-таки стойки на ушах, матрос Саша Иванов родом из затерявшейся в сосновых лесах станции Новодугинской Смоленской области, спал теперь в четвёртом отсеке вечным сном.
И не он один.
Оказывается, мичман Лещенко ещё в самом начале событий успел перед смертью приоткрыть дверь и прокричать в сухой третий отсек из своих потоков воды: «Ребята, нас тут топит!» Ему показалось, что его не услышали, и тогда он и вовсе перелез из четвёртого отсека в третий и прокричал снова то же самое сообщение. После этого он вернулся в затапливаемый третий отсек. Закрыл за собою дверь. И умер вместе со всеми в своём отсеке. Закон велит советским подводникам умирать там, где их застаёт Смерть и никуда не уходить с этого места. Что Лещенко и сделал: умер, но не нарушил Закона.
И не один Лещенко — многие теперь в непроглядно тёмном отсеке, затопленном ледяною водою до краёв, спали вечным сном.
Большинство.
Хотя и не все.
* * *И только теперь стало совершенно ясно, что атомная подводная лодка «ДЕРЖАВА» утонула.
Утонула!
Она лежала ровным килем на илистом грунте, с которого, как известно, подлодки такого класса не всплывают самостоятельно. Один из двух атомных реакторов был, как и полагается ему, отключён. Но другой-то был в работе! И его насосы, ни о чём не подозревая, уже успели втянуть в себя громадную порцию донного ила, взбаламученного падением лодки на грунт!..
Если такая субмарина лежит не очень уж глубоко и не раздавлена пластами воды, то её можно поднять на поверхность лишь с помощью особой техники. Ближайшая же такая техника находилась в далёком городе Владивостоке… Это была очень громоздкая техника.
Пока дойдёт. Пока поднимет…
В истории флота нашего или флота зарубежного ещё ни разу не было случая, чтобы из такого положения экипаж выходил живым. Лишь отдельным людям удавалось спастись и лишь изредка. А так-то — погибали все целиком и всегда. Рымницкий отлично знал это…
Аварийная тревога, конечно же, была объявлена тут же, как только стало понятно: лежим на дне и всплыть почему-то не смогли. Была сделана попытка всплыть с помощью неприкосновенного запаса сжатого воздуха — резерва, которым в экстренных случаях мог пользоваться только командир. Не помогло!.. Но тревога была объявлена лишь в первых трёх отсеках. Никакой связи с кормовыми отсеками не было. Не было даже известно, живы ли там люди или тоже погибли.
