Роман Кожухаров - Штрафники против «Тигров»
— Товарищ командир!.. — только крикнул он и снова, повернувшись, открыл огонь.
Из тех троих фашистов, что пытались обойти Жильцова с тыла, Яким положил двоих. Один продолжал ползти вперед, одной рукой держась за бедро, а второй подтаскивая к себе автомат.
Андрей уложил его у стены тремя пулями из «МГ» и, держа пулемет наготове, дождался, пока следом из оврага выползут Талатёнков и Мадан.
— Телок, ты — к Жильцову, — указал Аникин ему рукой направление движения. — Мадан, за мной. Только пригнись, мать твою…
X
По зарослям лопухов и крапивы они пробрались правее той хаты, возле которой залег Жила, в сторону убитых эсэсовцев. Андрею открылся обзор открытого вытянутого пространства, которое улицей назвать было нельзя. Некое подобие пустыря, окруженного сараями и хозпостройками, расположенными друг напротив друга без всякой симметрии. Оттуда короткими перебежками перемещались эсэсовцы. Их подбадривали выкрики на немецком одного и того же голоса. Видать, командир. Разглядеть его Андрей никак не мог, а обнаруживать себя раньше времени не торопился.
— Мадан… — шепотом окликнул он у самой границы, где заканчивались лопухи и начиналась утоптанная грязь проселочной дороги.
— Я здесь, товарищ командир… — с готовностью ответил паренек.
— Я выдвинусь ближе к хате… А ты будь здесь… Держи под прицелом правый фланг. Чтобы фрицы нам сбоку не зашли… Понял?
— Так точно, товарищ командир…
Только Андрей, упав на живот, начал ползти, как над его ухом взорвался винтовочный выстрел. Стрелял Мадан.
— Почему стрелял? — уже в полный голос крикнул Аникин.
— Фрицы, товарищ командир, — с тем же усердием ответил боец. — Сбоку заходили…
Только тут, повернув голову вправо, Андрей увидел эсэсовца, корчащегося неподалеку от выбеленной, забрызганной кровью стены.
— Молодец, Мадан… — только успел прохрипеть командир, как несколько очередей взрыхлили грунт прямо перед его лицом. Наступавшие, обнаружив новую огневую точку, на миг забыли о Карпенко и перенесли все свое внимание на правый фланг пустыря.
Аникину, застрявшему посреди дороги, ничего не оставалось, как вскочить на ноги и под свист пуль совершить отчаянную пробежку под укрытие стен хаты.
Жильцов и Талатёнков в четыре руки обеспечили ему прикрытие. Теперь настал его черед. Выставив сошки и прицельную планку, Андрей прижался щекой к затвору и открыл огонь. Посланные им пули цепко ловили появлявшиеся на мушке серые фигурки, опрокидывая их в высокую траву пустыря.
Он так увлекся стрельбой, что не сразу понял, что его трясет за плечо Мадан.
— Что?.. Что случилось? — ошалело оглянулся на него Аникин.
— Товарищ командир, там еще двое… — боец ткнул в сторону крайней справа хаты.
— Молодец, продолжай… — нетерпеливо бросил Аникин.
— Товарищ командир… — рука Мадана вновь трясла его за плечо.
— Чего тебе?! — уже раздраженно крикнул ему Аникин.
— У меня патроны кончились… — как школьник, пожаловался Мадан.
— Возьми вон убитого автомат… — кивнул Аникин в сторону валявшегося трупа эсэсовца.
— А можно? — с той же школьной робостью спросил Мадан.
— Ну, ты даешь, боец… — не выдержал Андрей. — Не можно, а нужно. Затвор не забудь передернуть… Можно…
XI
Пока Мадан подбирал оружие, еще два врага выскочили с правого фланга. Ни Аникин, ни Мадан не успели среагировать. Но в тот момент, когда фашисты уже вскинули свои карабины, их пригвоздила к стене пулеметная очередь. Яким по-прежнему держал сектор под прицелом.
Вдруг земля содрогнулась от выстрела, и следом земляная копна взрыва выросла на возвышенности, откуда вел огонь Яким и где укрывалась Агнешка.
— Танки, танки! — закричал Карпенко.
Теперь, выглянув из укрытия, черную громадину увидел и Аникин. Массивная квадратная башня танка показалась из бревенчатого сарая. Подмяв его, как спичечный домик, танк остановился и сделал еще один выстрел. На этот раз снаряд ушел куда-то в сторону болота. Перелет… Расстояние здесь для такой бронированной махины было небольшое. Ему и развернуться негде, и сектор обстрела слишком впритык. Как слон в посудной лавке. А вернее, «тигр». Именно он выкатил на край села, чтобы разобраться с горсткой штрафников — истребителей танков. Ну, что ж, на то они и истребители-камикадзе…
Так думал Андрей, примериваясь к новой возникшей вдруг перед ним угрозе. С пушкой ему на таком маленьком расстоянии управляться сложно. А вот пулемет танковый может дел натворить. И чего это эсэсовцы вздумали напустить на них «тигра»? Видать, Карпенко с Жильцовым здорово им насолили… Неужели подбили одного? Вот тебе и взяли «языка»…
Пользуясь заминкой с перестановкой вражеских сил, Жила переполз на сторону Аникина.
— Вы что же это устроили, Жильцов? — с ходу сурово встретил его командир. — И это называется разведка по-тихому? Где Карпенко, убит?
— Нет, товарищ командир… — виновато оправдывался Жильцов. — Взяли его…
— Как взяли? Кто? Эсэсовцы?..
— Нет, местные… Да они тут все эсэсовцы, мать их… Не повезло же с начала самого. Наскочили на одного в форме с голубыми медведями, не успели пришить его тихо. Он за плетень, мы — за ним. А там их человек десять… Расслабленные, черти… Ну, Карпенко по ним с переляку очередь дал, а я — «эрпэгэшку» кинул. Одну. Мы — оттуда, мимо хаты, а за ней — дура стоит бронированная и ребятишки в комбинезонах из нее лезут, напуганные до жути. Ну, короче, вылезти они не успели. У меня припасена была, еще одна… только «РПГ-6». Ну, эта, которая, как…
Жильцов не нашел для кумулятивной гранаты сравнения.
— Ну, я в них ее… Как жахнет… В люк открытый, понимаешь, угодил. Только из-за дыма и ушли… Бежим, а у плетня, понимаешь, бабуля… Ну, Карпенко и говорит, щас расспрошу, где да че… Она и говорит: «Ступай до мово чоловика…» И ведет его во двор и в хату. Потом слышу: возня, крики, а потом выскакивают на крыльцо три бугая, по гражданке одетые, и палить по мне начинают из винтовок.
— А ты?.. — спросил Аникин.
— А я… А что я? Очередь по ним дал и — деру… — вздохнул Жильцов.
XII
— Что ж ты, гад, товарища бросил? — презрительно сказал Андрей и ударил Жильцова по грязной небритой скуле.
Тот молча, как побитая собака, отполз от командира. В это время пулеметчик танка открыл огонь. Пламя изрыгнулось из-под пушки. Кусок глинобитной стены, выбеленной известью, откололся, обрушившись на спину Аникину.
— Черт, он из нас тут окрошку сделает! — скрипя зубами, крикнул в сторону Мадана Андрей. Тот вел стрельбу по правому флангу.
— Не такими длинными… — подсказал ему Аникин, отряхивая со спины куски глины. — Короче бей, патроны экономь. Хоть они и фашистские…
Он повернулся к Жильцову. Тот залег у него за спиной, уткнувшись лицом в землю.
— Жила, держи этот край… Прикрывай Талатёнкова… — крикнул ему Андрей. — Мы с Маданом попробуем справа танк обойти…
— Погоди, командир, — вдруг произнес Жила, отплевывая землю.
— Чего тебе? — переспросил Андрей.
— Прикрой меня, — бросил Жила и, вскочив на ноги, бросился вперед.
— Куда?! — только успел крикнуть Аникин и, припав к пулемету, ударил по грязно-серым силуэтам. Ободренные мощной огневой поддержкой танка, эсэсовцы снова полезли в атаку.
Пробежав согнувшись несколько шагов, Жила плюхнулся возле разбитого деревянного плетня. Горшок, каким-то чудом державшийся на одиноко торчавшей палке, разнесло на осколки.
— Вот черт… что он творит? — вслух пробормотал Аникин.
Он, Талатёнков и Яким с пригорка огнем пулемета и автоматов снова плотно вжали наступавших в траву. Но для танка эта стрельба была комариным писком. Пулеметчик, видимо, засек перемещение Жилы. Он уже проделал дыру в стене хаты позади того места, где залег боец. Сразу за плетнем начиналась трава.
Не дожидаясь, пока фашистский танкист ее выкосит, Жильцов по-пластунски пополз на танк, прямо в лоб, быстро-быстро. Аникин заметил в его руке ромбовидную черную гранату, похожую на маракасы. Это была бронебойная «РПГ-6». Ротный перед отправкой группы выделил их всего четыре. Особо ценный опасный груз. И как это у Жилы их из четырех две оказалось? «Ну, и запасливый же», — только успел подумать Андрей.
В метрах шести от танка Жильцов вдруг приподнялся и замахнулся, чтобы метнуть свою смертоносную маракасину. Из-под танкового ствола раздался хлопок, а потом еще один, громче, с дымом и огнем, над головой Андрея. Разлет осколков, накрывших бойца, был так широк, что несколько просвистело возле залегшего Аникина. Похоже было, будто немцы выстрелили чем-то вроде подкалиберного гранатомета.
Рука Жилы по инерции, разжимая рукоятку гранаты, уже двигалась в сторону бронированного, изрыгавшего огонь чудища. Несколько десятков осколков прошили его затылок и темя, лицо, плечи и грудь. Боец рухнул в высокую траву, а граната по прямой траектории тяжело ткнулась в пулеметную щель под танковым стволом.
